с Фетъе – этот голос Рафаль тоже узнал. Новый поводок, тонкая игра. Ложь, все, что было сказано… Все эти обещания, все взгляды и признания…
А он повелся. Идиот доверчивый… Рафаль вспоминал все те моменты, что они с Лавинией разделили на Марсе, и каждый теперь представал в совершенно ином свете. Мальчик, влюбленный в девочку, милая романтика… Как можно было? Все оставалось на виду, Лавиния даже особо не напрягалась! Ей было и не нужно. Он подставился сам.
Гнев и стыд полыхали в его душе с равной силой. Касаться воспоминаний, связанных с Лавинией, было больно – но он не позволил себе остановиться. Это было заслуженным наказанием за наивность. Рафаль будто вскрывал загноившуюся рану, и это ослабляло его. Гул в ушах звучал совсем громко, тени подкрадывались все ближе, тянули к нему руки… Ему не за что было держаться. Не за что с самого начала, его скала среди бури оказалась миражом.
Но если так, зачем вообще пытаться? Ему от этого никакой пользы, только боль, усталость и непонимание. На этой стороне все от него чего-то хотят, требуют, не верят его жалобам и используют его. На той стороне тишина и покой. Может, хватит уже думать о других? Мучать себя каким-то придуманным долгом? Пусть разбираются сами, они все это заслужили!
Рафаль, еще пару секунд назад задыхавшийся от боли, выпрямился и мягко, печально улыбнулся.
А потом он наконец позволил теням его забрать.
* * *
Это были самые долгие часы в жизни Зарии – и вместе с тем самые короткие. Лежа на полу металлической клетки в паре шагов от мертвого зверя, она все пыталась понять, как ей быть дальше.
В какой-то момент хотелось забыть обо всем и молить о пощаде. Когда остальные придут, упасть перед ними на колени, плакать, умолять, заверять их, что это была досадная ошибка… Смерть всегда страшна, а когда жизнь только началась – вдвойне. И все же Зария знала, что не пойдет на такое. Она уже один раз поддалась страху, получила право не умирать, как подачку. Но разве это стало для нее полноценной жизнью?
Были мысли и о сопротивлении. Из-за травм Зария пока не могла толком использовать телекинез, но она знала, что через пару часов кое-что вернется. Правда, для полноценной битвы этого не хватит… Она ведь тут не одна со способностями. В свои лучшие времена Зария смогла бы противостоять любому из телекинетиков в их группе – в битве один на один. Так ведь никто тут не собирался допускать честный поединок! Они уже один раз накинулись на нее всей сворой, и они сделают это снова.
Хотя вариант с сопротивлением она оставила как план Б. Возможно, если они снова начнут избивать ее, появится смысл напасть, просто чтобы спровоцировать их на быстрое и безболезненное убийство.
Порой, когда она уставала от страха, воображение рисовало совсем другую картину. Она не будет молить их о пощаде и унижать себя дракой, которая их только позабавит, тоже не будет. Когда придет ее час, она проследует к месту казни с гордо поднятой головой. Она не станет плакать, она будет смотреть на окружающих со спокойной уверенностью до последнего.
Впрочем, Зария знала, что и это не вариант. «Смерть» и «я» отказывались становиться в одно предложение. Она не могла спокойно принять то, что было для нее совершенно противоестественно.
А потом время ожидания, тянувшееся целую вечность, вдруг закончилось, за ней пришли. Зария слышала, как на базе готовились к чему-то, уловила даже звук строительных работ. Но из клетки было не разглядеть, что там происходит, и к пленнице никто не подходил. Все прекрасно знали, что она сделала, к ней относились так, будто от нее можно заразиться смертью.
Когда подготовка была закончена, за ней пришли – двое солдат и Броган. Солдатам предстояло вытащить ее, если она начнет сопротивляться, а Брогану – блокировать ее телекинез, если сила вдруг вернется. На мертвого зверя никто из них уже не смотрел, эту тварь наверняка вскроют позже. Пока же следовало разобраться с живой проблемой.
