И ещё следует похлопотать о том, чтобы у тех, кто будет жить потом, была мотивация.
Раскатал перед собой лист пергамента, обмакнул в тушь гусиное перо и вывел:
«Люди рождаются и умирают, прожив срок, отведённый природой. Главное из того, что остаётся после них — дети, выросшие, воспитанные и обученные так, чтобы ими можно было гордиться»
Подумал немного, и начал с красной строки:
«Самое полезное для каждого — это знания и навыки. Они позволяют выбирать то занятие и тот образ жизни, который приносит радость. Они дают человеку свободу, потому что образованному, просвещённому и умелому есть из чего выбрать — ему известно достаточно для принятия верного решения»
Ещё немного поразмышлял, а потом написал следующий абзац:
«Знания, хранящиеся в секрете — обычно, суеверия. Потому эти заблуждение и скрывают от остальных, что боятся: а вдруг их опровергнут? Ведь тогда секретничающие окажутся или дураками, или обманщиками. Настоящая же истина не боится проверки полемикой. Тому, кто узнал новое о природе вещей, почётно выслушать сомнения в достоверности постигнутого и практикой либо всесторонним рассмотрением публично убедиться в правильности или ошибочности сделанного заключения»
Ух, как-то слишком закручено стало получаться. Ну-ка, следующее положение стоит изложить попроще:
«Чем больше детей человек обучил, чем более обширные и глубокие знания он преподал тем, кто будет жить после него, тем большего уважения он заслуживает. Те же, кто не только наставляет и просвещает, но и приумножает знания об окружающем нас мире, почёт и признательность»
Посидел ещё немного, но больше ничего такого, что следовало бы добавить к изложенному, не придумал. Вернее, ничего годного для общих тезисов. Дальше пошла работа по созданию системы всеобщего образования, в которую должны попадать все без исключения детишки, оказавшиеся на территории пэтакантропов. Тут главное не упустить недорослей из состава «привлечённых» бродячих групп.
Но главное сейчас, всё-таки учебные программы. Вот за их составление и принялся шеф-багыр. Остальное погодит. Или как-то утрясётся в рабочем порядке.
* * *
Ветряк, установленный на западном берегу Длинного озера, гонит воду по бамбуковым трубам вглубь Бугристых Равнин. Здесь в долине, расположенной в десятке километров от большой воды, создан уютный оазис, где работает селекционная станция. Петя примчался сюда, когда узнал из письма Гхора, что, оказывается, злаки могут влиять друг на друга при помощи мелкой пыли, образующейся в них в период цветения.
После допроса с пристрастием и тщательного изучения записей присел на лавочку в тени и огорчённо вздохнул — знал же про опыление, а ничего питекантропам не сказал. Вот и пришлось им самим делать столь очевидное для него открытие. Это же, кажется, путь получения гибридных сортов растений, если он ничего не путает!
— Гхор! А ты пробовал использовать для посева семена, получившиеся от растений, опылившихся с соседней делянки?
— Конечно. А как бы иначе я приметил, что что-то тут не так?
— И как урожай? Выше или ниже? Или вкус лепёшек меняется?
— Урожай бывает и выше, и ниже. И вкус не меняется. Но листики немного иначе расположены и в устройстве колоса можно углядеть различия. Я уже начал примечать, что если пшеницу, привезённую с северного берега посадить рядом с низкорослой пшеницей от пятой пирамидки, то из семян низкорослой вырастают колосья с более тяжелыми и крупными зёрнами. Но у самих этих зёрен потомство бывает редко — низкая всхожесть. И сами растения опять смахивают на северный вид.
Сейчас решил проверить ещё несколько комбинаций. Один сорт у меня получился после отбора наскипидаренных семян. Так я его пробую сажать рядом с низкорослой, что от пятой пирамидки.
Поглядев на стопы исписанных дощечек, разложенных по внушительных размеров стеллажу, шеф-багыр заторопился в обратный путь — этому человеку он не в силах что-либо подсказать. Может быть, Гхор откроет какие-нибудь давным давно забытые им законы? Станет основоположником генетики, например? Введёт в обиход разные заумные слова вроде «гетерозиготный» или «аллель»
Увы, приходится признать, что питекантропская наука уже начала опережать уровень познаний среднестатистического среднеклассника двадцать первого века.
— Слушай, Гхор! А ты не примечал каких-нибудь закономерностей в свойствах растений? Имею ввиду по наследованию потомками признаков от родителей.
Питекантроп ушёл глубоко в себя и некоторое время задумчиво шевелил губами.
