Читать интересную книгу Червь - Джон Фаулз

В: Вздор! Лгать вздумала? Вот я тебя!

О: Всё правда.

В: Как же, правда! Ишь какой сказкой решила меня одурачить! Ты и пророчишка твой. Ручаться готов, это он тебя надоумил.

О: Нет, он к этому непричастен. Я ему ничего не рассказывала.

В: Причастен или непричастен, а ты лжёшь.

О: Да нет же. Истинно тебе говорю — я их видела. До них было немногим дальше, чем длина этой комнаты. Но я, ослеплённая сиянием, плохо их разглядела.

В: Как они стояли?

О: Просто стояли и смотрели. Молодой поближе, старый чуть позади. Молодой указывал пальцем вверх — туда, откуда лился свет, а взгляд, казалось, был обращён на меня.

В: Какие чувства изображал этот взгляд?

О: Не разобрала: не успела моя слепота пройти, как свет померк.

В: А что старик?

О: Старик имел белую бороду, и ничего другого я не заметила.

В: Какое на них было платье?

О: О старике мне сказать нечего, на молодом же был передник, как у каменщика или плотника.

В: Вы разумеете, то был дух какого-нибудь из язычников, строителей капища?

О: По платью — точь-в-точь нынешний мастеровой, как мой муж и отец.

В: Не были ли то нарисованные изображения?

О: Нет, люди из плоти и крови. Не видение, не сон.

В: Не отличались ли они рослостью или дородством?

О: Нет, сложением люди обыкновенные.

В: Сколько времени продолжалось сияние?

О: Очень недолго. Не то чтобы и правда сияние, больше похоже на вспышку молнии. Всего на короткий миг.

В: И за короткий миг, да ещё при вашем ослеплении они так крепко впечатлелись у вас в уме?

О: Да.

В: Не каменные ли то были столбы?

О: Нет.

В: Не раздавался ли при этом гром, глас Вельзевула?

О: Нет, этого ничего не было. Только то тёплое дуновение, сладостное, точно дыхание полей летней порой. А на душе от того духа вдвое сладостнее. Всё исчезло, а он остался. И страха как не бывало, и уверилась я, что не лукавый меня смущает, а всё это явлено мне с тем, чтобы ободрить меня и утешить. Да-да, меня будто другой свет озарил — озарил и разогнал мои тревоги. Я почти опечалилась, что он так скоро померк и я не успела его в себя восприять, не успела довольно насладить им зрение. Зато теперь я могла устремить к нему упования, ибо — истинно говорю тебе — он не знаменовал ничего дурного и те, кто меня привёл, к дурному расположены не были. Это совершенная правда.

В: Совершенная правда то, что я тебе не верю.

О: Дай досказать — поверишь. Право, поверишь.

В: Да уж не прежде, чем назову тухлую баранину живым ягнёнком, сударыня. Но вернёмся к этой твоей тухлятине. Откуда исходило это сияние, которое освещало явленную тебе картину?

О: С небес.

В: И заливало всё вокруг? Подобно солнцу, обратило день в ночь?

О: Нет, дальше всё так же простирался мрак.

В: А свечей вы в этом летучем фонарище не приметили?

О: Нет, он был белёсый, как летнее солнце. Очертанием круглый, подобный розану.

В: Он висел в небе над капищем?

О: Да.

В: И с места не двигался?

О: Нет.

В: Сколь высоко?

О: Не умею сказать.

В: Так ли высоко, как солнце и луна?

О: Пониже. Не выше как те тучи. Примерно на высоте круглой крыши собора Святого Павла.

В: Шагов на сотню вверх?

О: Я же говорю — не разобрала.

В: Что же, по вашему разумению, удерживало светильник подвешенным на этой вышине?

О: Вот не знаю. Разве большая птица.

В: Или большая лгунья. Вы сказывали, прежде чем полился свет, раздался не то плеск крыльев, не то вой ветра. Плеск или рёв — тут различие.

О: Лучше изъяснить не умею. Больше похоже на шелест крыльев.

В: Или свист плети. Услышишь и его, коли поймаю на вранье. Этот работник с указующим перстом и его старик — имели они что-либо в руках?

О: Ничего.

В: Его Милость с ними заговорил?

О: Нет, но шляпу скинул.

В: Как так? Снял шляпу перед обыкновенным плотником и старым хрычом?

О: Всё было, как я говорю.

В: Что же они, тоже приветствовали его? Ответили как должно на это изъявление учтивости?

О: Я такого не заметила.

В: Не слыхали вы по угашении света, чтобы кто-нибудь пошевелился?

