Читать интересную книгу Сам без оружия - Алексей Фомичев

– Васенька, шут с ним, с Идзуми. Подумай о нас с тобой… прошу тебя, милый!..

Было желание сыграть на ее чувствах, Диана явно держалась из последних сил. Но Щепкин играть не стал. Он теперь отвечал не только за себя и за Белкина, но и за Акину. Больше он ее одну не оставит. А Диана… она сама выбрала себе судьбу. Пусть думает, что еще ведет партию. Главное капитан узнал – документы у нее. Значит, пора действовать.

– Нет, Диана, – качнул он головой. – Я не могу. Я офицер русской армии, я давал присягу. И не могу предать Родину и друзей. Ты верно сказала, это мужские игры. И я в них играю.

Диана отшатнулась, как от удара. Полными слез глазами посмотрела на него.

– Васенька… что ты говоришь! Ты на краю гибели. Какая Родина, какие друзья? Что тебе присяга? Я предлагаю жизнь и счастье.

– Счастье как раз в том, чтобы жить по чести. Во всяком случае, я так думаю. Может, когда-нибудь русские офицеры потеряют достоинство и станут продавать честь по цене всего лишь жизни… но тогда, видимо, наступит конец России.

Он намеренно говорил напыщенно, с пафосом, что было непохоже на обычно ироничного и сдержанного Щепкина. Диана могла бы это понять, но не сейчас.

«Акина никогда бы не предложила мне предать страну», – мелькнула у Василия ненужная сейчас мысль. Но от нее на душе капитана стало хорошо и легко.

Холодова встала. Она была сильной женщиной, как бы ни притворялась бедной овечкой. Сжала губы, вернула на лицо улыбку.

– Передумай, Васенька. Передумай! Идзуми скормил тебе какую-то дрянь, и она вот-вот тебя убьет. Я могу помешать этому. Но ты реши, что делать дальше. Я скоро вернусь…

Когда дверь за Холодовой закрылась, капитан привалился к стене и ощутил, что спина была вся мокрая. И лоб тоже. Разговор вымотал его почище тренировки. Но он узнал главное – у кого документы и что произошло на самом деле. Теперь он не имел права погибнуть. Теперь следовало довести дело до конца.

Щепкин восстановил дыхание, выровнял пульс и вытащил руки из веревки. Пора начинать свою игру. Лишь бы Белкин был жив. Вдвоем им будет легче.

…Идзуми нашел Акину в комнате на первом этаже, где она собирала вещи. В спешке все собрать утром они не успели, а служанка осталась на квартире в городе. И Акина вынуждена была укладывать наряды и белье сама.

Когда Идзуми вошел в комнату, Акина сразу поняла, в чем дело. Тот подошел вплотную, хищно раздул ноздри и просипел:

– Ты посмела смотреть на этого русского! Это из-за него чуть не сорвался твой союз с Кинджиро. Как ты могла, Акина?

Девушка опустила голову, но тут же подняла ее и открыто посмотрела в глаза дяди.

– Вы знали, что я люблю другого. Вы знали, что мне безразличен ваш Кинджиро. И все же заставили выйти за него замуж! Это было… жестоко! Но я смирилась. Покорно выполнила ваш наказ. А теперь смиритесь вы! Кинджиро мой муж, но я не люблю его! А человек, который всегда жил в моем сердце, сейчас здесь. И вы хотите его убить! Что мне моя жизнь?

Идзуми опешил. Никогда тихая и молчаливая племянница не позволяла себе так говорить с ним. Никогда не повышала тон и всегда была послушна. Кинджиро говорил, что счастлив с ней. Правда, его голос при этом звучал слишком ровно.

– Что вы задумали, дядя? – спросила она. – Вы посмеете убить русских в их доме?

Идзуми взял себя в руки. В конце концов, Акина – жена Кинджиро, пусть тот и разбирается с ней.

– Это не твое дело. Ты закончила сборы? Мы скоро уедем. Не бери с собой много вещей. Брось лишнее. Муж купит тебе, что нужно, дома.

– Если бы он мог купить себе немного мозгов!.. А мне свободу…

Идзуми покачал головой. Нет, она точно сошла с ума! Заявлять такое дяде!.. Ладно, сейчас не до женских глупостей.

– Дура! – рявкнул он. – Забудь об этом русском! Думай о себе. Жди нас и никуда не уходи.

Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты, чувствуя, как закипает в его душе ярость. С русским надо кончать. А если тот согласится на сотрудничество… что ж, он все равно больше никогда не увидит Акину.

Идзуми вышел во двор, посмотрел на стоявших возле пристройки агентов и достал часы. В запасе совсем мало времени, а сделать надо еще много. И еще оставить послание Такеде, чтобы тот временно свернул работу агентов в городе.

