Читать интересную книгу Терской фронт (СИ) - Борис Громов

— Толян, ты там как?

— Хреново, но живой…

С чавканьем и хлюпаньем выскакиваю из болота и бросаюсь к кошаре. Видок у меня, наверное, в этот момент тот еще: облепленная грязью и гнилыми стеблями травы лохматая фигура, с которой потоком стекает бурая вонючая жижа. Просто водяной какой-то, ей-богу.

Анатолий сидит на обломке бетонной балки, прислонившись спиной к стене. Лицо и грудь густо залиты кровью. Твою ж мать!!!

— Толя, что такое?

— А, херня, — вяло отмахивается тот. — Кусок кожи со лба содрало, осколком, похоже. Крови полно, а раны-то и нету. У тебя воды не осталось, рожу сполоснуть? А то я свою всю давно выхлебал.

— Этих сколько было?

— Двое, обоих наглухо.

— Так, раз все хорошо — не тормози! Времени у нас в обрез! Держи воду. Стрептоцид и бинт есть?

Толя кивает.

— Тогда смоешь кровь, порошком рану засыплешь, повязку наложишь — и рвем когти. А я пока жмуров ошмонаю.

Ой, мама дорогая, а покойнички-то не простые. У всех на рукавах вместо ставших уже привычными «бошек» — очень хорошо выполненный шеврон: мускулистый мужик, с задранной к луне волчьей головой. И подпись на чеченском — «Оборотни». Да уж, вряд ли бандиты, скорее — группа по борьбе с диверсантами, вроде фашистских егерей или советского СМЕРШа. Похоже, пропавшие в последнее время группы разведки и ОсНаза — их рук дело. Режу шевроны и обнаруженные на шеях жетоны на кожаных ремешках, из подсумков вытаскиваю магазины и гранаты, сфотографировать тоже не помешает, но это уже Курсант пусть занимается, когда с перевязкой закончит.

Обобрав «своих», бегу вокруг кошары к Толиным. И замираю, как вкопанный. Нормальный такой сюрприз!

— Толя, ты закончил?!

— Угу.

— Тогда мухой с фотоаппаратом сюда! Да шевелись ты, муха сонная!

Фотографировать тут действительно есть что. Кроме трупа обычного, хотя и слишком хорошо экипированного для бандита, боевика лежит труп… Ну, даже не знаю… Афрочеченца, наверное. Одним словом, лежит на камушках самый что ни на есть обыкновенный негр. Возраст установить сложно — Толя пальнул из подствольника, не сообразив, что дистанция для постановки ВОГа на боевой взвод маловата. Зато попал удачно. Вот и лежит бедный негрила почти без головы — только шея да нижняя челюсть уцелели, остальное — в клочья. Но, судя по рукам — уже не молод был мужик, далеко не молод, лет пятидесяти, как минимум. Но, при этом сохранил очень приличную для своих лет физическую форму: плечи широкие, шея мощная. Да и бицепс, когда я отхватываю левый рукав, вполне внушительный. Да еще и татуировка USMC на плече никаких сомнений не оставляет. Инструктор, бывший американский морской пехотинец. Эх, родной, далековато тебя занесло от Форта Брэгг, или где там вас дрессировали[104]… Да и хрен с тобою, за что боролся, на то и напоролся! А вот автоматик у тебя, дружок, зачетный. Вернее, сам-то автомат — обычный АКМ, но вот «обвес» на нем — песня с припевом: настоящий, еще довоенный, но в отличном состоянии TDI[105] — приклад, пистолетная рукоять, цевье со штурмовой рукояткой, даже оптический прицел имеется. Ну, да, для коллиматорных-то где батареек на тридцать лет напастись? А оптика, чего ей будет? Не роняй, гвозди ею не забивай, и будет все в ажуре! Нет, мимо такого пройти… «На это я пойть не могу!» Значит — автомат забираю с собой. Тяжело, конечно, но оставить такое — «жаба» точно не подпишет. Она мне до сих пор «Лендровер» не простила! А чего у тебя, братское сердце, еще имеется? Я не то, что сильно жадный, просто любопытный до жути. Ага, на шее, кроме чеченского, еще и пара стандартных американских «dog tags» из нержавейки. Можно почитать, и выяснит: кем ты был, да только времени нет, так что — потом, на досуге. На голени — заводские пластиковые ножны с торчащей из них наборной кожаной рукоятью и тяжелым навершием. Тяну рукоять вверх, обнажая клинок. Ух ты! Настоящий морпеховский Ка-Бар! Никогда бы не подумал, что доведется в руках подержать. Повезло…

Толя быстро снимает мертвых «оборотней», особенно подробно — их чернокожего «чифа»[106] и его татуировку. А потом, распихав трофеи по подсумкам и РД, а все, что не можем унести: и автоматы, и пистолеты, и даже «разгрузки» и РПС, не мудрствуя лукаво, разобрав или разрезав по частям зашвыриваем в болотце, если так сильно нужно — пусть лазят, да ищут. Сотворив Непримиримым очередную пакость, со всех ног бросаемся на восток в сторону Сержень-Юрта.