Зария все еще чувствовала себя отвратительно. Солдаты специального корпуса восстанавливались быстрее обычных людей, однако и для них эта скорость была разной. После того, что с ней сделали вчера, Зарии требовалось два-три дня покоя, чтобы прийти в себя окончательно. Но теперь это стало бессмысленным, и, чтобы сохранить остатки гордости, она сама поднялась на ноги. Тело пульсировало болью, голова кружилась, однако телекинетику удалось не упасть, и это уже было неплохо.
Солдаты смотрели на нее без злости, даже с легким сочувствием, которого все равно было недостаточно для того, чтобы помочь ей. Броган же не скрывал своего презрения.
– Видела бы ты себя сейчас, – усмехнулся он. – Опухшее ничтожество. Тебе дали роскошную жизнь, а ты предпочла вот это… Оно того стоило?
Отвечать этому ублюдку не хотелось, однако Зария слишком хорошо знала его. Если Броган сочтет себя оскорбленным, он ударит так, что она до самой смерти будет собственными ребрами отплевываться.
– Я сделала то, что должна, – только и сказала Зария.
– Да уж, мозгов как не было, так и нет… Хотя оно и к лучшему. Сколько еще таких «спящих» может быть среди нас? Пусть на тебя посмотрят, может, это чему-то их научит!
Ее казнь, как и ожидала Зария, собирались сделать показательной. Из нескольких погрузочных платформ соорудили некое подобие сцены, перед которой собрались все обитатели базы – от рядовых солдат до сенатора. Саанви Скайлер стояла на сцене, и выглядела она не разозленной или возмущенной, а безмятежной. Она была человеком, который управляет всем, а Зария стала песчинкой под ее ногами.
Телохранители на сцену не полезли, они остались в первом ряду. И вот они как раз, в отличие от сенатора, на эмоции не скупились. Сочувствовать Зарии не собирался никто. Просто кого-то она бесила, кого-то смешила, кого-то раздражала тем, что на нее пришлось потратить столько времени и сил. Зария надеялась, что хотя бы Кейти, маленькая Кейти, проявит немного сочувствия, задумается, испугается… Куда там! Хилер, глядя на нее, ухмылялась с истинным злорадством.
Зария перевела взгляд со своих недавних товарищей на солдат. Они как раз относились к ней по-разному, хватало и тех, кого, казалось, угнетало устроенное из казни шоу. Однако защищать пленницу открыто никто не собирался, они прекрасно знали, чем это для них закончится.
Она искала глазами Стефана, но так и не нашла. Не пришел? Решился убежать, чтобы передать добытые ею данные федеральным войскам? Она очень надеялась на последнее и обиды не чувствовала. Ну что он смог бы изменить здесь? Да ничего. Разве что сделал бы ее последние минуты не такими страшными… Но это скорее блажь, смерть обрывает любой страх.
– Внимательно посмотрите на эту девушку! – велела Саанви. – Она – напоминание о том, что мы не должны расслабляться! Да, мы побеждаем, потому что мы сражаемся за правое дело. Но среди нас в любой момент могут найтись предатели, для которых награда дороже высшей цели!
– Все не так! – не выдержала Зария. – Я как раз перестала продаваться! Меня похитили из академии и заставили…
Договорить она не успела: мощный телекинетический удар свалил ее с ног. Подниматься не хотелось, боль в мышцах усилилась. У Зарии осталось только одно желание: свернуться на этой сцене в позе зародыша и ждать, когда все закончится. Как пришла в этот мир, так и уйдет…
Увы, выбор никто за ней не оставлял. Ее просто подняли силой и заставили снова стоять перед всеми.
Саанви это шоу оставило равнодушной.
– Сейчас тебе лучше молчать, – заявила сенатор. – Тебе еще дадут последнее слово, подумай над ним очень внимательно.
Зария ожидала, что ее убьют другие телохранители, но нет. Повинуясь жесту Саанви, вперед вышла группа из пяти солдат с термовинтовками. Все они прицелились в Зарию – и с такого расстояния промазать они не могли.
Значит, вот как это будет… Быстро. По законам военного времени. Даже лучше, чем то, чего она ожидала… Но это не успокаивало. Финал ее жизни превратили в какой-то цирк, и Зария даже посмеялась бы над этим, если бы речь шла о шоу.
Но направленные на нее винтовки сделали реальность очевидной, странной какой-то, как будто кристально прозрачной… Когда Зария сидела в клетке, шла сюда или даже стояла на сцене, она еще могла надеяться