Подойдя к дверям я стал ждать. Вскоре раздался шум, и на ступеньках каменного терема показался он…
— Проклятие, — пробормотал я. Ранее конечно слышал, что сэр Мартин Скайнс крупный мужик, но всё равно оказался впечатлён.
Под два метра, но не толстый, как говорили злословы. Таким он скорее выглядел благодаря мощным доспехам. Этакий Геракл, чтоб его. Неудивительно, что такую тушу сложно нести со всем его железом даже крупному коню.
Но устраивать поединок вне крепости я конечно не собирался. Пусть конный бой, по слухам, не самая сильная черта рыцаря. Так и я в этом далеко не мастер. А бой пешим, где я довольно силён, уже для самого Мартина явно числился так же сильной стороной. И проверять кто кого — глупо. Особенно это стало очевидно теперь, видя его.
Чуть приоткрыв шире дверь, я отступил в полумрак, присев за бочку, используя её, как упор, и наведя прицел на пустой пока двор. Шум нарастал и несколько секунд спустя в паре десятков метров напротив конюшни показался спустившейся во двор в полном доспехе сэр Мартин Скайнс (*49). Могучий брюнет с уродливым лицом — изборождённом жутковатыми шрамами.
Вот он сейчас обойдёт колодец и, повернув к конюшне, станет ко мне лицом. Это если он решил выйти на коне. Либо сразу попрётся далее к вратам. И тогда я его упущу. Бить в лоб эту тушу — так же рисковое дело. Потому в последний момент, когда он находился ко мне боком, я спустил дальний спусковой крючок. Нижняя лука арбалета глухо тренькнула, и первый болт унёсся в узкий проём к туше напротив.
— Млять, — ругнулся я. Чёртов рыцарь, будто обладая волчьим слухом, реакций мангуста и с чуйкой конченного параноика, а может и всем сразу — успел начать реагировать.
Он дёрнулся и болт, место того, чтобы воткнуться ему в бок, с визгом отрекошетил от лат, уйдя в молоко.
Стараясь держать себя в руках, вижу, как резво эта машина смерти крутнулась, быстро вычислив угрозу. Тут же рванувшись к конюшне, будто вепрь на стимуляторах и с горящей петардой в заду.
Щелчок — второй болт уносится в набегающий «паровоз». Кто там говорил, что рыцари медленно двигаются или, что сам «Мясник» недостаточно быстр? Хрена с два. Он чуть не увернулся второй раз.
Но нет, болт воткнулся ему в пузо и наполовину уйдя в доспехи. Смертельную рану так не нанести, разве что повезёт, но главное — до тела болт явно достал. Я резко встал, ожидая, что туша врага замедлится и полупарализованная завалится у входа, умирая. И тем непозволительно потерял на том пару секунд.
Ублюдок будто плевать хотел на дорогой с паралитическими свойствами и довольно мощный яд. Он продолжал нестись, вытянув огромный меч перед собой.
Время стало тягучим. События понеслись совсем уж вскачь. Адреналин впрыснулся в кровь и теперь счёт пошёл на мгновения. Тараном рыцарь вломился внутрь, наконец увидев меня. Одновременно с этим я уронил бочку и пнул её навстречу ублюдку.
Понимая, что его огромная туша на такой скорости обладает приличной инерцией, я дернулся в бок, намереваясь рвануть к люку. А там, скользнув по скату, уйду в воду. И будучи без доспехов, быстро доплыву до берега. Если сверху меня попытаются в это время достать воины Мартина, с ними разберётся мастер Эйгар. А там лес, короткий бег и лошади. Есть план и на такой случай. Пусть и рисковей нынешнего.
Но планы одно, а реальность другое. Какие бы стратегии вы не стоили перед схваткой, она их поменяет после своего начала. «Мясник» явно и сам прекрасно понял, что я могу ускользнуть, а он не успеет завернуть за мной. Он вскинул огромный меч, поразительно резво для его размера, одновременно перепрыгивая катящуюся к нему бочку.
Мне банально повезло. Впрочем, удача, вообще неотъёмлемый элемент умений воина. И достоинства успешного вождя. Видимо, меня судьба сочла таковым, либо решила дать аванс на будущее.
