Читать интересную книгу "Впереди - Берлин ! - Николай Попель"

- Время фронту докладывать, - сказал Катуков. Связались по радио с Шалиным. Михаил Алексеевич сообщил: "Сведения на 20:00 фронту доложены".

- Где Мамаев?

- Сам волнуюсь. Связи с ним нет.

В это время из разведки вернулся адъютант Балыков, доложил:

- Пробрался на три квартала, везде немецкие машины, Мамаева не обнаружил.

- Жаль Мамаева, - начал отпевать Михаил Ефимович. - Такой рассудительный был человек! Как же он с людьми и рацией к немцам угодил?

Мотоциклетчики не могли быстро подъехать из-за снега, поэтому мы срочно вызвали по радио тяжелый танко-самоходный полк полковника Д.Б. Кобрина и роту автоматчиков на "виллисах" от Дремова. Когда они подошли (через два часа!), почувствовали себя получше.

- Не перепутал он? Не уехал на север? - спросил я Никитина.

- Полковник не может север с югом перепутать,- отвечал Никитин. - Я его лично инструктировал.

- Все же надо поискать, послать людей, - беспокоился Катуков.

- Маршрут я ему давал через Бомст. Север исключается! - упорствовал Никитин и показал на карту. Действительно, все восемь дорог этого района вели только в Швибус: сбиться с пути просто невозможно.

Внезапно Катуков почувствовал голод.

- Корочки хлебца не найдется, браток? - обратился он к автоматчику.

- Даже с головкой чеснока, товарищ командующий, - лихо ответил тот: вкусы Михаила Ефимовича известны в штабе. Он пожевал немного, а потом усталость взяла свое: как был - в любимой бурке - прилег на диван.

- Кириллович, ты посиди с Никитиным, а я немножечко выключусь, - выговорил уже из последних сил.

Сижу и, чтобы разогнать дремоту, упорно стараюсь думать: "Как-то себя чувствуют гвардейцы, если нас, закаленных, и то сморило. Ведь они в худших условиях! Нам хоть выпадает попасть в теплое помещение, иногда какой-то лишний часок вырвать для сна, а как они, бедолаги? Днем и ночью в бою и на марше уже пятнадцать суток почти непрерывно! На остановках и фильтры надо промыть, и масло поменять, и агрегаты осмотреть. До изнеможения люди переутомились, а бои-то все продолжаются! Но находятся же командиры, которые никогда не информируют, что часть от усталости не может двигаться, чтоб разрешили отдохнуть. Днем докладывают - наступаем, ночью. Спросишь, где часть наступаем, кричат, наступаем! И иногда старший командир верит в это, будто сам не понимает, что непрерывного движения не бывает, что люди - не машины. Да и машина требует осмотра, а человека надо накормить, дать ему поспать, тогда он задачу выполнит. Все это отлично знают, а все равно иной раз обманывают дескать, мы без сна и отдыха гоним врага. Ну какой толк от вранья? Поведется неправдивая информация в мелочах, станет такой и в крупном лгать - только начни, дай волю, охотники приврать всегда найдутся".

И только дошел до этих грустных мыслей - распахнулась дверь, и Никитин закричал:

- Мамаев!

Высокий черноволосый Мамаев легко вошел в комнату и изящно приложил руку к шапке:

- Товарищ член Военного совета, как квартирка? Сплю я, что ли? Вроде не сплю.

- Это я лично подобрал, специально для вас!

Катуков приподнял голову. Мамаев все так же изящно повернулся к нему, подошел и почтительно склонился над лежащим Михаилом Ефимовичем.

- Товарищ командующий армией, гвардии генерал-полковник танковых войск! Эту квартирку подобрал специально для вас!

- Да он никак еще и доволен собой? Интонацию Катукова передать не берусь: тут Гоголь нужен.

- Наверное, и поужинали плотненько?

- Так точно, товарищ командующий, - твердо ответил Мамаев.

- Ах, вы поужинали, - сглотнул слюну Михаил Ефимович, - а другие еще и не обедали! А чем, кстати, объясняется ваше опоздание?

- Невозможно было проехать, товарищ командующий, немецкая авиация летает над дорогами.

У вошедшего в комнату Павловцева от ярости раздуваются ноздри:

- Разрешите доложить. Рации, люди и машины прибыли согласно списку. За опоздание полную ответственность несет полковник Мамаев. Готов доложить Военному совету подробно.

Но подробно не получилось - слишком кипел Павловцев:

- Полковник каждому появлявшемуся в пределах видимости самолету низко кланялся. Говорю ему: "Вперед надо!" Но он из всего курса обучения только одно запомнил: при налетах надо рассредотачиваться. Немцы и не бомбят, а он все свое: "Приказываю рассредоточиться!"

- Значит, всю дорогу рассредотачивались и сосредотачивались?

- Так точно, товарищ генерал,- волновался Павловцев.

- Успокойтесь, разберемся с ним позже, после операции.

Мы пытались всеми мерами помочь Мамаеву, но не в коня был корм: уж слишком неподготовленным к сложной боевой обстановке оказался этот человек. И вскоре распрощались мы с ним без особого сожаления, сказать по правде. Отправился он в другую армию. Может, рановато человек выскочил наверх, получит работу поменьше, наберется практического опыта и подтянется?..

А в штабе на память об этой истории осталась новая поговорка. Чуть что Михаил Ефимович, бывало, сразу восклицает: "Вот так Швибус!" или "Это тебе не Швибус, Кириллович!" Так с тех пор н пошло.

Швибус очистился без особого вмешательства. Просто, узнав, что творилось в Либенау, гарнизон города струсил и ночью удрал на запад - пробиваться к своим.

К утру сюда прибыл Шалин со штабом, и началась обычная работа. Сначала позвонил член Военного совета фронта К.Ф. Телегин:

- Читал в газетах про ваши действия? - Фронт рапортовал Ставке, что приказ Главного командования выполнен и наши танкисты вклинились в польско-германскую границу.

- Нет, газет пока не видел. Зато читал первоисточники.

- Какие первоисточники?

- На всех стенках написаны, а по дорогам - на щитах: "Батальон Урукова вышел на германскую государственную границу 28 января в 14:00". "Бригада Темника - на территории Германии 28 января. 17:00". "Батальон Карабанова вступил на землю проклятого врага 28 января, 21:00. Даешь Берлин!" Свободного места от этих "корреспонденции" нету, и все правдивые, никто не врет.

Слышно, как засмеялся Константин Федорович.

- Приказ получили?

- Так точно. Доводим до войск.

- Желаю успеха.

В приказе, о котором говорил Телегин, сообщалось, что противник начал подводить к Одеру свежие части, и требовалось, не считаясь с усталостью (это особо подчеркивал штаб фронта), сбить противника с рубежей, прикрывающих подступы к Одеру, и как можно быстрее захватить западный берег реки. Стремительности придавалось исключительное значение.

- Дороги проклятущие! - ругался Катуков.- Сегодня снег, завтра дождь, и так всю неделю. Грязища, как в Прикарпатье. Не езда, а шлепанье...

- Прошу разрешить высказать свои соображения, - обратился начальник разведки армии полковник Алексей Михайлович Соболев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});