маловероятной.
За исключением того, что я еще не была готова отказаться от него, несмотря на то, как ранние комментарии его мамы звучали в моей голове. Решение судьи было несправедливым, и уже за одно это Крис заслужил право на презумпцию невиновности.
Я прислонилась к стене рядом с его «Астон-Мартином», холод от бетона просачивался сквозь выцветший хлопок моей толстовки, и я старалась не обращать внимания на дрожь, сжимающую мою грудь, когда смотрела на экраны, установленные вдоль потолка туннеля, настроенные на пресс-конференцию. Бен Фицпатрик, Дастин Олсон и Остин Томпсон уже получили порку от спортивных СМИ, и теперь настала очередь Тони у микрофона. Костяшки его пальцев побелели там, где он вцепился в края трибуны, и сдержанная напряженность сменила его обычно веселое поведение, когда он давал скупые ответы на общие вопросы репортеров: Что там сегодня пошло не так? Что планирует «Колорадо», чтобы лучше подготовиться к пятнадцатой игре против the Colts? Отражает ли сегодняшнее выступление недостаток подготовки или нарушение динамики команды?
Большая, выкрашенная в серебристый цвет дверь, ведущая в раздевалку, распахнулась, ударившись о бетон, и я отскочила от стены, услышав резкий звук. Крис шагнул в туннель. Облегчение нахлынуло на меня при виде его — он не сбежал до того, как игра закончилась. Через плечо у него была перекинута спортивная сумка, а взгляд был устремлен в пол, когда он, как человек на срочном задании, устремился к своей машине.
— Крис, — позвала я, мой голос прозвучал слишком громко и странно чужим в этом пространстве.
Он поднял глаза и резко остановился. Что-то изменилось в выражении его лица — удивление? Раздражение? — но потом его лицо превратилось в непроницаемую маску. Мы молча смотрели друг на друга. Воздух, разделявший нас, казался неподвижным, словно тот не двигался. Кровь шумела у меня в ушах, внутренности скручивались, все тело вибрировало, когда я оценивала его темно-синий костюм, идеально облегающий тело, его влажные волосы, зачесанные назад пальцами, а не расческой, и щетину, покрывающую его квадратную челюсть.
После долгой паузы Крис откашлялся и спросил:
— Что ты здесь делаешь Хейзел? — его тон был ровным и отстраненным, резко контрастируя с напряжением, сковывающим его позу. Мне хотелось обнять его, поцеловать, но он был намотан туже, чем натянутая струна на скрипке, и я боялась, что он сломается от малейшего прикосновения.
Вместо этого я медленно приблизилась к нему, заметив, как темные полумесяцы образовались под его глазами.
— А почему бы мне не быть здесь? Я же сказала, что приду. — Когда он не ответил, я сделала еще один шаг к нему и спросила: — Тебя отстранили, как предсказывал твой агент? — я изучала его черты в поисках подсказки — хоть что-нибудь, что указывало бы на то, что произошло на слушании, — но ничего не нашла.
Крис рассмеялся глухим, ломким смехом, который эхом разнесся по туннелю.
— Да, помимо прочего.
— Что это значит? — спросила я, мое сердце билось сильно и быстро, как барабан в грудной клетке. «Почему ты не отвечаешь на мои звонки?»
— Это значит, что комиссар аннулировал все мои статистические данные за прошлый сезон.
Я нахмурилась.
— Он, что? Как он может это сделать?
— Потому что воскресенье — это святое, а комиссар НФЛ — Бог.
Я едва ли была экспертом, когда дело касалось футбола, но я достаточно узнала от своего дяди за эти годы, чтобы признать, что это было плохо. Карьера — это плохо. Тем не менее, я сохранила свой голос бодрым, когда сказала:
— Помнишь, что я говорила тебе о том, что все утрясется? Все будет хорошо.
Его взгляд стал непроницаемым. Крис снова замолчал, его рот сжался в твердую линию, достаточно, чтобы сказать мне, что это было не созерцательное молчание, а скорее медленное закипание гнева, готового вырваться. На секунду я испугалась, что он вот-вот набросится на меня, но потом Крис глубоко вздохнул, покачал головой и спросил:
— Давай прокатимся?
Я прикусила губу, мои инстинкты боролись с моими эмоциями. Он был явно расстроен, что нервировало меня, но Крис нуждался в моей поддержке сейчас больше, чем когда-либо, поэтому я отбросила свои сомнения и сказала:
— Хорошо. Давай прокатимся.
Кивнув, Крис нажал кнопку на брелоке, пока клаксон его «Астон-Мартина» не просигналил дважды. Я пристегнулась на пассажирском сиденье, а он забросил спортивную сумку в багажник и уселся за руль. Затем, не говоря ни слова и не встречаясь со мной взглядом, он запер двери, завел двигатель, включил передачу и помчался по туннелю на улицу рядом со стадионом.
Мы выехали на межштатную автомагистраль, то въезжая, то выезжая из потока машин, спидометр поднимался — все быстрее, быстрее, быстрее — по мере того, как центр Денвера уменьшался в зеркале заднего вида. Его взгляд был сосредоточен прямо перед собой, хотя по тому, как его глаза метались взад и вперед, я не была уверена, насколько он на самом деле мыслями был тут.
— Крис, ты не мог бы немного притормозить? — спросила я, дотрагиваясь до его руки. С каждым резким движением, пока мы ехали по шоссе, мое сердце застревало в горле, а желудок опускался к ногам.
— Просто… черт возьми. Почему все, кто связан с этой лигой, имеют на меня зуб? — крикнул он, проигнорировав мой вопрос и трижды быстро ударив по рулю. — Сначала Рори Макмиллан ослепил меня, потом судья и его идиотское наказание, а теперь эти чертовы рефери делают дерьмовые звонки только для того, чтобы я отреагировал и дал им повод выгнать меня из игры. Когда же это, бл*дь, кончится?
Теперь гнев исходил от него волнами, вызывая мурашки по коже и стену вокруг моего сердца.
— Просто помедленнее, и мы поговорим об этом, хорошо? — попросила я, тут же пожалев о своем решении сесть с ним в машину.
— Я лучший, черт возьми, самый подающий надежды в списке Blizzards. Кто, черт возьми, они такие, чтобы так со мной обращаться? — крикнул он скорее себе, чем мне. Он выехал на 6-ю Восточную авеню. Он сразу же ударил по тормозам, чтобы избежать столкновения с машиной перед ним, потому что он не смог замедлиться на пандусе, прежде чем посигналить, обогнуть машину и снова помчаться вперед.
— Крис, ты ставишь меня в неловкое положение. Помедленнее, — повторила я, на этот раз тверже. Но, как и прежде, он не обратил на меня внимания, резко повернув машину на Университетский бульвар так, что нас немного занесло на асфальте. Я прижала одну ладонь к приборной панели, а другую к крыше, чтобы не скользить по сиденью.
Почему он возвращается к