— А меня разве сиятельный видеть не пожелал? — донесся скрипучий голос Пиколя.
— Нет, сударь, — отозвался Финк. — Волю своего хозяина я как-нибудь запомню.
— Тогда не забудьте и о наших пересудах, братцы, — напутствовал товарищей пират, — если, конечно, случай подвернется.
— До сих пор, мессир, все подобные беседы заканчивались плохо, — заметил Эскобар, спускаясь по лестнице. — Всегда угрозы, волнения, бегство. Нарушится ли ныне скверная традиция?
Иигуир вздохнул:
— Дай-то Бог. В конце концов, сейчас мы у благородного человека, а не алчущего добычи зверя.
— Благородного? Скорее всего.
— И доблестного рыцаря, как ты сам мог убедиться.
— Доблестного, — подтвердил Эскобар и, помолчав, добавил: — И все-таки будьте с ним настороже, мессир. Сами говорили, подлинные ангелы в наших краях редки.
— Как тебя понять, друг мой?
— Видите ли, — офицер понизил голос, хотя их язык вряд ли кто здесь разумел, — я встречал на своем веку немало смельчаков, потому имею представление, чем они отличаются от воина, ищущего достойной гибели.
— Как?.. Хочешь сказать, что князь?! — изумился старик.
— Не собирался отступать. Разумеется, его поступок был полезен соратникам, однако даже у идущего на верную смерть в глубине души обязательно тлеет желание выжить. Тут я подобного огонька не увидел.
— Или просто не приметил?
— Дай-то Бог, мессир, дай-то Бог.
На сей раз целью их блужданий по темным коридорам и лестницам оказалась просторная, но очень аскетично убранная комната. Создавалось впечатление, будто вкусы хозяев внезапно переменились, в результате чего вся прежняя роскошь разом отправилась в костер. На голых стенах кое-где еще были заметны обрывки голубого шелка, голому до звонкости полу явно не доставало ковров. Маленький стол, кресло и кровать лишь подчеркивали пустынность залы, где, похоже, не только не помышляли об уюте, а словно избегали его сознательно.
Сейчас скупая жизнь комнаты сосредоточивалась вокруг простой узкой лежанки. Раненый полусидел, опираясь на гору подушек. Повязки перетягивали ему грудь и правую руку, левая рука стискивала длинный меч. Рядом возился, позвякивая железом в тазу, невысокий человек в синем балахоне, вероятно лекарь. Кроме них в комнате находились два молчаливых рыцаря, священник и латник с алебардой. Эти, расположившись у дверей, напряженно ожидали результатов манипуляций. Финк раздвинул собравшихся плечом:
— Мессир, как приказывали...
По кивку раненого гердонезцев подвели к кровати. Вблизи стало особенно заметно, насколько князь плох. Осунувшееся лицо бледностью соперничало с длинными светлыми волосами, впалые щеки превращали нестарого мужчину в подобие какого-то схимника. Взгляд, впрочем, оставался ясен.
— Прошу извинения, господа, за столь позднее приглашение, — раненый заговорил глухо, точно боясь потревожить легкие.
Покачав головой, Иигуир шагнул вперед, беспокойный окрик сзади не подействовал. Старик приложил ладонь к холодному лбу вельможи, затем послушал пульс:
— Я вообще бы, сир, посоветовал воздержаться пока от разговоров. Слишком мало у вас сохранилось сил, чтоб так их растрачивать.
— Столько крови потерял, просто ужас! — быстро зашептал рядом лекарь. Кажется, он был так растерян, что ни о какой конкуренции и не помышлял. — За этим даже переломы не в счет. И не хочет беречь последнее!..
— Нет времени ждать, господа... — Князь попытался улыбнуться. — Если Господу угодно прервать мои земные терзания... Сейчас не дрожать над тлеющей жизнью надо, а с делами напоследок разобраться. Ведь так?
— Что вы такое говорите, мессир?! Как же... — пискнул лекарь, однако Иигуир оборвал его:
— Думаю, сиятельный князь чересчур торопит события. Мне будет дозволен подробный осмотр?
Вновь тревожный ропот от дверей, но вельможа лишь равнодушно кивнул.
— Пора беседовать с исповедником? — спросил он по завершении осмотра.
— Это никогда не рано, сир, — отозвался старик, вытирая руки. — Хотя, если ничего не случится, последние итоги вы сможете подвести лет, пожалуй, через двадцать.
Князь удивленно поднял глаза.
— Организм очень ослаблен, — продолжал Иигуир, — зато сердце прекрасное. Выздоровеете, не сомневайтесь. Козье молоко, кое-какие травы — и через пару недель встанете на ноги. Раны ваш лекарь обработал хорошо.
Человечек в синем расплылся в счастливой улыбке.
— То есть я буду жить? — уточнил князь, будто отказываясь верить ушам. — И смогу сражаться?
— Ну, со сражениями не столь определенно. Ребра наверняка срастутся как следует, однако меня, сир, беспокоит рука. — Старик еще раз коснулся пальцами локтя вельможи. — Там сложный перелом, если вовремя не собрать кость, вам придется до конца дней обходиться левой.
— Вы сможете это сделать?
— Не все сразу, сир. С одной стороны, операцию не стоит надолго откладывать, с другой — чистое безумие резать сейчас, когда крови едва хватает для поддержания жизни. Где-то, я бы сказал... через неделю-две... можно попытаться.
Князь замолчал, собираясь с мыслями. Крепостной лекарь потянулся было промокнуть у него пот со лба, но раненый отстранился.
— Погодите, Заус. Господин... Иигуир, как понимаю? До меня доходили слухи о ваших познаниях в целительстве, правда, не предполагал проверять их на себе... Проблема в том, господин Иигуир, что с операцией дело обстоит еще сложнее, чем вам кажется. Рука мне, безусловно, нужна, — он повел поврежденным предплечьем и скривился от боли, — раз уж так сложилось... Но вот ваша помощь... Вы ведь в имперском розыске по весьма серьезным обвинениям.
— Нам это известно, сир, — спокойно ответил старик. — Могу только заявить перед распятием — мы стали жертвами наглого оговора и бежали, дабы не угодить безвинно на виселицу.
— Охотно готов поверить, господа. — Князь вздохнул. — И то, что я слышал ранее, и то, что наблюдал сам, говорят за это... Однако мое мнение здесь не важно. Я подданный Императора и потому обязан неукоснительно следовать его воле. В данном случае — переправить вас всех имперским властям.
За спиной старика громко хмыкнул Эскобар. Вельможа покосился туда печально:
— Вы правы, сударь, у меня имеются веские причины ослушаться сюзерена. И весьма веские — исполнить веление его законов. Невероятно трудный выбор... особенно в моем нынешнем состоянии.
— Так давайте отложим этот разговор, — пожал плечами Иигуир. — Окрепнете, встанете с постели, подлечите руку...
— Нельзя, — снова вздохнул князь. — Задержка с вашей выдачей может быть истолкована как государственная измена... По крайней мере, людьми вроде герцога Вейцигского.
— А его собственная осада Хоренца? — буркнул Эскобар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});