Джеки поспешно покинула гостиную и постаралась в ближайшие дни свести свое общение с мистером Дарреллом к минимуму. Вскоре она узнала, что у Джеральда роман сразу с тремя балеринами, остановившимися в отеле ее отца (сам Джеральд впоследствии припоминал только одну). Этот факт еще более укрепил ее в нежелании иметь ничего общего с таким неприятным, но, к счастью, временным постояльцем.
Джеральд пробыл в гостинице еще две недели. Они с Джеки практически не встречались. Но как-то утром мачеха попросила ее проводить мистера Даррелла на станцию, поскольку он (трудно поверить!) не имел ни малейшего представления о том, где она находится. Джеки согласилась, хотя особою энтузиазма не проявила. Она вспоминала: «Убедившись в том, что яне в восторге от его общества, мистер Даррелл пустил в ход все свое обаяние, которое действовало на женщин совершенно неотразимо. Когда же ему не удалось добиться ощутимых результатов, он воспользовался присущим ему чувством юмора. К моему смущению, ему удалось рассмешить меня — причем так, что я даже пожалела об его отъезде».
Не рассчитывая встретиться с Джеральдом снова, Джеки благополучно о нем забыла и сосредоточилась на занятиях вокалом — она собиралась стать оперной певицей. У нее был прекрасный голос — глубокое контральто, — суливший ей прекрасное будущее. По совету преподавателя Джеки даже взяла псевдоним — из Вулфенден она стала Рейзен. Такая фамилия более соответствовала карьере оперной певицы. Какой же шок испытала будущая примадонна, когда поздней осенью дверь гостиницы, пережившей капитальный ремонт, отворилась и на пороге снова появился учтивый молодой человек. Джеральд собирался отправиться за животными в Британскую Гвиану и объезжал английские зоопарки, принимая заказы. Хотя большую часть времени молодой зверолов проводил вне отеля, все вечера он сидел в гостиной и ужинал вместе с семьей, «обмениваясь игривым» шутками с моей мачехой и ведя с отцом долгие, бесконечные беседы о текущих событиях. Он очень скоро подружился со всеми, кроме меня»
Джеральд отлично сознавал, как к нему относится Джеки, но это не остановило его, когда он решил пригласить ее поужинать в ресторане. «Эта идея мне понравилась, — вспоминала Джеки. — В тот момент у меня не было кавалера, и я подумала, что мне будет приятно провести вечер с таким «светским львом». К своему удивлению, я обнаружила, что вечер удался на славу. Нам было очень хорошо вместе». Приключения Джеральда в Африке казались Джеки очень увлекательными, а рассказы о необычной семье и о годах, проведенных на Корфу, ее совершенно очаровали. У Джеки никогда не было настоящей семьи. Ее родители развелись, когда ей было всего два года. Несколько лет девочка жила в семьях родственников. Неудивительно, что она завидовала счастливому, безоблачному детству своего спутника. Очень скоро она рассказала ему то, о чем никогда и никому не рассказывала. «Ко времени возвращения домой, — вспоминала она, — я полностью избавилась от чувства недоверия и враждебности. Я почувствовала, что наконец-то обрела друга, с которым можно поговорить и расслабиться».
Через пару дней Джеральд уехал. Подготовка к новой экспедиции требовала много времени и сил. До самого отъезда он не давал о себе знать.
В начале 1950 года Джеральд поднялся на борт маленького, грязного грузового корабля, стоявшего в Ливерпульском порту. К этому времени он уже считался одним из крупнейших звероловов Британии. С ним сотрудничали все ведущие зоопарки страны. Профессия зверолова позволяла Джеральду удовлетворять свою страсть к животным. Он вспоминал, что в тот момент на каждого знакомого ему человека приходилось более сотни не менее знакомых животных. Но ловля зверей не способствовала быстрому обогащению. Просто Джеральд не мог себе представить иного занятия. «Если говорить о моей работе, — скромно признавался он в письме к приятелю, — то я просто не могу представить себя, занимающимся чем-либо еще, даже если бы мне этого очень захотелось. Навыки мои весьма скромны. Я могу переносить змеиные укусы, управлять неустойчивым каноэ умею стрелять, объезжать лошадей, перемещаться по тропическому лесу и часами неподвижно сидеть в засадах. Это практически все, что я умею. К счастью, в профессии зверолова никакие другие навыки мне не требуются».
27 января Джеральд высадился в Британской Гвиане. Он впервые ступил на землю Нового Света:
«Гвиана оказалась совершенно восхитительным местом. Она совершенно не походила на те страны, где я бывал прежде. Я словно попал в огромный цветочный магазин. Каждое дерево и кустарник были покрыты цветами. Я слышал странные звуки, объяснить происхождение которых не мог. Казалось, что это деревья борются с оплетшими их со всех сторон орхидеями. Шорох листвы звучал громче, чем жужжание целого роя пчел. Сначала я ничего не понимал, но затем, присмотревшись, обнаружил среди листьев сотни две колибри. Птички пили нектар с орхидей. Именно они-то и производили эти странные звуки. В другой раз я плыл на каноэ по небольшой речке, вся поверхность которой была покрыта водными растениями с мелкими листочками, похожими на горчицу, и шелковистыми, розовыми цветами. Казалось, что лодка скользит по роскошному розовому газону. Господи, мне нужно быстрее, как можно быстрее вернуться туда, пока еще не стало слишком поздно. Как часто я опаздываю! Удастся ли мне еще когда-нибудь пережить пробуждение, подобное тому, которое я пережил в Джорджтауне? Все вокруг было совершенно обыкновенным, словно я находился в пригородном английском доме. Я не понимал, где я нахожусь, и, открыв глаза, ожидал увидеть каюту парохода. Но вот я оторвал голову от подушки и увидел огромную магнолию с блестящими, похожими на тарелки листьями, на которой сидели танагры трех разных видов. Красные с черным, кобальтовые, белые с зеленым птички сновали но веткам, разыскивая насекомых. Такие моменты никогда не изглаживаются из памяти. Помню, что тогда я ощутил себя хозяином собственной жизни. Все окружающие считали меня сумасшедшим, безумным фанатиком, но я знал, чего хочу. И до сих пор я считаю пампу местом истинного покоя и мира».
Кен Смит остался в столице Гвианы, Джорджтауне, присматривать за основной коллекцией, а Джеральд отправился в глубь страны на поиски редких зверей. Спутником Джеральда в этом путешествии стал странствующий художник Роберт Лоуз. Им вместе предстояло брести по болотам, продираться сквозь джунгли и заросли, переправляться через озера и реки, часами сидть, неподвижно в неустойчивых каноэ, есть и спать в окружении фантастического количества птиц, зверей и рептилий. Они побывали во множестве мелких городков, начиная от Эдвенчера, расположившегося близ устья реки Эссекибо (там им удалось поймать лунного увари), и до ранчо легендарного Тини Мак-Турка Каранамбо в саванне Рупунуни, где они гнались за гигантским муравьедом, выследили самую крупную в мире пресноводную рыбу — арапаиму и поймали самого крупного грызуна — капибару. Звероловы бродили по побережью, изрезанному сложной системой узких, извилистых речушек. Половину времени им пришлось провести по пояс в воде в попытках поймать огромную жабу пипу и парадоксальных лягушек, водосвинку и древесных дикобразов («прирожденных комиков животного мира»).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});