Читать интересную книгу Черная метка - Патриция Корнуэлл

Колеса застучали по булыжной мостовой, уличные фонари на набережной Сены отражались в воде мириадами серебристых рыбок. Я протерла окно со своей стороны и приоткрыла его, когда мы миновали мост Луи-Филиппа и въехали на остров. Я сразу узнала дома семнадцатого века, в которых когда-то обитало дворянство. Я уже была здесь с Бентоном.

Мы ходили по узким, вымощенным камнем улицам и разглядывали мемориальные таблички, на которых говорилось, кто жил в этих стенах. Мы останавливались в уличных кафе, а по дороге купили мороженое в "Бертильоне". Я попросила водителя обогнуть остров.

Он был плотно застроен великолепными каменными домами с железными коваными балконами. На всем лежал отпечаток времени. В окнах горел свет, то там то здесь взгляду открывались деревянные балки, книжные шкафы и прекрасные картины, но я не увидела ни одного человека. Казалось, жившая здесь элита была невидима взору простых смертных.

– Вы слышали о семье Шандонне? – спросила я водителя.

– Конечно, – ответил он. – Хотите посмотреть, где они живут?

– Да, пожалуйста, – сказала я, хотя предчувствовала самое плохое.

Он выехал на набережную д'Орлеан, мимо здания с задернутыми шторами, на втором этаже которого умер Помпиду, и на Ки де Бетюн, на северную оконечность острова. Покопавшись в сумке, я вынула бутылочку с болеутоляющими таблетками.

Такси остановилось. Я почувствовала, что водитель не желает подъезжать к дому Шандонне поближе.

– Поверните здесь за угол, – показал он, – и выйдите на Ки д'Анжу. Увидите резные двери с изображением серны. Это герб Шандонне. Даже водосточные трубы у них сделаны в виде серны. На это стоит посмотреть. Этот дом нельзя не заметить. Но держитесь подальше от моста на правом берегу, – предупредил водитель. – Под ним обитают бездомные и гомосексуалисты. Там опасно.

Семья Шандонне уже несколько сот лет жила в центре города в четырехэтажном каменном доме с несколькими мансардами, дымовыми трубами и круглыми слуховыми оконцами на чердаке. Передние двери из темного дерева были богато украшены резными изображениями серны, изваяния этих быстроногих животных служили основой для позолоченных водосточных труб.

От страха у меня зашевелились волосы. Я вжалась в тень и, широко раскрыв глаза, смотрела на противоположную сторону улицы, на логово, породившее чудовище, которое называло себя Оборотнем. В окнах сверкали люстры, стояли шкафы, забитые сотнями книг. Я вздрогнула, когда в окне неожиданно появилась женщина. Она была чудовищно толстой. На ней был темно-красный халат из дорогого материала с длинными рукавами. Я стояла, не в силах пошевелиться.

Лицо женщины выражало нетерпение, губы двигались, словно она с кем-то говорила, и почти тут же появилась служанка с серебряным подносом и рюмкой ликера. Мадам Шандонне, если это была она, отхлебнула напиток, зажгла сигарету серебристой зажигалкой и отошла от окна.

Я быстро направилась к северной оконечности острова, находившейся неподалеку, и из небольшого сквера едва смогла разобрать силуэт морга. Он располагался всего в нескольких милях вверх по реке. Окинула взглядом Сену и вообразила, что убийца, сын этой тучной женщины, которую я только что видела, годами купался здесь обнаженным, и лунный свет сиял на его длинных светлых волосах.

Представила, как он по ночам тайком выходит из своего благородного дома и погружается в воду, которая, он надеялся, исцелит его. Сколько лет он купался в этой ледяной грязной воде? Я спросила себя, не выходил ли он на правый берег, не наблюдал ли за живущими там людьми – такими же изгоями, как он сам. Может быть, даже общался с ними.

К воде вели ступеньки лестницы, а река поднялась так высоко, что лизала булыжник мостовой мутными волнами, пахшими канализацией. Сена переполнилась непрекращающимися дождями, течение было сильным, иногда проплывали утки, хотя уткам не положено плавать в темноте. Железные газовые фонари отбрасывали на воду золотистые отблески.

Я отвинтила крышку бутылочки с лекарством и высыпала таблетки. Осторожно спустилась по скользким ступенькам к воде. У ног плескалась вода, пока я промывала пластиковую бутылочку и наполняла ее холодной водой. Я завинтила крышку и вернулась к такси, несколько раз оглянувшись на дом Шандонне, чуть ли не всерьез ожидая, что за мной вдруг кинутся представители преступного картеля.

– Отвезите меня в морг, – попросила я водителя.

