Другая ее линия — лирико-поэтическая — была намечена в образах верного принца Тамино и его нежной возлюбленной Памины.
Моцарт решил соединить в «Волшебной флейте» тонкую, прозрачную лирику с оглушительно-веселой, простонародной буффонадой. Но он не ограничился этим и вплел в художественную ткань оперы еще одну линию — философскую, которая прошла через все произведение.
В либретто Шиканедера были традиционные для сказочно-фантастических опер и пьес, наводнявших в то время венские сцены, злые и добрые волшебники, совершающие похищения, препятствующие и помогающие героям, вершащие всевозможные чудеса. Борьба этих чародеев, мотивировавшаяся лишь одним — желанием автора придать своей пьесе возможно большую занимательность, и являлась главной сюжетной пружиной, двигавшей действие.
Моцарт углубил и расширил эту линию либретто, пронизав его высокой идеей победы света над тьмой, правды над кривдой, гуманности над изуверской нетерпимостью, разума над мракобесием.
Под руками Моцарта гигантски выросла благородная и величавая фигура доброго волшебника Зарастро, одного из главных героев оперы — мудрого философа-гуманиста, проповедующего любовь к людям, справедливость, терпимость. Царство Зарастро — это царство разума, мира и просвещения. Здесь, среди пальмовых рощ, озаренные яркими лучами солнца, высятся три храма: Мудрости, Природы и Разума. Царство Зарастро открыто лишь для избранных. Путь сюда пролегает через тяжелые испытания. Только тот, кто с честью выдержит их, может попасть в число посвященных. Таким человеком оказался юный принц — стойкий, терпеливый и немногословный Тамино. Поиски им прекрасной Памины и прохождение сквозь цепь суровых испытаний и образуют сюжетный остов оперы.
Светлому миру Зарастро противостоит мрачный мир Царицы ночи, в котором гнездятся злоба, ненависть, коварство. Сама Царица ночи — мстительная, хитрая интриганка, погрязшая в пороках и заблуждениях. Стремясь сохранить тьму и суеверие, она пытается разрушить храм Мудрости, но терпит крах. Добро торжествует над злом. Наступивший ясный день разрушает злые чары Царицы ночи. Светлый храм Солнца горделиво сияет, а тьма в бессилии отступила.
В идейной концепции оперы отражены философские и социальные воззрения Моцарта. Именно здесь, в «Волшебной флейте», как ни в каком другом произведении композитор выразил свои взгляды на современное общество и на пути и способы переустройства его.
Восставая против сословных предрассудков, тирании и угнетения, Моцарт считал, что смена старого новым произойдет безболезненно, бескровно. Феодальная тьма рассеется под живительными лучами просвещения. Всесильный разум победит заблуждения и суеверия. В моральном совершенствовании людей видел он путь к совершенствованию общественного строя.
Эти утопические мечты во многом навеяны связью Моцарта с масонами. В течение многих лет он принадлежал к одной из их лож, участвовал в масонских сборищах и даже написал ряд специально масонских сочинений.
В политически отсталой Австрии масоны, несмотря на неопределенность их политических взглядов, играли в известной мере прогрессивную роль. В масонские ложи входило немало передовых людей, объединенных благородными, хотя и отвлеченными, идеями всеобщего братства, гуманности и человеколюбия. Недаром император Леопольд II, смертельно испугавшись революционной грозы, уже вовсю грохотавшей над Францией, начал преследования масонов и в конце концов учинил над ними расправу.
Но, несмотря на то, что в «Волшебной флейте» ощутимы отзвуки масонских настроений, опера совершенно свободна от мистицизма, свойственного масонам. В ней также нет ни сухой нравоучительности, ни тяжеловесной назидательности.
Моцарт облек волновавшие его идеи в своеобразную художественную форму. Опера переносит слушателя в мир волшебной фантастики. Это красочный мир народной сказки, в котором бытовая повседневность предстает опоэтизированной, одетой в многоцветные одежды сказочных образов, озаренной волшебным светом народной фантазии. В этом сказочном мире переплелись мудрость и шутовство, лирика и балагурство, реальность и фантастика, комедия и драма. И весь этот разноликий, даже противоречивый материал сплавлен воедино в чудодейственном горниле музыки. Это она, музыка, создала органическое целое — «Волшебную флейту».
Надо было обладать силой моцартовского гения, чтобы написать такую музыку, которая скрыла бы все грубые швы либретто и заставила слушателя поверить в то, что и оно — совершенство. О том, насколько это Моцарту удалось, свидетельствует пример Гёте. Великий немецкий писатель настолько высоко ценил либретто «Волшебной флейты», что даже начал писать его продолжение. Гёте в своей оценке не одинок. Вот как судил об этом же Гегель:
«Сколько раз доводилось слышать, что текст «Волшебной флейты» совсем убог, — и все же это сочинение принадлежит к числу оперных либретто, заслуживающих похвалы. Шиканедер после многих глупо-фантастических и пошлых изделий нашел в нем верную точку опоры. Царство ночи, королева, солнечное царство, мистерии, посвящения, мудрость, любовь, испытания и притом некие общие места морали, которые великолепны в своей обыкновенности, — все это, при глубине чарующей сердечности и душе музыки, расширяет и наполняет фантазию и согревает сердце».
В «Волшебной флейте» Моцарт вновь обращается к излюбленному народом венскому зингшпилю. Но если уже в «Похищении из сераля» композитор смело вышел за его узкие и ограниченные рамки, то в «Волшебной флейте» он на основе несложного зингшпильного фундамента воздвигает грандиозное здание сказочно-феерической народной оперы. Музыкальный язык ее удивительно богат и разнообразен: тут и простенькая куплетная песенка; и лирически мечтательный романс; и широкая эпическая ария, мелодика которой проникнута народным духом; и блестящая, в стиле оперы-сериа ария, в которой человеческий голос соревнуется в виртуозности с флейтой; и могучие хоры, и чудесные ансамбли, и торжественно мрачное старинное церковное песнопение.
Высокий трагизм и сочный юмор, глубокий драматизм и острая сатира, созерцательное спокойствие и нетерпеливая взволнованность, нежное томление и жизнерадостный смех — все это с одинаковой силой выражено в музыке оперы.
«Волшебная флейта» подобна многогранному самоцвету, искрящемуся разными цветами и прекрасному в своей ослепительной красоте.
Моцарт и на этот раз работал с увлечением, забывая о времени, отдыхе, сне. Шиканедер снял небольшой павильон, стоявший в дворовом садике Фрейхауз-театра. Грубо сколоченный стол, стул, чернильница — вот все убранство этого павильона. Здесь Моцарт и просиживал целые дни, трудясь над оперой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});