— Мишаня, я что-то не въехал, на кой черт мы назад-то возвращаемся? Нам же Шали проскочить и на Аргун рвать надо.

— Именно, Толя, именно. Ты видел, кто на нас охоту устроил? Думаю, они этот наш рывок к Аргуну уже давно просчитали. И выставили, или прямо сейчас выставляют у нас на пути заслоны. Так что в Белгатое, Шали и Герменчуге нас уже точно ждут, да и между ними, по-любому, «секретов» понаставят. Ближе к Аргуну, конечно, не сунутся, можно и нашим патрулям на глаза попасться, а те, не будь дураки, минометы вызовут, и — пишите письма мелким почерком. Так что напролом, изображая танковую дивизию, мы с тобою не попрем. Как умные, обойдем по большой дуге, от Серженя по руслу Хулхулау спустимся аж до самого Цоцин-Юрта. А оттуда нас парни с КПП на своей «броне» подхватят.

— Думаешь, прокатит? — в голосе Толи звучат нотки сомнения.

— Стопроцентную гарантию требуй в сберегательной кассе! — весело огрызнулся я. — Единственное сомнение у меня вызывают Автуры, но там, вроде, как и в Шали — никого нету, так что должны проскочить, особенно если дурить и наглеть не будем, а потихонечку, по зарослям в русле…

— Ох, командир, твои бы слова, да Богу в уши!

В очередной раз убеждаюсь в справедливости поговорки, гласящей, что разведчика, как и волка — кормят и спасают исключительно ноги. Не зря, ох не зря я и сам бегать начал, и Толю гонял, как проклятого. Только благодаря этим пробежкам мы еще и двигаемся: взмокшие, взмыленные, словно загнанные лошади, с хрипом и нитями слюны, повисшими на подбородках, но бежим, а не валяемся обессилевшими тушками. Судя по всему, нам опять повезло: противник, похоже, действительно решил, что мы напрямую рванули к Аргунскому КПП. Ну, и хорошо, можете нас там ждать до морковкина заговенья! А мы, как завещал великий Ленин, пойдем другим путем! Одно хреново, Аргунское КПП, как точку выхода, мы засветили по полной программе, надо искать другие варианты. Ладно, это когда вернемся, с Костылевым и Исмагиловым обсудим. Главное — вернуться.

До Цоцин-Юрта добрели только к закату: уставшие, как сволочи, со сбитыми о камни ногами, Толя вообще здорово ослаб — рана на голове поначалу сильно кровила. Мимо Автуров пробирались с особой осторожностью, и не зря. Село хоть и оказалось брошенным, но сторожевой пост Непримиримых в нем был. На наше счастье — не из «Оборотней», а из бойцов местного тейпа. Службу несли бдительно (еще бы, после всего того «тарарама с блинами» что мы устроили), но опыта все равно не хватило. Проскользнули мы мимо них по зарослям разросшегося в русле реки орешника, осторожно и аккуратно, ни одна ветка не шелохнулась. Ну, а потом стало совсем просто — по глубокому руслу вышли прямо на окраины Цоцина, добрались до знакомых по началу пути развалин и стали вызывать «эвакуационную группу». Какой там у Сергея позывной-то?

— Кондрат — Чужому, Кондрат — Чужому, прием.

— На связи Кондрат.

— Мы на месте, можно забирать. Только будьте осторожнее.

— Да мы уже в курсе, скоро будем, ждите.

Забрали нас красиво: кроме уже знакомых «буханки» и «Нивы» пришлепала еще, грохоча траками БМП-«копейка». Вот это я понимаю — почет и уважение.

— Вы там чего натворили? — пытается выпытать у меня подробности рейда Сергей, когда мы уже добрались до КПП и каждый занялся своим делом: я — чаи гоняю, а Толя — в уголке шипит, как змей — ему здешний санинструктор швы на рассеченную голову накладывает. Хороший шрам вышел, на восемь стежков, удивительно, что совсем скальп не сняло!

— А с чего ты решил, что мы чего-то натворили? — прикидываюсь дурачком я.

— Да ну тебя, — обижается тот. — Да тут с самого утра беготня и суета: говорят Ханкалинская РЭБ какой-то уж совсем необыкновенный радиоперехват сделала — вся ОВГ на уши встала. По всем КПП вдоль границы с Непримиримыми — усиление. «Броню» пригнали, пехоту, на крупные блоки — по взводу, на мелкие — по два отделения. На самые большие: к нам, в Гудермес и в Пригородное — вообще ОсНаз. Рожи у всех серьезные, бегают, как заведенные, а что почем — фиг его знает… Ну, я и решил, что не иначе ваша работа.

— Ну, брат, даже не знаю, что и сказать… Мы вроде как ничего особенного и не сделали… Так, пошалили малость, и то, — я киваю в сторону Толи, которого уже заштопал фельдшер и теперь, обработав шов зеленкой, аккуратно накладывает новую повязку, — сами нарвались. Вон, видишь, млодшому моему уже и лоб зеленкой намазали.[107]