Было темно, на проезжавших мимо автомобилях вспыхивали отсветы рекламы.

– Остановитесь у заднего подъезда, – произнесла я.

Водитель свернул с Ки де ла Рапе на небольшую стоянку за домами, где днем были припаркованы фургоны, а на скамейке сидела печальная парочка. Я вышла из машины.

– Ждите меня здесь, – сказала я шоферу. – Я немного прогуляюсь вокруг.

Он выглядел изнуренным, а когда я присмотрелась, то заметила его морщины и отсутствие нескольких зубов. Он казался беспокойным и прятал глаза, словно хотел умчаться сию минуту.

– Все нормально, – заверила я, доставая из сумочки записную книжку.

– Вы журналистка, – проговорил он с облегчением. – Вы пишете статью?

– Да, статью.

Водитель усмехнулся и высунул голову в открытое окошко.

– Вы заставили меня поволноваться, мадам. Я чуть не принял вас за вурдалака.

– Подождите меня немного, – попросила я.

Я прошлась вокруг, ощущая сырой холод древних камней и ветерок с реки. Двигалась, стараясь спрятаться в глубокой тени и примечая любую деталь, как будто сама стала оборотнем. Это место произвело бы на него неизгладимое впечатление. Зал бесславия, в котором были выставлены призы за убийства и который напоминал бы Оборотню о его неприкосновенности. Он делал все, что хотел, везде, где хотел, и мог оставить любые улики – все равно его бы никто не тронул.

Он, вероятно, сумел бы дойти пешком до морга за двадцать или тридцать минут. Я вообразила, как он сидит в скверике, глядя на старое кирпичное здание и представляя себе, что творится внутри и как доктор Стван справляется с навалившейся на нее работой. Возможно, его волновал запах смерти.

Легкий ветерок пошевелил акации и коснулся моей кожи. Я вспомнила, что говорила доктор Стван о человеке, который подходил к ее дверям. Этот человек приходил, чтобы ее убить, но не смог. На следующий день он вернулся на то же самое место и оставил ей записку.

"Не будет полиции..."

Возможно, мы сами усложняли его поведение и образ действий.

"Не будет и проблем... Оборотень".

Возможно, им руководила яростная, убийственная похоть, которую он был не в состоянии контролировать. Как только кто-то будил спящее в нем чудовище, спасения от него не было. Наверняка, находись он до сих пор во Франции, доктор Стван была бы мертва. Вероятно, после побега в Ричмонд Оборотень некоторое время мог себя контролировать. Возможно, так и было на протяжении трех дней. А может, он, фантазируя все это время, наблюдал за Ким Люонг, борясь с дьявольским желанием.

Я поспешила вернуться к такси, окна которого настолько запотели, что я ничего не видела внутри, перед тем как открыть заднюю дверцу. Внутри вовсю работала печка. Водитель дремал. Он испуганно распрямился и выругался.

Глава 38

"Конкорд" вылетел из аэропорта Шарль де Голль в одиннадцать часов восточного поясного времени и приземлился в Нью-Йорке в восемь сорок пять, фактически опередив время. В середине дня, ужасно уставшая, я вошла в свой дом.

Внутренние часы организма были напрочь сбиты, эмоции отказывались повиноваться. Погода портилась: снова обещали дождь со снегом и гололед, а меня ждала масса дел. Марино поехал домой. В конце концов, у него был любимый пикап.

Продовольственный магазин "Укроп" был переполнен: каждый раз, когда обещали дождь со снегом, ричмондцы теряли голову. Они рисовали в своем воображении голодную смерть и гибель от жажды – к тому времени как я подошла к хлебной секции, там не осталось ни одного батона. В мясном отделе не было ни индеек, ни ветчины. Я купила все продукты, какие могла, так как надеялась, что Люси поживет у меня некоторое время.

Когда я направилась домой, шел уже седьмой час, и у меня оставалось мало сил, чтобы возиться с гаражом. Поэтому я припарковалась у переднего крыльца. Тонкие белые облака, затянувшие луну, несколько минут выглядели в точности как череп, потом поплыли дальше и стали бесформенной массой. Ветер дул все сильнее, заставляя деревья трепетать и перешептываться между собой. У меня ныло все тело, я чувствовала слабость, словно заболевала, и беспокоилась все больше, поскольку Люси не звонила и не возвращалась домой.

Я подумала, может, она в больнице, но когда позвонила в ортопедическое отделение, мне сказали, что она не появлялась со вчерашнего утра. Меня охватила паника. Я ходила по комнате и пыталась собраться с мыслями. Было почти десять часов, когда я опять села в машину и направилась к центру города, чувствуя, что готова сломаться от охватившего меня напряжения.