Читать интересную книгу Русский батальон - Роберт Фреза

В лесу светало. За какой-нибудь час под лиственным шатром воцарился странный полусвет, не дающий теней. И вдруг каждый лист загорелся зеленым светом – это солнечные лучи заиграли в каплях воды.

Лес стал зеленым.

Чехов сказал однажды, что лучшее описание снега, какое он когда-либо слышал, принадлежало одной школьнице. Она сказала: «Снег был белый».

Кольдеве сидел на «кадиллаке» Окладникова и размышлял, когда тот откинул люк и высунулся.

– Привет, Сергей. Интересуешься? Окладников покачал головой:

– Просто хочу подышать воздухом.

Кольдеве кивнул. Потом поглядел вниз – взгляд его остановился на шинах.

– Ты знаешь, прежде они делали эти штуки из резины.

– Ага, вроде жвачки, – уныло отвечал Окладников, которого совершенно не интересовала история.

– Не ячеистые, а просто длинные трубки, наполненные воздухом.

Окладников промычал что-то невразумительное.

– Для полноты картины тут недостает только ворон, – подытожил Кольдеве.

Ночной бриз ласкал его лицо. Он прислушивался к треску выстрелов.

– Точно, точно, – прошептал Окладников, слушая, как усиливается канонада, но тут его на время отвлек радиовызов со стороны Санмартина.

Он смотрел, как Кольдеве надевает маску, и небрежно отдал честь. В роте Палача чтили собственные ритуалы. Когда заворчал мотор, Окладников захлопнул люк и пошел впереди колонны.

– Услышьте меня, братья мои. Дуют райские ветры. Где вы, те, кто жаждет рая?

И они двинулись вперед, чтобы сокрушить любые препятствия.

Санмартин вошел в пролом пятым. Спускаясь на второй уровень, он почувствовал, как у него дрогнули колени, когда один из пехотинцев Муслара кинул в подвал связку гранат.

Они были хорошо натренированы приемам боя внутри зданий. По обеим сторонам улицы, начиная с верхних этажей, подразделения крушили взрывчаткой внутренние переборки домов и очищали гранатами комнаты. Пулеметы на уровне улиц и на крышах прикрывали бойцов.

Это было несколько жестоко по отношению к мирным бурам, но подвалы кишмя кишели повстанцами.

То и дело в доме взрывались гранаты, распространяя кругом клубы голубоватой пыли. Санмартин приказал очистить верхние этажи при помощи гранат с газом, вызывающим временную недееспособность, и голубой туман теперь висел повсюду. Санмартин видел голубые частицы на стенах, на полу, на маске Муслара. Гранаты с таким газом – самое гуманное оружие, известное на данный момент. Они прекрасно действовали в замкнутом пространстве. Санмартин собирался ограничиться ими до тех пор, пока первый бур не наденет защитную маску. Тогда дело примет более серьезный оборот – и мирному населению придется много хуже.

Муслар сжимал в руках автомат – приклад упирался в его согнутую в локте руку. В левой руке у него был саперный топорик, который он отобрал у Тюленева, после того как тот, здоровый дубина, оступился и потянул колено.

Краем глаза Санмартин заметил, как боковая дверь распахнулась от взрыва и, ударив Муслара, отбросила его на обломки стены. Потом неожиданно в дверях появился голый мужчина с ружьем и вывалился в коридор, где огонь Санмартина пересекался с огнем с лестницы. За мужчиной показалась женщина. Она стояла на коленях, целая и невредимая, закутанная в простыню. Она робко протянула к мужчине руку и отдернула ее, окровавленную. Санмартин приподнялся на один локоть и посмотрел на Муслара.

Муслар, недвижимый, лежал на ступеньках. Над его телом склонился солдат, покачал головой, показал на свою щеку и грудь, а затем направление, откуда шел ответный огонь, которого не заметил Санмартин. Первый же выстрел перебил Муслару аорту. Лицо Муслара на глазах разглаживалось и бледнело. Он умер, даже не пошевельнув головой. Солдат аккуратно разжал его пальцы и взял его топорик, вонзившийся в перила.

Санмартин спрыгнул на лестничную площадку, поднял ружье бура за ствол и разбил о стену. Поднявшаяся от удара голубая пыль дошла до женщины, и она села на пол. Бесчувственная, нагая, она была похожа на ребенка, на существо из мира эльфов. У него появилось внезапное желание пнуть ногой это невинное существо.

Подошел командир группы и подобрал оружие Муслара.

– Прощай, брат, – тихо произнес Санмартин. Он услышал, как снизу, с лестницы, кто-то спросил:

– Так вы идете, капитан? Бронетранспортеры пришли.

Санмартин поспешил к окну и посмотрел на главную улицу города.

