– Она вызывает у вас восхищение? – спросил Рис, внимательно глядя на Ника.
– Нет слов, чтобы его выразить.
– Кажется, у меня появилась идея. – Рис с нежностью посмотрел на жену.
Глава 30
– О Господи! – прошептала Лилиан. – Мне надо прилечь.
– Да ты ведь уже лежишь, дорогая.
Фанни клохтала над ней, как наседка.
– Не могу ли я предложить вам ароматический уксус? – обеспокоенно спросил Уиннер.
– А как насчет бренди? – осведомился Диллон. – Кажется, мне не помешало бы выпить.
– Что, черт возьми, здесь происходит? – раздался голос Ника.
Уиннер, Фанни и Диллон тотчас же отошли в глубину комнаты.
При виде Ника, стоявшего в дверях, из груди Лилиан вырвался вздох. Он выглядел великолепно в своем ярко-синем сюртуке с перламутровыми пуговицами, белыми кружевными манжетами и шейным платком цвета слоновой кости. На нем были черные бриджи, сапоги начищены до блеска.
– Лилиан! – Он шагнул к ней. – Что случилось?
– Со мной все в порядке, – пробормотала она, приподнявшись на локте и свесив ноги с дивана. Я просто немного устала. – В ке голосе звучал вызов.
– Ты уверена? – с тревогой спросил он.
Предательский румянец окрасил ее щеки.
– Совершенно уверена. – О, теперь он будет разговаривать с ней снисходительным, покровительственным тоном. Этого она не вынесет. – Ты что-то хочешь мне сказать, Ник?
– Оставить вас наедине? – спросил Диллон.
Фанни схватила его за локоть и зашипела.
– Да, вероятно, это хорошая мысль, – согласилась Лилиан.
– Ты уверена? – с тревогой спросила Фанни.
– Если еще кто-нибудь спросит, уверена ли я, я закричу.
Бросив на нее взгляд, Фанни повернулась к мужчинам:
– Оставим их на несколько минут.
– Я захвачу бренди, – объявил Диллон, прихватывая графин и зажимая его под мышкой. – Конечно, если он вам не нужен, Редфорд.
– Мне и так хорошо, – отмахнулся Ник.
Дверь за ними закрылась.
– Боюсь, они будут подслушивать сквозь замочную скважину, – прошептала Лилиан.
– Уиннер им не позволит.
– Фанни он позволит что угодно. Он уже увлечен ею. А увлечения лишают мужчин рассудка. – «Как и глупых молодых женщин», – подумала она.
Он сел рядом с Лилиан и взял ее руку. Черт возьми, ладонь его вспотела, это не к добру. Страх волной накатил на нее.
– Раз уж здесь доктор Уиннер, ты поняла, что я не был на заседании попечительского совета, – начал Ник, запинаясь.
– Эта мысль приходила мне в голову, – пробормотала она, теребя свободной рукой подол платья.
– Знаю, что не следует лгать, но не мог сказать тебе правду.
Она не проронила ни слова. Ждала.
– Знаю, что не имел на это права, но пошел повидать твоего настоящего отца, – продолжал Ник.
Его лицо то выпадало из фокуса, то снова появлялось. Он что-то сказал о ее настоящем отце.
– Лилиан, ты слышала, что я сказал?
Она попыталась сбросить охватившее ее оцепенение.
– Прошу прощения, повтори еще раз.
– Я знаю, кто твой настоящий отец.
– О чем, ради всего святого, ты толкуешь? – Она сорвалась на крик.
– Твой настоящий отец – виконт Рис. Он понятия не имел о том, что ты его дочь.
Лилиан прижала руку к груди. Ей показалось, что тело разлетается на тысячи осколков.
Обхватив рукой плечи, Ник крепко прижал ее к себе.
– Дыши, Лилиан, дыши глубже.
Она со свистом втянула воздух.
– Рис не бросал твою мать. Кейн их рассорил. Видимо, хотел воспользоваться приданым твоей матери. Твое настоящее имя Лилиан Рис.
Лилиан была потрясена.
– Ты знал, что Рис – мой отец? – с ужасом спросила она.
– Подозревал.
– И ни слова не сказал мне? Как ты мог!
– Я должен был убедиться, что не ошибся. Чтобы не давать тебе ложной надежды.
– Разве не я должна была принимать решение? – гневно выкрикнула она.
Он поднялся.
– Ты потрясена.
– Разумеется.
– Я скажу ему, чтобы он ушел. Что ты не готова к встрече.
– Так ты привел его сюда?
– Прошу меня простить, Лилиан. Думал, так будет лучше. – Он направился к двери.
Лилиан была в полной растерянности, ее била дрожь. Но постепенно она успокоилась, и все встало на свои места. Ник выяснил, кто ее родной отец. Она больше не должна носить имя Кейна. И все это благодаря Нику.
Более драгоценного подарка он не мог ей сделать. Для него, безродного сироты, имя было очень важно. И он подарил ей его, полагая, что это изменит ее жизнь к лучшему.
Ее мать не была брошена. И она сама тоже. Лорд Рис – добрый и честный человек. Она дружит с его милой женой. Он не оставил бы свое дитя в когтях такого монстра, как Кейн. Он просто не знал, что ее мать любила его. И не подозревал о существовании ребенка.
Любовь вовсе не была ядом, разрушившим жизнь ее матери. Этим ядом был Кейн. Алчный, самонадеянный, подлый.
Любовь не болезнь. Любовь – награда, дарованная тем, кто удостоился ее прикосновения. Любовь – волшебство. Она как воздух, как солнце, Лилиан и представить себе не могла, что полюбит так сильно, самозабвенно.
Ник принес ей радостную весть, а она оттолкнула его.
– Постой! – Лилиан бросилась в холл, но Ника уже не было. – Ник!
Лилиан помчалась в прихожую. Гиллман отскочил в сторону.
Хикс невозмутимо выступил вперед и открыл дверь, в которую хлынули золотые лучи полуденного солнца. И в этом сиянии Лилиан различила знакомую фигуру. Ник стоял на крыльце. Высокий, черноволосый, хорошо сложенный, великолепный во всех отношениях, любовь всей ее жизни.
Она поспешила к нему.
– Ник! – Лилиан рванулась на крыльцо.
В спешке она зацепилась за порог и полетела вперед. Но тут ее подхватили сильные руки, и Ник прижал ее к своей мускулистой груди.
– Мой дорогой смуглый рыцарь! – выдохнула Лилиан. – Я последняя дура!
– Это я глупец. С моей стороны было самонадеянностью…
Лилиан закрыла его рот ладонью.
– Ты принес мне бесценный дар! Не знаю, как и благодарить тебя!
– Правда? – с недоверием спросил Ник.
Внезапно в памяти Лилиан всплыла строчка из шекспировского «Генриха IV»: «Пока живу, я правду говорю и тем Нечистого я посрамлю…» Нечистым в ее судьбе, дьяволом во плоти был Кейн, и она изгнала его из своей памяти и из жизни. Больше не будет ни лжи, ни вопросов, на которые нет ответа, ни унижений.
– Я думала, ты решил меня оставить, – объяснила Лилиан. – И именно об этом хотел со мной поговорить. Но ты нашел моего отца, и эта новость потрясла меня. Но теперь я пришла в себя.
– Как ты могла подумать, что я собираюсь с тобой расстаться?
Она прикусила губу.
– Да, я опасалась этого.
– Но ведь ты моя, – сказал Ник, и сердце Лилиан растаяло.