— По всем признакам Деспот собирается начать старую игру. Я не думал, что он окажется столь низким человеком и воспользуется даже траурными днями. Я сейчас же еду в город, чтобы заставить царицу и великого князя немедленно покинуть Багаран. А ты будь осторожен, следи внимательно за нашими войсками и за тем, что происходит в городе. Мне кажется, что нас ждут неприятные события.
Сказав это, князь сел на коня и помчался в город.
Езник последовал за ним.
Марзпетуни подъехал ко дворцу как раз в ту минуту, когда Деспот и Абас готовились подняться в цитадель, чтобы осмотреть новый замок Ашота. Перед дворцом стоял отряд воинов, готовых выполнить любое приказание Деспота.
— Куда вы направляетесь, великий князь? — обратился Марзпетуни к Абасу, многозначительно глядя на него.
— Дядя хочет рассеять мою тоску и предлагает подняться в цитадель, чтобы осмотреть его новый замок, — простодушно ответил Абас.
— Может быть, и ты не откажешься присоединиться к нам? — любезно предложил Деспот. — Буду очень рад, если князь Марзпетуни одобрит мое творение.
— Ты забыл, князь, что я уже видел его, когда там жил католикос Иоанн, — холодно ответил князь Геворг.
— Ничего, осмотри еще раз. Погода прекрасная, — настаивал Ашот.
— Светлейший князь, твой замок красив и прочен. Князю князей он, наверно, понравится, но мы не должны огорчать царицу, — возразил князь.
— Я тебя не понимаю, — сказал удивленно Абас.
— Мы еще в трауре, и нам рано думать о развлечениях, — ответил Марзпетуни.
— Живых не хоронят вместе с мертвыми, князь Геворг, — заметил Деспот, лицемерно улыбаясь.
— Но об умерших не следует так быстро забывать.
— Князь Марзпетуни! Не тебе учить великого князя, он теперь твой царь, — строго заметил Деспот.
— Да, он мой царь. Да здравствует Абас, армянский царь! — воскликнул князь, снимая шлем и сурово глядя на спарапета.
— Что это значит? — недоумевая спросил Абас, чувствуя какую-то тайну.
— Скажи, князь, ты сам выразил желание подняться в замок? — спросил Марзпетуни Абаса, не отвечая на его вопрос.
— Нет, дядя предложил мне, а я поблагодарил его за внимание.
— Да, это я предложил! А вот ты, князь Марзпетуни, ты, видимо, забыл, что передо мною, тоже царем, твои выкрики совсем неуместны! — вскричал Деспот, окинув Марзпетуни гневным взглядом.
Князь не ответил ему и, обращаясь к Абасу, спокойно сказал:
— Мой господин, твой слуга умоляет тебя: вместо того, чтоб подниматься в замок, соизволь спуститься в лагерь, если хочешь рассеять свою печаль. Берега Ахуряна сейчас куда приятнее, чем замок, да и солнце греет там жарче.
Абас не успел еще ответить, как Деспот воскликнул:
— Почему ты не отвечаешь на мой вопрос, князь Марзпетуни?
— Прежде чем ответить тебе, я сам должен спросить тебя: зачем твои войска передвигаются из Ерасхадзора в Еразгаворс?
— Мои войска? — изменившись в лице, спросил Деспот.
— Из Ерасхадзора в Еразгаворс? — взволнованно переспросил Абас.
— Пока мы здесь спокойно сидим, наш гостеприимный хозяин готовит нам ловушку… — продолжал князь.
— Ты лжешь! — воскликнул Деспот.
— Лжет твое царское величество! — возмущенно ответил Марзпетуни.
— Как ты смеешь? — продолжал Деспот и, обращаясь к стражам, приказал: — Задержите этого несчастного!
Несколько воинов вышло вперед.
— Не родился еще тот человек, который осмелится задержать живого Марзпетуни! — грозно воскликнул князь и, обнажив меч, обратился к воинам:
— А ну, попробуйте свою силу, багаранские храбрецы!
Воспользовавшись замешательством, Езник вскочил на коня и помчался в лагерь. Воины остались пригвожденными к месту.
— Что это значит, светлейший князь? Неужели потомок Багратуни мог дойти до такой низости? — взволнованно сказал Абас.
— Как? Ты говоришь о низости в присутствии моих воинов?! — воскликнул Деспот.
— Ты попираешь святой обычай гостеприимства; ты оскорбляешь память покойного государя. Как же иначе я могу назвать твой поступок?
— Так ты повторяешь свое оскорбление?
— Я могу сказать больше: ты изменник, — возмущенно ответил Абас и, обращаясь к Марзпетуни, сказал: — Князь, попроси царицу от моего имени приготовиться к отъезду. Мы сегодня же уедем отсюда.
