тебя тоже есть хорошая новость. Даже две новости, — вздыхает он. — Одна точно хорошая, вторая… так скажем, создающая тебе проблему, — начал разговор он.
— Комсомольцы трудностей не боятся, а за поздравления спасибо, — подколол его я, ведь меня толком никто и не поздравил с двумя первыми местами и выходом на краевой этап олимпиады школьников среди девятых классов.
— У нас проверка была, московская! — задрал директор палец туда, где, по его мнению, находятся московские власти, а именно наверх. — Очень хвалили нас, и за систему мотивации учеников в виде игры и игровых баллов. Такая бесплатная состязательность. И за спортивные результаты, твои в частности, но главное, что отметили, знаешь?
— Не представляю даже, — честно ломал голову я.
— То, как вы решили, а точнее ты, ведь идея твоя, проблему с ветхим фондом учебников! Никого не просили, жалобы не писали, на самотёк не бросили, дети учатся по книгам, пусть немного разными по виду, зато вся нужная информация в них есть. Даже в учебниках географии карты с помощью копирки перерисовали! А переплёты как сделали? А?
— Да ерунда же! От бедности пришлось, — не понимал я, тем более про переплёты я и не слышал.
— Не от бедности, а от разгильдяйства! Сами испортили, сами исправили! Это по-комсомольски! — палец опять задран вверх, комсомол тоже там наверху, видимо. — По результатам проверки решено организовать комсомольскую всесоюзную инициативу по реставрации учебного фонда силами школьников!
— И? — не понимаю я.
— Толя! Ты один из авторов всесоюзной комсомольской инициативы! Совсем не амбициозный? Короче! Тебя пригласили в Венгрию! Всемирная федерация демократической молодёжи, тебя в числе других комсомольцев! В Венгрию! Но это будет начало восемьдесят пятого года, и олимпиады придётся пропустить.
Сижу ошарашенный. В Венгрии я бывал пару раз, отдыхал.
— А куда именно? В какой город пригласили? — решил уточнить я.
— Бл… — едва не матернулся директор. — Толя, какая разница? В Венгрию! Официально о мероприятии объявят в день молодёжи, десятого ноября, это, кстати, и день ВФДМ.
— И что из-за учебников я поеду в другую страну? — не укладывается в голове у меня.
— Не из-за учебников, там много чего, бережное отношение к лесным ресурсам, например! Но, если между нами, тебе спасибо надо говорить нашему первому, Федирко. Он, кстати, ростовский вуз закончил. Его ценят, отсюда и внимание к нашему краю.
Вышел из кабинета директора я в полном офигение. И что выбрать? Венгрию, сборную или олимпиады? По большому счёту ничего не надо. В Венгрию я и так смогу скоро поехать, если деньги будут, олимпиады будут в следующем году ещё, да и зачем они мне? Бокс? Зачем он мне? Для здоровья большой спорт совсем не подходит, в рэкет потом, конечно, проще попасть будет, особых денег не поднять сейчас даже в профессионалах, а там уж совсем со здоровьем грустно будет. У меня какая цель была? Попасть в Высшую комсомольскую школу на пять лет, получить отсрочку от армии, там кафедра, и тупо переждать перестройку, попытавшись завести нужные связи и знакомства. Опять же, связи в спорте можно получить. Да и в МГУ или МФТИ тоже, там куча людей из списка Forbes училась! Связи — нафиг, не особо мне нужны. Мои размышления прервал бухой Паша Иванов.
— Толя! А ты мооолодец! — похвалил он с таким выражением лица, что я невольно оглянулся, свободен ли путь отступления сзади?
Глава 42
— Ты чего выпил? — начинаю разговор я. — Ты же не пьёшь!
— Ктооо? Яяяя? Я пью! — замотал головой комсорг. — Поздравляю с хорошим призом.
— Его Ленка отняла, — не понимаю про какой приз он говорит, а другого я не получал, за олимпиады грамоты обещали… в конце года!
— Ленка? Почему Ленка? Не может быть! Идея твоя, письмо я писал, а как Ленка-то? — смотрит, не понимая, Павел.
А я, кажется, понял, про какой приз он говорит.
— Так ты про проверку, что ли? Уф. Запутал меня, Ты, куда чего писал? — спрашиваю я.
— Проверка не просто так приехала, я выдвинул идею по ремонту учебников, ну ты, конечно, а написал в наш горком я! Проверка была один день, понедельник, со мной даже не разговаривали. А так как такие идеи уже были от других краевых школ, то и нас отметили. Тебя, Штыба! Я ни с чем остался.
— Паш, да там нет никакого приза пока, и будет что или нет, не понятно! — вру я, думая, что правда ему неизвестна.
— Не сказал, значит, Палыч тебе. А мне сказал, что отметят одного человека — тебя на союзном уровне. Меня тоже отметят. Грамоту, наверное, дадут. А Оля Олеговна сказала, сегодня твоё дело запросили! Из Москвы! Значит, тебя наградят! — выдал и Палыча и Олю комсорг.
Всё чудесатее и чудесатее. Пашка наш, какой хват! Писал куда-то. Комиссия была, а я даже и не в курсе. Оля Олеговна сливает информацию Пашке, надо бы стукнуть директору, если бы меня не касалось можно и промолчать. А так зачем вражду плодить?
В пятницу вечером идём на дежурство в ДНД. Я специально узнал, что Женька там тоже будет. И действительно, стояла во дворе с тремя парнями, игнорируя меня в упор. С ребятами моими тоже не поздоровалась. Выручил меня моряк Степан.
— Парни отойдём, поговорить им надо, — попросил он своих товарищей и те нехотя отошли. Мои тоже свалили подальше.
— Жень! Так и будешь дуться? — миролюбиво спросил я.
— Что тебе подружка-шлюшка не даёт? Нашла другого? Так ты на малолеток переключился? Валя вон за тебя извинялась! — высказала мне в лицо Женя.
— Мы одногодки с ней, я сам малолетка, — напомнил я. — Про ребёнка ляпнул не подумав, давай снова дружить?
— Зачем мне малолетка? Мне бы замуж. Замуж не зовёшь? Нет? Тогда не будет у нас дружбы, — отрезала она.
— Ну, всё равно — мир? — подаю свою лапу я.
— Мир! Нехотя суёт свою ладошку мне в руку Женя, и нелогично добавляет. — На ноябрьские привезу дочку, можешь посмотреть.
— У тебя же сын! — не ведусь я.
Женька смеётся и говорит.
— Чё, сегодня опять вместе на проверку? Аркаша заодно свою женщину проведает. В следующую пятницу второго ноября тоже с вами могу потусить.
— Она девушка! — отзывается издалека греющий уши Аркаша.
— После двух абортов? Сомнительно! — шутит Женя.
Или не шутит?
На следующей неделе зарядил дождь, затем посыпались белые снежинки на землю, и сразу стало так чисто и красиво! Всю неделю бегаю вечерами по лесу, сам не знаю зачем. Думаю о восемьдесят пятом, на что делать упор я окончательно не решил. Вот хоть убей нравиться мне