Читать интересную книгу ПОКОЛЕНИЕ «NET» - Виктория Morana

Вокруг скандального молебна ходило много слухов и споров. Сторонники девушек утверждали, что никакого религиозного подтекста в выступлении «PUSSY RIOT» не было и быть не могло, ведь все их акции, проводившиеся в самых разнообразных местах, были всегда исключительно политическими[107].

Вот только Ереме было все равно. Его голова отказывалась принимать и осознавать то, что сделали эти женщины. Это было настолько дико, и так ввергло мальчика в шок, будто он узрел жертвоприношение младенца прямо в роддоме. Они должны были выбрать другое место, они просто обязаны были это сделать.

В заглушенном обидой верующего человека разуме не было место логике, как не было у Еремея ни малейшего желания даже попытаться понять мотивы этих людей. Мальчик слишком часто прибегал в церковь со своими обидами и горестями, после чего ему становилось легче, словно он посещал родную маму. А тут «маму» обидели, оскорбили. Какая же разница, по каким причинам это произошло?

Он слышал, что участниц группы «PUSSY RIOT» посадили в тюрьму, знал, что над ними готовился суд. Молодой человек не жаждал мести, не хотел над ними публичной расправы, потому что это противоречило православным устоям, по которым нельзя было ненавидеть и судить. Ему просто хотелось, чтобы они исчезли, а кощунство в храме, пусть и не самом любимом его храме, скорее забылось. А еще, Ерема понятия не имел, что оппозиция, по отношению к которой он с каждым днем испытывал все больший восторг, выражала поддержку этим наглым девчонкам.

И снова его захлестнуло чувство обиды. Почему эти здравомыслящие, добрые люди их защищают? Неужели, тот факт, что феминистки руководствовались, якобы, политическими мотивами, склонил активистов на их сторону? А как же мораль, исторические ценности, уважение, наконец?? И что, какой-нибудь Алексей Навальный, борец за справедливость, считает, что эти девки поступили правильно? Он ведь человек с высшим образованием!

— Господи, Господи… — Ереме показалось, что он может потерять сознание и упасть, и тогда его затопчут они, эти сторонники танцев на алтарях, закутанные в цветные флаги и розовые колготки.

— Ты чего? — увидев его реакцию, Миха всполошился всерьез.

— Они… они тоже… оппозиция? — пробормотал мальчик.

— Мерзко, — согласился Михаил. — Но это демократия, о такой ее стороне ты не задумывался?

— Не в демократии дело! Это хулиганство! Выпороть бы их… — перед мысленным взглядом Еремы, снова, пронесся ролик, в его ушах зазвучали гневные высказывания наставников его организации. — Святотатство…

— Ерема, в наше время это понятие очень растяжимое, — предупредил его Миха.

— Я не хочу с ними идти, — всполошился, вынырнув из воспоминаний, заявил парень. — Я вообще не хочу тут находиться. Подумать только, эти оппозиционеры даже допускают, что могут поддерживать такую… такую… ЕРЕСЬ!

На последнее его слово обернулись активисты колонны в защиту «PUSSY RIOT». Прорези на их балаклавах не давали точно увидеть выражение их глаз, но Ереме показалось, что они смотрят с возмущением и ненавистью.

— Ухожу отсюда, ухожу! — резко заявил мальчик. — Ты со мной?

— Куда?! — Миха был ошарашен. Абсолютно счастливый парень на глазах у него впадал в истерику. — Тут ОМОН по периметру.

— Они меня выпустят, — шмыгал носом Еремей, срываясь с места, расталкивая участников Марша, с которыми рядом он находиться больше не желал.

Так называемое «дело PUSSY RIOТ», которое в августе 2012-го года рассматривалось в Хамовническом суде Москвы судьей Мариной Сыровой, вызвало большой резонанс не только по всей России и заграницей, но, так же, и в рядах оппозиционеров. Не имеющая официальных лидеров, разрываемая на части разницей в политических взглядах, оппозиция оказалась вынужденной каким-то образом отреагировать на скандальный процесс над тремя девушками, — либо поддержать, либо осудить их действия. Моральные аспекты «панк-молебна» в Храме Христа Спасителя для некоторых православных граждан, входящих в протестное сообщество, оказались важнее любых политических мотивов и убеждений[108], по которым он был совершен, что привело, в том числе, к «расколу» внутри оппозиции[109].

Недовольные проведенной девушками из PUSSY RIOT акцией, осознав, что некоторые лидеры протестной среды поддерживают обвиняемых и не видят ничего в их действиях, что заслуживало бы уголовного наказания, разочаровались в тех, кто ранее был для них примером для подражания, обвиняя их в бездуховности и в бескультурье. Трудно оценить, насколько негативно этот раскол сказался на количестве оппозиционных активистов.