— Отсюда никто не уедет! — оборвал его Деспот.
— Отъезд зависит от нашей воли, — заметил Абас.
— А разрешение — от моей! — ответил Ашот.
— Разрешение? Ты что же, берешь нас в плен?! — воскликнул Абас, дрожа от гнева.
— О нет, я только хочу, чтобы вы подольше у меня погостили! — сказал Деспот, насмешливо улыбаясь.
— Так ты с этой целью вел меня в замок? Ты хотел меня пленить? — спросил в негодовании Абас.
— Тебе угодно верить подозрениям?
— Это не подозрение, а истина. Князь Марзпетуни угадал твое намерение.
— В таком случае пусть это будет истиной! Никто больше не выйдет из этого дворца! Исполни свой долг, — обратился он к начальнику стражи и повернулся, чтобы войти во дворец.
— «Савл, Савл… трудно тебе идти против рожна!» — воскликнул Абас и, обнажив меч, преградил Деспоту дорогу. — Куда? Остановись и повтори приказ! — крикнул он грозным голосом. — Ты не смеешь оскорблять наследника багратунского престола! Стой и скажи, кто ты такой!
— Я царь армянский, а ты мой подданный, — ответил Деспот и, снова обращаясь к стражам, крикнул: — Что же вы медлите?
— И в самом деле, что ж вы стоите?! — воскликнул Марзпетуни и обнажил меч.
Воины окружили его и хотели обезоружить. Увидев это, Абас устремился на помощь.
— Вперед! Исполним свой долг! — вскричал он, нанося удары.
Во дворце поднялся ужасный шум. Сбежались телохранители Абаса и, увидя его в опасности, бросились на заговорщиков. Начался бой.
К счастью, столкновение происходило далеко от женской половины. По распоряжению Деспота выход оттуда был закрыт. Поэтому в покоях царицы шума не было слышно. Число заговорщиков росло. Еще немного, и Абас и Марзпетуни были бы обезоружены. Но в тот момент, когда несколько сильных рук уже схватили князя Геворга, пытаясь отнять у него меч, перед дворцом загремели трубы, и Гор с обнаженным мечом бросился на заговорщиков.
— Что вы делаете, исчадия ада? — вскричал он и стал рубить противников отца.
За юным князем последовали его телохранители, затем придворный полк и ванандцы. Через несколько минут дворцовая площадь наполнилась воинами, которые, сверкая мечами и размахивая копьями, казалось, готовы были сокрушить все, что окажется на пути.
Вскоре подоспели и другие войска, которые оцепили дворец со всех сторон.
Что касается Деспота, то он исчез, как только услышал звуки труб.
Царский брат и Марзпетуни, избавившись от непосредственной опасности, поспешили на женскую половину, чтобы успокоить царицу и остальных женщин, встревоженных звуками труб.
— Уедем отсюда, уедем скорей, — взмолилась царица. — Я не хочу проклясть город, которому я завещала тело своего любимого.
— Уедем сегодня же, — ответил Абас. — Но дай мне время задержать изменника. Змея будет жалить до тех пор, пока не размозжишь ей голову…
— Оставь его, дорогой Абас, бог сам накажет преступника, если он достоин наказания… Ашот изменил своим гостям, но гости не должны платить неблагодарностью хозяину.
— Говорите «изменнику»! — воскликнул Марзпетуни.
— Называйте его как угодно, но оставьте его в покое, — твердила царица.
О том же просили княгини Гургендухт, Гоар, Шаандухт и другие знатные женщины.
Свита Абаса, наоборот, требовала мести.
Абас, избегая будущих смут, уступил просьбе царицы.
В тот же вечер великий князь Абас со свитой, царица со своими приближенными и Марзпетуни с царскими войсками оставили город заговорщиков и направились в Еразгаворс.
Владетель Гардмана сепух Давид провожал сестру-царицу до столицы.
Войска Ашота Деспота, которые по его приказу шли в Еразгаворс, чтобы занять город и дворец, услыхав, что планы Деспота были сорваны, сейчас же повернули в Ширакашат, чтобы на обратном пути в Багаран не столкнуться с царскими войсками.
Каково же было удивление Абаса и его воинов, когда у речки Ромос они увидели арабскую конницу, возвращавшуюся из Еразгаворса!
Заметив армянские войска, всадники хотели скрыться, но передовые отряды по приказанию Марзпетуни окружили арабов.
Те даже не пытались оказать сопротивление.
На вопрос Абаса, кто они и что делают на его земле, начальник конницы ответил:
— По приказу эмира Нсыра мы прибыли в Еразгаворс для помощи войскам багаранского царя. Узнав о вашем возвращении, багаранцы бежали, а мы решили вернуться в Двин.