В конюшне были довольно высокие потолки, но были там и несколько притолочных балок пониже. Не будь Мартин столь высок, или его двуручный меч так огромен, может он и не попал бы впросак. Но дело завершила бочка. Удивительно легко, для могучего доспеха в который он был одет, рыцарь почти перепрыгнул, катящуюся ему навстречу бочку. Вот только почти в пике прыжка кончик его меча ткнулся в балку, тем остановив его взлёт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И этим помешал рыцарю, явно легко готовому перепрыгнуть препятствие, нормально его пропустить под собой. Нога Мартина попала на бочку, и он, сыграв пантомиму глубоководного водолаза-эквилибриста, с грохотом осадного тарана воткнулся в стенку загородки. Туша невольно нырнувшего вперёд рыцаря, сломала и дверцу и столб на котором она крепилась. Напугав лошадь за ней.
Успевший сделать лишь шаг и по инерции ещё один, я снова резко поменял план. Пока рыцарь попавший в нокдаун, но уже рычащий в ярости и ворочающийся, пытался встать, я прыгнул на него. Пользуясь тем, что глухо упакованный в тяжёлый доспех воин был укрыт в него почти весь, но без шлема, прицепленного до поры к поясу, я попытался сходу воткнуть ему в район уха свой кинжал.
Вёрткая гнида слишком шустро шевелилась даже сейчас. Мой клинок скользнул по его мощной шее, слегка ранив его, но не более. Теперь оставалось совсем уж идти ва-банк. Я вцепился в воина, по сути почти оседлав, одной рукой уцепившись за его горжет. Мартина это явно взбесило сверх меры. Почувствовал, что время почти вышло и ещё мгновение, и он полностью придёт в себя.
А дальше… Без доспехов и с кинжалом, против одоспешенного и с мечом гораподобного урода — я обречен. Пусть в тесноте ему и будет трудно орудовать своим дрыном. Зато я потерял возможность отступить и теперь надо побеждать.
Хекнув и послав мольбу к истинным богам, а не их жалким подобиям вроде моего покровителя, я наконец попал кинжалом в чуть приоткрытое надплечье рядом с доспехом. Клинок воткнулся сантиметров на десять. Мартин зарычал, будто медведь в боевой ярости. И наконец встал, подбросив меня и чуть не скинув. Он являл собой просто концентрированный сгусток мощи с яростью. И до сих пор не похоже, что как-то реагировал на дорогущий яд с арбалетного болта.
— Собачья кровь! — зарычал Мартин, резво схватив меня свободной рукой, другой продолжая удерживать меч.
Краем сознания я удивился странному ругательству, ранее не слышимому. Но это было неважно. Важнее стало то, что я навалился на кинжал и наконец вогнал его по рукоять в тело рыцаря.
Он захрипел, слегка пошатнулся, а пальцы его уже почти скинув меня, соскочили с моей одежды. Но он всё ещё был жив и опасен. Что поражало. Этот нехороший человек, эта, что уж там — падла, поражала своей живучестью.
Потому я, как будто у меня судороги, задергал кинжалом, крутя его в теле могучего воина, будто рукоять ржавой коробки передач в жигулях. Кровь фонтаном ударила мне в лицо, заливая глаза и попадая в рот, раскрытый в попытке не задохнуться от диких нагрузок.
Он ещё стоял, но я почувствовал своим наносным опытом воина, как жизнь Мартина, наконец прорвав мощную дамбу, этого казавшегося только что неубиваемым человека, прорвана. И нарастающим потоком воды жизни, наконец, покидают его тело.
Я спрыгнул, вырывая кинжал из теперь уже точно умирающего тела и резво развернулся. Чувствуя себя роботом, окончательно перешедшим на бездушно-автоматическое и предельно экономно-эффективное движение, метнул во вбежавшего латника кинжал, только что вкусивший жизнь моего невольного врага.
Будто на спокойной тренировке, а не в критичной ситуации, кинжал воткнулся над срезом лёгкого доспеха, почти под кадык воину. Он начал оседать, булькая и выпучив глаза, но не успел упасть. Я пнул его, и бедолага вылетел наружу, освобождая проход. Шаг и крепкая дверь закрывается, пару движений рукой и подготовленный брус, подпирает её изнутри.
Робот, вот кем я сейчас чувствовал. Ноль эмоций, механическая эффективность. Невзирая на пульс, бьющий там-тамами в ушах.
Шаг обратно, наклон и в руках выпавший из рук рыцаря двуручник, больше даже самых крупных из обычных — минимум на пару ладоней. Лёгкий для такой дуры. Мой родной полуторник, оставшийся с Лиамом, весил лишь самую малость меньше. Я бы удивился в другом состоянии этой странности, но не сейчас.