шины, коврики и рулевое колесо. В какой-то момент окна взорвались, разлетевшись веером осколков по кольцу сгоревшей растительности и дальше.
Когда мы прибываем, Денни Расмуссен и его люди находятся на месте вместе с судмедэкспертом и командой криминалистов, которые уже начали обрабатывать машину, которая обгорела и развалилась. Я разочарована, увидев масштабы ущерба. Нам нужны отпечатки пальцев, волосы или волокна, все, что может предоставить важную информацию, но машина — это не более чем покрытая волдырями оболочка. Трудно представить, чтобы какие-либо улики уцелели после сожжения.
— Ты в порядке? — спрашивает Уилл.
Я не могу сказать по его тону, имеет ли он в виду, что он согласен с видом сцены, или что-то более личное, но в любом случае у меня нет времени отвечать ему. Специалисты с места преступления переместились к багажнику, который, похоже, был более защищен, чем остальная часть автомобиля. Мы присоединяемся к ним, когда им удается открыть его. А потом наступает тишина. Запах обрушивается на нас, как стена, густой и тяжелый запах гнили. Ее тело свернуто калачиком, как у эмбриона, а глаза открыты и запали обратно в череп, как желе. Ее рот разинут, кольцо зубов торчит из просачивающейся дыры.
Я закаляю себя, снимая слой эмоциональной брони, чтобы сосредоточиться на текущей работе. Но это нелегко. Ее руки были вывернуты за спину, кисти связаны тонким электрическим проводом, вероятно, удлинителем. Багажник защитил тело от огня, но он также удерживает влагу и тепло. Ее жидкости скопились лужицей, как будто она подвешена в озере самой себя, в то время как личинки извиваются, как пена, движущийся прилив.
— Матерь Божья, — бормочет Денни. Он мускулистый и светловолосый, с ногами велосипедиста, толстые икры натягиваются на ткань его брюк цвета хаки. Однако физическая выносливость здесь ему не поможет. Его лицо побелело. У меня, наверное, тоже. Неважно, сколько раз я видела останки жертвы убийства, это никогда не кажется чем-то меньшим, чем изнасилование психики. Человеческий разум не был создан для того, чтобы понимать это.
И все же мы должны это сделать. Нужно видеть все глазами следователя. Должна признать, что, как бы ужасно ни было найти такое тело, по крайней мере, она больше не пропала. Это победа. Дерьмовая победа, но тем не менее победа.
Судебно-медицинский эксперт Роберт Лисицки несколько минут молча осматривает жертву, прежде чем рукой в перчатке сдвинуть на нос свои очки в проволочной оправе.
— Судя по волосам, европейка. Здесь несколько месяцев, я предполагаю, исходя из состояния тела. Но давайте закроем это дело. Мы должны отогнать машину в закрытое место, чтобы вы не потеряли улики. Вы можете привезти планшет?
— Конечно, — говорит Денни и отрывается, чтобы позвонить. Один из его помощников отступает назад, как бы собираясь последовать за ним, а затем бросается в сторону леса, где его тошнит, а затем рвет.
Я бросаю взгляд на Уилла, удивляясь, как он справляется. Он профессионал, но даже в этом случае это будет для него в новинку. И я обнаружила, что мужчинам в такие моменты всегда труднее разделять людей на части, чем женщинам. Женщины сильнее, потому что они должны быть такими.
Я наблюдаю, как он немного покачивается рядом со мной, а затем снова выпрямляется, когда Лисицкий достает из кармана две баночки с детским питанием и осторожно собирает образцы с цветка насекомых на теле. Надеюсь, энтомолог сможет помочь нам определить, как долго она здесь пробыла. Отчет о вскрытии тоже будет. На данный момент багажник вытирают на предмет отпечатков пальцев, а затем заклеивают скотчем с места преступления, а машину фотографируют со всех сторон.
Одна странность заключается в том, что огонь не распространился дальше большого обгорелого кольца, окружающего машину. В этом нет никакого смысла. Лето здесь — сухой сезон. Пламя должно было охватить акры, если не больше, половину проклятого парка, но этого не произошло.
Уилл тоже это заметил. Он указывает на лысую, почерневшую растительность под обломками, а затем выше, на линию деревьев.
— Если этот парень любитель, ему повезло.
— Может быть, он точно знал, что делал, — говорит Денни, вступая в разговор. — Он мог бы быть рейнджером, не так ли?
— У Шеннан не было никаких причин находиться в этих лесах, — добавляю я. — Она не была в кемпинге, ее угнали, а потом заманили сюда. Ее убийца хорошо знаком с этими дорогами. Он знал, что машину сразу не найдут.
— Мы начнем прогонять список персонала парка по базе данных, чтобы посмотреть, есть ли кто-нибудь, кто подходит для этого, — говорит Денни. — Обычно Лесная служба проводит тщательную проверку перед приемом на работу, но я не знаю. Каким-то образом ему удалось остановить распространение пламени после того, как он его зажег. Это нелегко, если только погода не изменится.
— Не помню, чтобы здесь шел дождь в начале июня, — говорит Уилл. — Но мы сразу же свяжемся с Национальным центром климатических данных.
— Он убил ее здесь или просто нужно было место, чтобы разобраться с машиной и телом? — спрашиваю я, хотя знаю, что не получу ответа. Мы ничего не узнаем, пока не поступят результаты вскрытия и отчеты с места преступления, а может быть, и тогда.
— Давайте начнем прочесывать всю территорию, — говорит Денни. — В этих лесах есть домики рейнджеров и хижины для туристов. Если он привез Шеннан сюда на ее машине, как он выбрался, если его здесь не ждала машина? Или живет где-нибудь на территории заповедника?
— У него мог быть сообщник, — бросает Уилл. — Это одна из теорий с девушкой Клаас. Что там тоже был водитель, кто-то, кто остался в машине, в то время как другой вошел, чтобы забрать Полли.
— Возможно, — вынуждена признать я, в то время как внутри более громкий голос говорит мне: «Нет». То, что это один парень, у которого достаточно сил, чтобы поднять тело в багажник, и достаточно навыков, чтобы справиться с серьезным пожаром в лесу, он хорошо знает. Может быть, он рейнджер, как предположил Денни. В любом случае, если это тот же парень, который похитил Кэмерон в конце сентября, он ждал четыре месяца, прежде чем снова начать охоту. Я не могу не задаться вопросом, может ли Кэмерон тоже быть в этих лесах, спрятанная где-то поблизости? Продолжается ли ее мучительное испытание, или мы