Мироздание трагичнее политики.

(с) Владимир Березин

Москва. На 3 минуты ближе ко Дню Й

Леся, окруженная толпой знакомых активистов из Санкт-Петербурга, некоторые из которых, по окончанию последней ночи, стали ей почти родными, задорно выкрикивала лозунги. Сзади нее, выстроившись в ряд, вышагивали ребята, в руках у которых с трудом умещался длинный белый баннер с большими черными буквами. Надпись «ПЕТЕРБУРГ ПРОТИВ ПУТИНА», длиной в 25 метров, была еще несколько дней назад привезена в столицу на частном автомобиле. Баннер создавался активистами специально, чтобы занять по ширине Невский проспект, и на Большой Якиманке, близ Малого Каменного моста, попросту не помещался[110]. Активисты, держащие гигантский лозунг, с трудом передвигались, прорезиненная материя морщилась, буквы грозили наслоиться друг на друга.

— Смотрите, мост! — скомандовал кто-то, указывая на Лужков мост, находившийся справа от основного маршрута движения шествия. — Предлагаю свесить наш шедевр вниз, как раз, по длине полностью уместится.

— Поддерживаю, — кивнула Леся, пропуская людей с баннером, они уходили вбок. Идущая впереди толпа почему-то начинала тормозить и замелять шаг. — Я хочу сфотографировать эту красоту.

Молодая девушка, оставив друзей и знакомых в колонне, направилась вперед, пытаясь протиснуться через скопление митингующих. Уже через 20 метров это стало, практически, невозможно.

— Чего там? — спросили у Леси ее друзья-активисты, когда она вернулась с озадаченным выражением лица.

— Да, черт его знает, — отмахнулась она. — Ох, плохо мне… Народ, давайте плакат вывесим, а потом за водичкой сходим, можно? Я сейчас до моста спущусь, всех вас запечатлею.

— Давай, через 10 минут мы тебя забираем, — кивнули несколько знакомых. — Дойдем до кафешки, тут, недалеко. Телефоны подзарядить нужно, заодно покушаем.

Леся, крепче сжав фотокамеру, двинулась на спуск с моста, надеясь, что набережная со стороны Якиманки свободна для доступа. Вокруг нее толпились люди, которые так и не могли понять, почему Марш Миллионов резко затормозили ОМОНовцы.

Митинговая процессия, начавшаяся от Калужской площади, растянулась на всю длину улицы Большая Якиманка. Большинство участников марша, которые не пересекли до 17.00, 6-го мая 2012-го года Малый Каменный мост, так и не смогло добраться до Болотной площади. С большой задержкой, по смс и мобильным звонкам, некоторым из них удалось выяснить, что митинг так и не состоялся, а выход с моста был перекрыт полицией еще до еще ожидаемого начала…

Я буду делать всё, что я могу, пока я могу.

(с) Авраам Линкольн

Москва. Тоже время. Жаль, что не День Й

Не выключая режим видеосъемки на фотоаппарате, Женя двигался между людьми, которые, один за другим, садились на землю. Их товарищи сначала удивленно смотрели на них, но затем, неуклонно, тоже опускались рядом, оглядываясь по сторонам. Парочки, взявшись за руки, располагались на асфальте, скрестив ноги. Вокруг царил одобрительный гул.

— Удальцов, Немцов и Навальный объявили о сидячей забастовке возле "Ударника"! — ветер донес до Евгения слова депутаты Законодательного собрания Вологодской области, который, оказалось, в тот момент выступал со сцены. Митинг, вроде бы, формально имел место, выступали музыкальные группы и спикеры, вот только большая часть желающих помитинговать до Болотной площади, судя по всему, просто не дошла.

Женя не видел, что происходило на площади, обзор закрывали головы участников марша, но он почувствовал, как многочисленная толпа, взяв себе полсекунды на размышление, волной ринулась вон с Болотной, на призыв лидеров оппозиции, находящихся у кинотеатра «Ударник». Парень поспешил отойти на самый край имеющегося уличного пространства, как раз вовремя, чтобы его не смели с ног возвращающиеся люди.

«Пятачок» между Болотной площадью и Каменными мостами стремительно заполнялся толпой, вклинившейся в его центр, заставляя тех, кто стоял у Малого и Большого мостов двигаться вперед, все ближе к шеренгам ОМОНа, перекрывавшим проезжую мостовую часть со всех сторон.