На уходящих в стороны переулках стояли барьеры, способные остановить заблудившуюся скотину, но не бронемашины. Бункеры по обеим сторонам главной улицы искрошили бронебойные снаряды минометов, и теперь Окладников врубил сирены и вывел на главную улицу свои «кадиллаки». Его стрелок полил обе стороны улицы из высокоскоростного импульсного орудия – на случай, если там затаились группы гранатометчиков, – и прошелся просто разрывными снарядами против всех остальных. Барьеры разлетелись, как картонные.

Главная улица была обработана, и Окладников, составив свои машины плотным ромбом, направился влево. Перенося огонь, они очистили улицы и слева и справа, разворотив фасады домов. В двадцати метрах от того места, где они вошли в город, вспыхнул красный свет выпущенной ракеты. Мощный белый огонь размазал бура по стене вместе с его пусковой установкой. А позади гуркхи Кольдеве укрепляли занятые позиции, окружая ошеломленных буров – военных и гражданских. Санмартин убрал голову из окна.

Винсент, казалось, спал, прислонившись к бетонным ступенькам. Сниман слушал треп по радио: вдруг назовут его фамилию или имя приятеля.

Глядя на убитых, Сниман поймал себя на мысли, что такой картины он совершенно не ожидал. Некоторые были очень молодыми. Тлевшая в душе Снимана вера в военную славу, которой Орлову так и не удалось выбить из него, улетучилась, стоило ему увидеть мертвого Корнелиуса дю Туа, изрешеченного 5-миллиметровыми пулями. Старый бургомистр несколько раз бывал в гостях у Сниманов.

Дю Туа всегда представлял себя в качестве одного из героев возрожденной Первой Республики. Он не должен был так умереть. Винсент облегчил его страдания уколом опиата.

Вот показались несколько перепуганных пленных. Руки у них были связаны, на шее у каждого болталась веревка. На улице раздалась стрельба: то стрелял из автомата какой-то бур, пытаясь дать уйти своим товарищам. Капитан Санмартин послал отделение 9-го взвода на помощь 11-му.

По ту сторону улицы Сниман увидел группу из 9-го взвода с 88-миллиметровой пушкой. Они обошли дом и скрылись из поля зрения. Тут же длинные пальцы Винсента вцепились в него и дернули в сторону. Автоматные пули ударили в стену как раз в том месте, где только что была голова Снимана. Сниман многозначительно взглянул на Винсента. Винсент снова прилег на лестницу и включил радио.

– Слушай! Куда торопиться? Мы уже пару ходок сделали, так что к чему спешить? Они хорошие ребята. Они сами скажут, когда мы им понадобимся. – Винсент закрыл один глаз и снова обратился к Сниману: – Разве Орлов учил, что надо вот так высовывать голову к месту и не к месту?

Сниман понимающе кивнул и облизал пересохшие губы.

– Ну, Марио, с меня пиво.

Винсент закрыл глаза и сложил руки на груди.

– Достоинство, мой друг, достоинство, – не надо позволять, чтобы его выбили из нас… Ты пока послушай радио и пни меня ногой под ребра, если назовут мой номер.

И он тут же, заснув, захрапел. Команда де Канцова обеспечивала поддержку Ми-иналайнену с его 88-миллиметровКой.

– Девять тире два дробь три. Точка. Фрипп, раздолбай, ты что, с мамой Еленой потерялся, что ли? – пропел он в свое наручное переговорное устройство, когда автоматные пули сняли краску со стены у него над головой.

Не поднимаясь с места, де Канцов со знанием дела послал в ответ через разбитое окно гранату с помощью гранатомета, висевшего у него под автоматом, и зарядил вторую. Граната никак не повлияла на интенсивность обстрела. В чистом поле буры представляли собой форменную толпу, но здесь, среди домов, их надо было выкуривать по одному.

Де Канцов знал, что центр города еще держится. Кто-то сумел сплотить буров, перегруппировать их силы, прекратить отход. Хотя они и понесли потери, но гуркхов Кольдеве они остановили намертво. Однако если обнаружить бура, то не так уж и трудно разобраться с ним. Правда, для обнаружения имелся всего один сенсор на отделение. Существовал еще и старый способ – высунуть голову и посмотреть, будут по ней стрелять или нет.

Тереби выполз с автоматом из укрытия.

– Эй, Грязный Дэ-Ка! – шепотом позвал он. Де Канцов обратил на него ноль внимания.

– Фриппи, раздолбай, ты слышишь меня? – снова крикнул он в переговорное устройство и стал ждать ответа.

В ответ он услышал пение, и совсем не по случаю – про райские колокола и безграничную любовь к Господу Иисусу.

– Фриппи, черепашья башка хренова, чего это ты про свое хреново Рождество там затянул?