О: Нет.

В: Не различили вы, все ли они стоят на прежнем месте?

О: Нет, ослепление моё ещё не прошло.

В: А шум в небесах? Он продолжался?

О: Всё было тихо.

В: К чему же вы всё это отнесли?

О: Как я и сказывала, мне подумалось, что Его Милость не тот, за кого я его почла. Спустя мало времени он поднялся и помог мне встать наземь. И руки пожал, как бы в знак благодарности. А потом, хоть было темно, поглядел мне в глаза и молвил: «Вот такую, как вы, я и искал». Поворотился к Дику — тот уже тоже поднялся с земли, — и они обнялись. Не как хозяин со слугой — по-братски, словно бы радовались доброму исходу дела.

В: Не делалось ли между ними каких знаков?

О: Нет, просто прижали друг друга к груди.

В: А дальше?

О: Его Милость вывел нас из каменного круга. Тут он остановился и вновь заговорил со мной и велел никому не открывать, что я видела этой ночью. Что мне от этого никакого вреда не приключилось и не приключится. И что, хоть по виду это чудеса, но страшиться их нет причины. При этих словах он опять пожал мне руки, ещё сердечнее, словно бы желая уверить, что его любезное обращение более сродно с его истинной натурой, чем кажется.

В: Что вы ответили?

О: Что буду обо всём молчать. А он сказал: «Хорошо. А теперь ступай с Диком». И мы удалились, а Его Милость остался. Ненадолго: не успели мы доехать до постоялого двора, как он нас нагнал.

В: Вы не обращались к нему за разъяснениями?

О: Весь тот короткий остаток пути до постоялого двора он ехал чуть позади нас. А как въехали во двор, сейчас же пожелал мне доброй ночи и поднялся к себе, оставив Дику расседлать его коня и поставить в конюшню. Я тоже прошла в свой покой.

В: А Дик, управившись с конём, за вами?

О: В ту ночь я его больше не видела.

В: Хорошо. Ответьте мне теперь вот на что. Первое, вы уверили Джонса, будто Его Милость представил-таки вам причину, для которой вы отправились на капище, — а именно, что он, следуя непристойному суеверию, имеет в предмете познать вас телесным образом на этом месте. Далее, вы насказали Джонсу про арапа, соколом слетевшего на каменный столб и чуть было на тебя не прыгнувшего, про смрад падали и не знаю про что ещё — словом, изобразили совершеннейшее дьявольское видение. Так ли?

О: Я солгала.

В: Она солгала! Касательно лжи, сударыня, можно сказать неложно: солгавший единожды и в другой раз солжёт.

О: Теперь я не лгу. Я показываю под присягой.

В: Что же ты Джонсу наплела таких беспримерных небылиц?

О: Поневоле пришлось: мне нужно было внушить ему, что его вовлекли в очень скверное дело, и тогда из боязни, как бы его не причислили к злоумышленникам, он станет обо всём молчать. Я про это ещё расскажу. И отчего солгала, расскажу.

В: Расскажете, всенепременно расскажете. Нашли вы на другой день, что Его Милость переменил своё обхождение?

О: Я эту перемену видела от него лишь один раз — когда он оборотился, подождал нас, придержав коня, посмотрел на меня со вниманием и спросил: «Всё ли с вами ладно?» Я отвечала: «Всё», — и хотела продолжить разговор, но он вновь поехал вперёд, как бы показывая, что беседовать дальше не имеет охоты.

В: Что вы подумали о зрелище, будто бы виденном вами среди камней?

О: Что на этом месте лежит заклятие, что здесь некая великая тайна. Что мне было явлено знамение, но оно не предвещает дурного. Я же говорю: я уверилась, что оно не дьявольского порождения, и страхи мои пропали.

В: А к чему вы отнесли слова Его Милости, будто бы сказанные вам после — что такую, как вы, он и искал?

О: К тому, что во мне он нашёл то, что чаял найти.

В: Что же?

О: Что я грешила и должна отжениться от греха.

В: Как так? Не сам ли он побуждал вас ко греху и любодейству?

О: С тем лишь, чтобы я яснее это увидела.

В: Стало быть, он искал не того, про что мы думаем, — средство от своего бессилия?

О: Он искал того, что и случилось той ночью.

В: Надеялся, что обыкновенная шлюха вызовет чудо, превосходящее всякое вероятие? Вы это разумеете? И чудесные пришельцы удостоили посещением не его, а вас? Не стоял ли и он коленопреклонённый подле вас — у ваших ног?