Читать интересную книгу Самурай Ярослава Мудрого - Александр Ледащёв

Ярослав обернулся, будто подкинутый пружиной. Князь был воином – в следующий миг в руках его блеснула на солнце секира. Он отскочил от обрыва, чтобы медведь просто не смел его туда, и поднял свое оружие.

Добежали мы до князя почти одновременно – медведь и я. Медведь так и шел кабаном, останавливаться он и не подумал, лишь оскалил чудовищные клыки и впервые подал голос: низко и страшно заревел. Секира князя опустилась было на голову хищника, но мелькнула в воздухе медвежья лапа, и секира полетела в одну сторону, а князь – в другую. Все же князь успел достать зверя по морде, брызнула кровь, медведь снова взревел, поворачиваясь к упавшему Ярославу, но тут, наконец, я добежал и с маху опустил свое субурито медведю на спину. Честно говоря, бил почти так, как бьют начинающие, – лишь бы попасть. За такой удар у меня в додзе любой уный получил бы по горбу палкой. Но удар достиг своей цели, медведь взревел еще раз и с поразительным проворством обернулся к новому врагу. Я отпрыгнул назад как можно дальше, понимая, что такого противника у меня не было еще никогда, – его скорость и возможности превосходили возможности любого человека, а о том, что медведь бьет из любой позиции, не нуждаясь, в отличие от кошек, ни в приседании, ни в стойках, знал даже я.

Медведь кинулся на меня, я прыгнул в сторону, одновременно изголившись опустить меч медведю на мочку носа, и разбил ее, как перезрелый помидор. Снова раздался дикий рев, медведь скользнул ко мне, мелькнула его лапа, и когти захватили край моей одежды. Медведь дернул лапой к себе, и я полетел прямо к его оскаленной пасти.

Спас меня отчаянный, на пределе рвущихся сухожилий рывок в сторону, на ногах я не устоял и покатился по траве, не выпуская меч из рук. Краем глаза я видел, что князь уже поднялся и бежит к своей секире. Я вскочил и успел в самый последний миг избежать со зверем лобового столкновения, пропустил его мимо себя и, вложив в удар все умение, всю энергию и всю свою силу, опустил меч ему на спину, сразу за лопатками. Бакаутовое субурито опустилось медведю на хребет и с хрустом перебило его. Мигом позже на голову медведя обрушилась княжья секира, уйдя в череп зверя по самый обух. Медведь молча рухнул к нашим ногам. Я резко обернулся, и, как оказалось, вовремя – огромный старик бежал к нам от лесной границы, волосы его развевались на ветру, а лицо было перекошено гримасой бешенства и отчаяния. Если это страшилище пустит в ход свой посох, то выйдет ненамного проще, чем с медведем. Я поднял свой меч, готовясь встретить волхва, но тот, не добежав пару шагов, остановился.

Князь молча смотрел на него. Секиру он уже выдернул, и с лезвия ее капала густая кровь.

– Ты убил медведя Велеса, князь! – вскричал старик. – Никогда не думал, что это в человеческих силах!

Я скромно промолчал, а князь усмехнулся, но отказываться от своей победы не стал.

– Да, я убил этого медведя, который хотел убить меня. Или, по вашей вере, я должен был покорно ждать, пока он своротит мне череп?

– Не в том суть, князь. Суть в том, что слуга моего бога оказался слабее тебя, слуги нового бога. В этом я вижу указание Велеса – не мешать тебе больше в строительстве нового города. Такова воля богов, а я не спорю с богами! – Старик гордо вскинул голову.

– Я рад, волхв, что мы обойдемся без войны. Очень рад, – сказал Ярослав, стараясь отдышаться.

– Не скажу так. Если затеешься крестить угольцев, зорить капища, подобно отцу твоему, – быть войне! – сурово сказал волхв.

– Я не трону капищ. Не трону ваших угодий. Не трону вашей воли. Вы сами придете под мою руку, когда здесь встанет город. Придете своей волею, но не моим понуждением.

– Все в руках богов, князь. Сегодня я видел невиданное, видел его и твой человек, только он не знал, что видит чудо, а потому я и не стану спорить с тобой, князь. Если угольцы пожелают волею пойти в твою неволю – значит, так тому и быть, и такова их дорога. Я же никогда не пойду к тебе, князь, – старик насупил густые седые брови, опустился перед медвежьей тушей на колено, погладил разбитую голову, а потом молча ушел. Только он скрылся под деревьями за капищем, как с другой стороны раздались крики наших воинов, я узнал голос Ратьши: «Князь! Княже! Где ты? Отзовись!»

И тут я понял, что медведя должен убить князь. Не я, не с моей помощью, а сам. Лично. А потому я коротко поклонился Ярославу и припустил в противоположную от криков сторону, стараясь скрыться в лесу до того, как княжьи люди выбегут на поляну.

– Ферзь! – удивленно окликнул меня князь, но, прежде чем мой дайме успел отдать мне приказ, я обернулся на бегу, прижал к губам палец, призывая к молчанию, и скрылся в лесу.