— Слушай, шеф! Ты что, подозреваешь, будто у растений получается похоже на то, как у людей? То есть, есть папа и мама? Похоже! — парень похмыкал немного про себя, а потом спросил невпопад:
— Говорят, ты опыляешь только опытных мамок, родивших не менее трёх раз? — и примолк ожидая пояснений.
— У меня голова большая, — смущённо сознался Петя. — Этот признак может быть унаследован ребёнком. Тогда при его рождении у матери может просто не хватить ширины прохода, чтобы выпустить плод наружу. Граппа и Брага очень страдали при рождении первенцев, и с тех пор я стараюсь с этим поосторожней обходиться.
* * *
— Много людей в лесистых холмах, — доносят тамтумы тревожную весть до слуха пэтакантропов. Много сейчас — это более шестидесяти четырёх, потому что до числа «доска» (восемь на восемь) уверенно считают практически все. А большие цифры знают пока немногие, но подобные математики считаются грамотеями и обычно не уходят далеко от поселений.
Пока Петя надевает сандалии, Граппа подаёт ему копьё и боло, а Рака — кошель с вяленым мясом и пресными лепёшками. Чача готовит к плаванию быстрый челнок с балансиром и парусом. Команда из академиков-астрономов уже собирается у мостков и занимает места на скамейках. Барабаны гористого берега еще повторяют «передачу», принятую с равнинной стороны, а парус уже влечёт катамаран на северо-запад в сторону посёлка Свайное. Водой вкругаля по озеру и реке до усадьбы или бунгало добраться получится примерно за то же время, что сушей через Бугристые Равнины. Но зато не натопавшись так, что ног под собой не чуешь.
В посёлке у истока Реки выяснилось, что людей к месту сбора проследовало больше, чем предполагал мобилизационный план.
«Не иначе, подростки самовольно выступили, — подумал Шеф-Багыр. — Рон могла пересчитать головы, торчащие из проплывающих мимо лодок, но расспросить о том, кто эти люди, она не догадалась»
Недоразумение разрешилось в Бунгало, где, собственно, и собирал армию главнокомандующий Гыр. Туда как раз подогнали из Усадьбы стадо бычков этого года, чтобы накормить ораву вооружённых мужиков. И по реакции ряда товарищей стало заметно — подобное зрелище для них в новинку. Чтобы такая уйма дичи послушно двигалась к месту, где её съедят!
Выяснилось, что много мелких групп «пристало» к небольшим посёлкам. Это происходило потихоньку и никакой реакции сверху не вызвало. Коменданты принимали на довольствие новых людей, приставляли их к делу и в рабочем порядке выправляли им паспорта. Какими-то заметными конфликтами этот процесс не сопровождался. Мальчишки могли подраться или женщины поскандалить — обычная рутина. Зато под знамёнами пэтакантропов собралось более четырёх досок вооружённых мужчин.
* * *
— Смотри, Пэта! — разведчик показал в сторону головы длинной колонны, тянущейся змеёй между холмами. — Они идут все вместе. Охотники вышли раньше, чтобы к моменту приближения женщин и детей уже добыть пропитание. Они буквально прочёсывают местность впереди. Поэтому трудно не попасться им на глаза.
— Судя по направлению, они выйдут к реке на день пути ниже по течению, чем Усадьба, — сообразил Шеф-Багыр. — Как полагаешь, эти люди знают, куда направляются? Они нарочно выбрали такой маршрут?
— Думаю, нарочно. Наверняка, отправляли разведчиков, чтобы всё осмотреть. Тех, кто таится, обнаружить трудно. Вот и получалось, что кто первым увидел другого, тот спрятался. Иногда они нас раньше замечали, иногда — мы их. Разговаривают между собой они на языке кыков.
Петя крепко призадумался. Вот видит он, что не стая полудиких питекантропов прёт в его вотчину, а вполне организованное и многочисленное… Племя? Воинство? Конечно, фланговых охранений не видно, хотя, может быть, что просто не видно. Или не дошла военная наука предкаменного века до такого приёма?
Между тем, легко убедиться в том, что идущие вытянутой «колбасой» люди не придерживаются равнения. Женщины несут корзинки скромного размера и небольшого веса. Ведут детей. Малыши едут на ручках. Подростки тоже видны, но немного. Но более всего удивительно присутствие в колонне пожилых людей. Понятно, что речь идёт не о ветхих стариках, а о тех, кому за тридцать, но выглядят они неважно, хотя вполне уверенно идут, не заставляя остальных ждать.