…Кроме Кинджиро, Горо и Кихо, к недавно приобретенному дому Идзуми стянул почти всех нелегалов города, восемь человек. Еще двое остались следить за обстановкой. Нелегалы были хорошо подготовленными сотрудниками, однако использовать их в качестве охраны было нецелесообразно. И только крайняя нужда заставила Идзуми нарушить все правила работы шпионской сети и вытащить сюда основные силы. Теперь по его вине город оставался без присмотра, а внедрить новых сотрудников не так легко, русская контрразведка и охранное отделение тоже не зря едят свой хлеб.

Идзуми направился к дому и уже открывал дверь, когда внутри что-то громко стукнуло, потом громыхнул выстрел, а тишину разрезал отчаянный крик. Идзуми вытащил пистолет и забежал внутрь.

9

Последние волокна веревки Белкин разрезал через полчаса. К этому моменту железный уголок был покрыт кровью, а манжеты рукавов рубашки были пропитаны ей насквозь. Поручик не всегда попадал веревками по уголку. Но терпел, поминая чертей и обещая сторицей воздать за муки.

Освободив конечности, Белкин на ощупь осмотрел каморку, но ничего подходящего не нашел. Что ж, придется вылезать с пустыми руками. Поручик подошел к двери, попробовал ее открыть. Безуспешно. Снаружи было тихо, но Белкин помнил, что недавно кто-то ходил совсем рядом. Стражник? Скорей всего. Пора ему проверить пленника, вдруг он пить хочет или еще чего. Или им все равно? Сейчас проверим.

Он отыскал в кармане носовой платок, разорвал его и перемотал кровоточащие запястья. Потом нашел сундук, попробовал его поднять. Тяжелый, зараза! Ну ничего, сладим. Ну-ка!

Сундук весил пуда четыре точно. Что в нем хранили, камни? Белкин подтащил его к двери и бросил вперед. Сундук со страшным грохотом ударился в дверь и упал на пол. Треснули доски, что-то звякнуло. Белкин присел, нащупал выпавшее. Это были… звенья якорной цепи. Ну вот и оружие.

Поручик взял два звена, примерил по руке. Тяжелые, но не особо. Теперь можно и работать.

Стражник, конечно, прибежал на шум, застыл за дверью, слушая. Белкин присел, опустил голову к полу и застонал:

– Ой-ой… Ай, убили… ой-ой… ум-мм…

Что могло произойти, стражник не знал, зато знал, что пленник должен быть живым. Так ему приказали. Он достал револьвер и осторожно открыл дверь. Во второй руке у него был небольшой фонарик. Луч света скользнул по полу, стене, отыскал разбитый сундук… а пленника не нашел.

Спрятавшийся за дверью поручик резко ударил по ней ногой, потом выскочил в проем, увидел японца и врезал ему по груди.

Японец охнул и отлетел назад. Фонарик упал на землю, наставив тонкий луч в стену. Белкин прыгнул следом, в слабом свете разглядел револьвер в руке противника и бросил одно звено, метя в голову.

На этот раз звук удара был куда звонче, а стон японца тише. Тот сполз по ступенькам и замер. Револьвер выпал из руки. Вот и трофей!

Белкин подхватил его, проверил каморы, потом ощупал японца и нашел еще с десяток патронов. Осмотрел сам револьвер. Знакомый наган. Не его браунинг, конечно, но сойдет.

Прыгая через ступеньки, Белкин выскочил из подвала и почти лоб в лоб столкнулся с другим японцем. Тот был на голову ниже поручика, крепок телом и весьма проворен. Успел отскочить в сторону и почти вытащить револьвер. Белкин достал его ударом ноги, а потом всадил две пули в грудь.

– Блоха косоглазая! – выпалил он и осмотрелся.

Просторная кухня, совмещенная с гостиной, старая мебель, печка в углу, два занавешенных окна, третье открыто. В дальнем углу лестница. Куда теперь? Искать командира? Пожалуй.

Поручик подбежал к лестнице, увидел наверху два силуэта, потом услышал звуки выстрелов и, не раздумывая, выпрыгнул в открытое окно. Придется идти в обход.

До склада Гоглидзе и Браун добрались быстро. Но здесь никого не было. Большой сарай с дырявой крышей, полусгнивший навес, куча соломы да старая дырявая сеть. Ворота распахнуты, окна выбиты. Зато на земле хорошо накатанная колея, по которой ездили не только телеги и пролетки, но и автомобили.

– Ушли, – констатировал ротмистр, осматривая сарай. – Недавно шли. Словно почуяли.

Браун молча сидел в пролетке, хмуро глядя по сторонам и трогая рукоятку пистолета. Он уже протрезвел и понимал, что влез в чужое дело. Однако отступать не привык и бросать своих тоже. А своими сейчас были директор Гоглидзе и пропавшие продюсер и оператор. В конце концов, с ними у него бизнес, значит, интересы дела на первом месте.

– Едем обратно, – плюнул под ноги Гоглидзе и сел в пролетку. – Где же теперь их искать?..

Ротмистр мучился от бездействия, к тому же он отлично понимал, что японцы пленников щадить не будут. Как бы еще не убили. Где же они сидят?