Глава XXXIV

Ночь шла спокойно. Но всю ночь я не сомкнул глаз. Что-то давило. Что-то сильно, ощутимо давило на сердце, на душу. И, как стало уже обычным, я не понимал, в чем дело. Но что-то семиверстными шагами шагало ко мне, ко всем нам. Стойкое ощущение чего-то финального. Причем в самом скором времени.

Меня убьют, что ли, сегодня? Ну что же, если так суждено, то все равно ничего не поменять. Уным я задал направление, двое из них, как минимум, сумеют дальше пойти сами. Выйдет у них интересный сплав японского и русского боя на мечах. Убойная смесь, я думаю. А как же Граф, которого я оставил на Деда? Тот пообещал присмотреть за псенышем, а если что, отправить его к Ратьше на двор, там уж разберутся, что делать с породистой собакой. Да и как сам Дед? Он уже отвык жить один. А Поспелка? Много вопросов с неприятными ответами, но, как ни крути, а в целом все решаемо. Поспелка останется при уных, Дед снова привыкнет к одиночеству, Граф приживется у Ратьши. Вот и все. Хотя, конечно, не хотелось бы, если честно, – много интересного намечается впереди. Даже то, что мы вроде как помирились с угольцами, не гарантировало нас от проблем в здешних лесах – тут и кроме угольцев водилось, как я понимаю, множество разбойничьих банд, отловом которых придется заняться. Это даже если не говорить про мое додзе. Хватит. Просто – хватит. Все.

– Что думаешь, Ратьша? – негромко спросил Ярослав у хмурого тысяцкого. К лагерю уже приближался рассвет.

– А что я скажу, княже. Правильно сделал Ферзь, что убежал. Теперь ты – победитель медведя, а самое главное, ты выиграл войну с угольцами, ее не начав, – отвечал тысяцкий.

– И ты думаешь, что угольцы сдержат слово? Тут каждый второй – тать, по лесам с кистенем бегают, а по реке корабли грабят. Я ведь это пресеку.

– Не знаю, княже. Больно хороший повод для них войну не начинать, они же понимают, к чему привела бы война в конце концов. Но, как говорится, доверяй, но проверяй.

– Было бы все как обычно, набрали бы заложников, и все. А тут теперь, коли стану заложников брать, беда выйдет, – князь поднялся и, сильно прихрамывая, прошелся по шатру.

– Да, заложников брать не след. Но, пока угольцы не очухались от твоего подвига, пора ставить стены, княже. Для будущего града, – твердо сказал Ратьша.

– Оно так. Надо бы еще людей призвать из Ростова, плотников, кузнецов, работных людей. А часть дружины отправить в Ростов. Упаси Бог, возьмет кто Ростов на щит, вот тогда и будет нам новый город. Я отпущу завтра же всех своих дружинников вместе с обозом. Они проводят его по лесам, вернутся обратно, набрав людей и припасов. Но большая часть их останется в Ростове.

– Князь, значит, ты веришь угольцам? – с легким удивлением спросил Ратьша.

– Я верю Богу, – негромко, но твердо сказал Ярослав, – это он надоумил меня поставить тут город. Это он прислал нам Ферзя. Это он спас меня сегодня от медведя. Ты видел зверя? Я никогда бы не справился с ним, признаюсь перед тобой как на духу. Я бы даже увидеть его не успел, когда бы Ферзь не упредил. Это он вложил волхву понимание того, что произошло. И я верю, что все будет хорошо. Пусть обоз привезет и несколько богомазов и священника. Я поставлю церковь раньше, чем мы закончим стены. И я оставлю в Ростове большую часть дружины, а при себе оставлю варягов. Я бы оставил и тебя здесь, Ратьша, но тогда в Ростове некому будет держать дружину в руках. Ты уедешь завтра со всеми и останешься в Ростове. Сюда обоз и часть дружины приведут сотники, сам назначишь им главного. Все.

– Князь! – невольно воскликнул Ратьша. – Воля твоя, но как же…

– Ты не веришь мне, тысяцкий? Не веришь в мои слова? В мое дело? – Ярослав говорил негромко, но словно плетью бил своего старого друга.

– Все будет так, как ты повелишь, княже, – поклонился Ратьша, до глубины души потрясенный «тысяцким».

– Вот это уже лучше, Ратьша. А теперь все. Ступай. Мне надо подумать, – князь смотрел в сторону, дергалась на шее жилка, и Ратьша не стал больше ничего говорить, лишь поклонился и вышел из шатра.

Я поднялся со своего ложа на куче лапника. Всегда на таком спалось лучше, чем на перине, а теперь оно казалось на редкость неуютным. Хлопнул себя по карману, обманывая себя, сделал вид, что просто так хлопнул, а не сигареты искал. Курить не хотелось. А вот привычка все вопросы обдумывать с сигаретой не ушла. Но зато очень хотелось мне сейчас чаю. Пусть даже просто заваренного в котелке. Но чай, как и табак, тут появится в свободной продаже еще очень не скоро. Разве что можно было поспрошать на торгу в Ростове или в Киеве, у заморских купцов, вдруг возят для личного употребления. Но не сообразил.