Читать интересную книгу "Я – злодейка в дораме - Екатерина Вострова"

Книга заблокирована

таких случаях?

Капрал выглядел удивленным:

– Таких преступников разрешено судить и казнить на месте… – его голос звучал неуверенно.

Мальчик испуганно посмотрел на старуху и крепче сжал ее руку.

– Она ничего плохого не сделала! – закричал он.

– Прощу, пощадите! Мальчик сирота, у него, кроме меня, никого нет…

– Не трогайте тетушку Мин!

Вэй Лун почувствовал, как от детской мольбы на горле сжимается удавка. Захотелось расхохотаться и одновременно ударить, сломать что-нибудь.

О, наивный-наивный ребенок! Неужели Вэй Лун когда-то был таким же? Но сейчас он тот, для кого чужие слезы больше ничего не стоят. Милосердие равносильно слабости, а слабость – смерти.

– Взять ее! Как выедем за город, четвертовать, – словно со стороны услышал он свой голос. Сухой, безразличный. Такой, как нужно. Нельзя показывать, какая буря царит в душе.

– Генерал? – не поверил своим ушам капрал. – Это ведь…

– Хозяин? – заикаясь, переспросил Гоушэн. – Хозяин, она совсем-совсем не похожа на мятежницу. Может быть…

– Молчать! – гаркнул Вэй Лун.

Его начинало потряхивать. Нужно было поскорее уехать отсюда, пока он еще в состоянии себя контролировать, пока его демоническая часть не вырвалась у всех на виду и не разорвала эту старую тварь на тысячи мелких кусочков. Не уничтожила ее душу так, что даже для перерождения ничего не останется.

– Капрал Чжан, какое наказание предусмотрено за невыполнение прямого приказа?

– От десяти палок в зависимости от тяжести последствий неисполнения приказа… – пролепетал капрал. – Простите, генерал Вэй, я понял.

Краем глаза Вэй Лун заметил, как Гоушэн бросился назад к повозкам. Неужели демон думает, что кто-то сейчас способен его образумить? Может быть, надеется, что Лю Луань удастся убедить его пощадить несчастную старушку? Лучше бы принцессе сидеть в повозке и не выходить из нее.

Солдаты взяли ревущую и вырывающуюся старуху под руки и потащили ее за собой.

– Отпустите, отпустите тетушку!

Мальчик бросился отбивать ее, но его грубо толкнули, и он растянулся на грязной земле, да так и остался лежать и всхлипывать. Его лицо стало мокрым от слез, а глаза смотрели на Вэй Луна с болью и непониманием. Но Вэй Луну не было дела до чужой боли – собственная заботила куда больше.

– Генерал Вэй, – осмелился все же подать голос капрал, когда они почти проехали город. – Я не смею спорить с вашим решением, но позвольте все-таки спросить: что она сделала?

– На ногу мне наступила, – отрезал Вэй Лун, пресекая дальнейшие расспросы.

* * *

Все было, как в дораме. Старушка, мальчик. Детские слезы и крики. Мольбы о пощаде.

– Цайняо! Цайняо! – Гоушэн подбежал к обозу, на котором ехали мы с Мэйлин, и кивнул в сторону генерала. – Может быть, ты попробуешь поговорить с ним?

Я тряхнула головой и зажала уши ладонями. Нет. Не буду в это вмешиваться.

– Цайняо! – Слуга Вэй Луна взглянул на меня с обидой, как будто это я отдала приказ казнить несчастную.

– Он не передумает, – отрезала я и отвернулась, не в силах смотреть на то, что творилось.

Старушку забрали, армия продолжила путь.

Мне было тяжело принять собственное решение не вмешиваться. Но я знала, что не смогу ничего изменить. Если уж Лю Ифэй в дораме не справилась, что могу сделать я? Но чувство вины все равно разъедало нутро.

Мэйлин, сидевшая рядом, молча смотрела на днище повозки и мелко дрожала, а я пыталась найти способ успокоить ее и себя. Солдаты делали вид, что ничего не произошло. Они исполняли приказ, ни на миг не задумываясь о своих действиях. Если Вэй Лун сказал, что старуха – преступница, они ему безоговорочно верили. Ну или делали вид.

– Как он мог? – негромко шепнула Мэйлин, когда мы оказались за городом. – Госпожа, теперь мне еще больше страшно за вас! Зря вы сюда пришли…

На привал приказали остановиться раньше. Как только лагерь был разбит, Вэй Лун велел устроить казнь. Мы с Мэйлин остались в шатре, но по дораме я помнила, как это происходило: в землю вбили столбы и привязали к ним старушку, а затем медленно и мучительно отрезали от нее части тела, начиная с пальцев рук и ног, ушей, носа… Ее крики раздавались невозможно долго, пока она не умерла от потери крови.

Вэй Лун наблюдал за казнью от начала до конца.

Когда все закончилось, я сидела в шатре в обнимку с Мэйлин. Первым нас побеспокоил Гоушэн.

– Эм… Цайняо? Цайняо? Принцесса!

– Ты служишь этому жестокому человеку! – вспылила Мэйлин, вскакивая с кровати и бросаясь на Гоушэна. – Ты точно такой же, как и он! Бессердечный!

– Эй! Хозяин хороший! Если он ее казнил, значит, она была преступницей. И точка! – горячо оправдывался Гоушэн.

– Ты даже не попытался его остановить! – не унималась Мэйлин.

– Принцесса вообще-то тоже! – не остался в долгу он. – Принцесса?

– Что он сейчас делает? – спросила я.

Не то чтобы мне было интересно, чем обычно занимаются злодеи после злодеяний.

– Скрылся в своем шатре, выставил караул и приказал никого не впускать. Пахнет оттуда вином. Принцесса, то есть Цайняо, может, сходите и проверите его? Я очень беспокоюсь за хозяина. В меня он сапогом запустил, прогнал.

Я нахмурилась. Странно: в дораме Вэй Лун напивался потому, что сильно переживал из-за разлада с Лю Ифэй, корил себя. Выглядело так, словно он раскаялся в своем поступке благодаря влиянию принцессы. Вот только мы с ним не ругались. Да и вряд ли ругань со мной могла бы его чем-то расстроить.

«Не думай, что ты для меня что-то значишь… – сказал он мне на берегу реки. – Я генерал – ты служанка. Попытаешься сбежать – я тебя убью».

Я полностью отстранилась. Никто больше не посмел перечить Вэй Луну. Почему же тогда он ведет себя как в дораме? С чего ему переживать?

– Если он сказал никого не пускать, – протянула я неуверенно, – как же я пройду?

– Я отвлеку солдат у шатра. А вы возьмите… – Гоушэн махнул рукой на поднос с чаем, стоявший на небольшом столике. – Скажете ему, что чай принесли. В вас-то он сапогом не запустит.

Эпизод 34

За кадром

Вэй Лун сидел в полумраке, в руке – кувшин, из которого удобно вливать вино прямо в рот, не касаясь губами. Он приказал никого не пускать, и солдаты знали, что ослушаться приказа равносильно самоубийству. Благодаря двойному заклинанию тишины, что он наложил, вокруг было тихо: шум со стороны лагеря не беспокоил; вдобавок, что бы он ни сделал сам, никто не услышит.

Только что по его приказу казнили убогую старуху. Старуху, которую он хотел навсегда вытравить из своей памяти. Однако ее образ