Фальк восхищенно посмотрел на брата и обратился к принцу:
— Ваше высочество, я давно хотел обратить на это ваше внимание. Руины хорошо защищают нас, но поблизости нет ни одного водного источника. Люди в ковшах принесли достаточно воды для вечернего умывания. Брат Захария может спуститься вниз к реке, если пожелает.
— Постойте, капитан. — Хериберт шагнул вперед. — Это даррийский форт, верно? — Он осматривал руины так, будто давно был с ними знаком.
До этого Санглант тоже разбивал лагерь на месте даррийского форта. Отлично выстроенные, обычно они противостояли времени и войнам настолько хорошо, что их стены все еще обеспечивали защиту, и Санглант в течение многих лет старался располагать лагерь так, чтобы обеспечить безопасность, даже если они находились на мирных территориях. Этот форт, как и все другие, представлял собой огромный квадрат, который пересекали два прохода таким образом, они делили пространство на четыре квартала с четырьмя отдельными воротами. Фальк расставил караульных вдоль внешних стен и расположил лагерь в центральном квадрате, который был окружен невысокой стеной. Хериберт подошел к стене и начал медленно двигаться по кругу, время от времени нагибаясь, чтобы смахнуть накопившуюся пыль с рельефов, на которых были изображены солдаты с орлиными головами и женщины с лицами шакалов. Они украшали стены по всему периметру квадрата.
Вдруг Хериберт сильно ударил в землю своим посохом и позвал солдат. Помогая себе древками копий и лопатами, они начали копать, как вдруг наткнулись на шатающийся камень и подняли его. Облако пара вырвалось из-под камня.
— Колдовство! — пробормотал один солдат.
— Чудо! — ответил другой.
Хериберт обернулся, услышав эти слова.
— Нет, в этом нет никакого колдовства или чуда, — ответил он с некоторым отвращением. — Все даррийские форты построены по одному и тому же плану. Один бак всегда размещался в центральном квадрате, он был отмечен рельефом, на котором изображена женщина, одетая в юбку, расшитую витыми лентами, и в руках она держит водяную лилию. Обычно в фортах, в которых жили долгое время, вся система дождевых каналов была направлена в этот центральный бак, так что вода…
Охваченный страстью, он мог продолжать бесконечно; зная это, Санглант прервал его:
— Позвольте мне первому попробовать эту воду.
Сразу же были найдены веревка и ковш. Когда солдат поднес ему наполовину наполненный водой ковш, Санглант опустил ладони в прохладную воду, зачерпнул немного, глотнул и замер, позволяя живительной влаге растечься по его телу. Вода была свежая, все это время бак был закрыт так плотно, что ни одно животное случайно не свалилось туда, не отравило и не загрязнило воду.
— Вода хорошая. Думаю, ею смело можно пользоваться, капитан.
— Спасибо, это поможет нам сохранить силы, брат, — сказал Фальк, с уважением глядя на Хериберта. Капитан и монах отошли в сторону, где молодой человек начал рассказывать ему о некоторых особенностях форта. Захария покинул лагерь, чтобы искупаться одному. Блессинг зашевелилась и проснулась, Санглант вынул ее из гамака, тогда как солдаты развели неподалеку большой костер, расположились вокруг, чтобы подшить и отремонтировать свое обмундирование и кое-где порванные туники. Повара жарили шесть оленей, которых подстрелили сегодня за время их путешествия.
Так они подготовились к ночи. Санглант накормил Блессинг смесью из бобовых и козьего молока, подслащенной медом, который два дня назад солдат Сиболд достал из пчелиного улья. Бедный человек до сих пор расплачивался за содеянное: рука распухла и пока не проходила.
— Па! Па! — настойчиво залепетала Блессинг. — Па! Ма! Ба! Ва! Ги! Ги! — Она вырвалась из рук Сангланта и схватила его за палец, показывая, что хочет идти. За прошедшие десять дней она научилась очень хорошо держаться на ногах и теперь постоянно бегала, если Санглант не держал ее или если она не была в гамаке. Блессинг так привыкла к солдатам, что могла подбежать, крича от восторга, к любому из них, когда она играла с отцом: он догонял, а она пряталась за ними. Это стало частью вечернего ритуала военного отряда. А однажды она так утомила всех солдат: за обедом малышка сидела на коленях у отца и наслаждалась пением, которое продолжалось для нее в течение всей трапезы. Каждый солдат знал десять, двадцать, если не сто самых разных мелодий и песен. Блессинг что-то увлеченно лепетала и, хотя была слишком мала, чтобы хлопать в ладоши, энергично размахивала руками.
Когда она устала, уютно свернулась калачиком у отца на груди и прикрыла глазки, Санглант подозвал брата Захарию и наедине попросил рассказать о Булкезу и куманах. Еще днем брат сумел немного отмыться, но одежда его все так же воняла. У него был акцент человека, рожденного на востоке и выросшего среди свободных фермеров, что обосновались на землях, через которые обычно проходили военные походы, в обмен на владение этой землей и защиту короля. О куманах Захария мог поведать немного, только то, что дозволено знать рабу, какие-то неполные и обрывочные сведения, но за эти долгие годы он научился обращать внимание на детали, тем более что знал, как это можно преподнести.
— Быть может, лучше отправиться на восток, — произнес наконец Санглант, поскольку Фальк и Хериберт ждали ответа. — Сапиентии не понравится новость о браке нашего отца и королевы Адельхейд.
— Долгий путь лежит на восток, — заметил Хериберт.
— Все дороги долги. — Блессинг заснула у него на груди. Он положил ее в гамак, повесив его немного повыше, так что никакие ползающие насекомые не могли потревожить ее. Солдаты укрылись одеялами. Вдалеке слышались звуки шагов караульных, прохаживающихся вдоль внешних стен форта. Санглант никак не мог заснуть. Руку все еще жгло от укола цветка чертополоха.
Эфирная Джерна раскачивалась в воздухе около него, слегка колеблясь, подобно мареву. Она окружила место, где спала Блессинг, словно защитной завесой. Возможно, подобно амулету, она оберегала ребенка. Ни разу с тех пор, как Джерна начала кормить ее грудью, Блессинг не заболела, ее не беспокоили мухи и москиты, как всех остальных. Ее смуглая кожа не покрывалась сыпью под лучами горячего солнца, и при этом она не страдала от холода. С каждым днем Блессинг быстро взрослела, становилась быстрой и ловкой; каждый знал, что это немного странно, но вслух не было сказано ни слова.
Возможно, было глупо с его стороны разрешить дэймо-ну кормить грудью дочь. Возможно, не слишком мудро. Но что еще он мог поделать? У него больше не было вариантов.
Да будет так.
3
Уже довольно давно армия короля Генриха с трудом продвигалась вперед, обессилевшие солдаты еле шли, пошатываясь от усталости. За день это была пятая остановка, Росвита снова оказалась позади застрявшего фургона. На этот раз треснула колесная спица, под тяжестью фургона раскрошилась тонкая корка льда, и колесо начало погружаться в грязь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});