Читать интересную книгу Боги войны - Игорь Николаев

Однако первый решительный натиск вольных колонистов очень скоро замедлился. Танки увязли в сплошной псевдохитиновой массе, бурлившей у них под катками. Командирский ИС-7 Ланцугвы забуксовал в сплошной склизкой трясине из перемешанных его гусеницами паучьих трупов, яростно, но безуспешно пытаясь сдать назад. Игнат Воротило судорожно палил в разные стороны, рискуя зацепить своих, но не мог опустить ствол ниже мертвого угла, чтобы попасть в низеньких юрких биоморфов. Старик Хаджикоюмджиев просто растерянно крутился в гуще схватки — то ли у него что-то заклинило в механизме, то ли прихватило сердце, то ли он просто не мог решить, как действовать дальше. Сообразив, что танки в основном страшны фронтальной атакой и тяжестью, укротители обрушили свое зверье на наши машины с боков и с тыла. Поверженные имперские гиганты, которых переехали танки, один за другим тяжело поднимались с земли — даже пятидесятитонные железные махины не могли раздавить их с такой же легкостью, как относительно небольших пауков и сколопендр. Два огромных инсектоида с двух сторон атаковали «Леопард» Тапиоки; он в панике крутанул башней и сумел снова сбить наземь одного из них, с размаху ударив его пушкой в брюхо, но второй взмахнул страшными передним конечностями и одним ударом срубил ими ствол «Леопарда», словно тот был сделан из технического картона.

Теперь стало окончательно ясно, почему человечество в конце концов отказалось от стальных механических машин. Толстая танковая броня, выглядевшая столь внушительно и мощно в музее папаши Кондратьева, не могла долго противостоять сверхпрочным когтям и зубам зверокомбатантов, которые были предназначены для того, чтобы пробивать куда более прочный псевдохитин других боевых биоморфов и механоидов. Общая битва стенка на стенку быстро распалась на два десятка беспорядочных очагов, в каждом из которых одному или двум слепо рыскающим и огрызающимся огнем танкам противостояла дюжина враждебных боевых организмов. Облепив нашу технику, имперские монстры с оглушительным скрежетом и визгом раздирали в клочья танковые борта, стремясь добраться до спрятавшихся внутри людей. Стальная броня пока еще держалась, но с трудом, и, судя по глубине царапин, которые оставляли на ней осатаневшие гигантские насекомые и рептилии, долго это продолжаться не могло.

И вот наконец один из богомолов размочил рукопашный счет. Нанеся танку Пойндекстера больше двух дюжин страшных ударов, от каждого из которых оставалась узкая дыра с рваными краями, он вскрыл искореженную броню, словно консервную банку, и, пробив учителю зазубренной лапой правую ключицу, поволок его наружу. Зрелище было ужасное: несчастный болтался между небом и землей, словно висельник, и что-то яростно выкрикивал в бесстрастную морду внимательно изучавшего его чудовища. А потом инсектоид, потеряв интерес к противнику, вздернул вторую пилу и, склонив голову набок, молниеносным ударом располовинил нашего бойца надвое.

Настроение на холме снова стремительно падало. Ребятня уже рыдала в голос — учителя Пойндекстера любили. Еще два танка исполинские богомолы вывели из строя, просто со всей дури ударяя в их корпуса своими заостренными смертоносными конечностями: после седьмого или восьмого сокрушительного удара в одно и то же место стальная броня не выдерживала и пропускала внутрь корпуса смертоносную пилу инсектоида, которая пригвождала командира танка к сиденью. Вечная память, доблестный охотник Ото Так и красавица Пиа-Катарина Земан, четвертый номер в игровом рейтинге. Несокрушимые челюсти рептилоидов продолжали с омерзительным скрипом уродовать танковые борта и башни, пушечные стволы у некоторых танков уже были отгрызены или свернуты набок, старик Хаджикоюмджиев потерял гусеницу, коварно подпиленную боевыми мокрицами. Два хищных ящера прогрызли небольшую дыру в боку машины Юхани Пимсонена, и в нее тут же нырнула, бешено извиваясь, гигантская сколопендра; танк чихнул двигателем и замер, а омерзительный инсектоид, шевеля бесчисленными лапками, через несколько мгновении снова выскользнул наружу — весь в крови, увешанный гирляндами кишок и другими человеческими внутренностями, словно чудовищная новогодняя елка. Наши боевые машины неуклюже шевелились среди со всех сторон облепивших их тварей, подобно грузным жукам в муравейнике, пытались сопротивляться и давить противника гусеницами, но уже было ясно, что перевес совсем не на нашей стороне. Бойцы гибли один за другим, лишенные управления танки бессильно замирали в море разъяренной насекомой нечисти, внутри них визжали от страха и боли осиротевшие приматоиды, и все наши неистовые усилия переломить ход сражения выглядели напрасными.

Все было напрасно. Но доктор Ланцугва оказался прав, зараза: мы хотя бы щелкнули имперцев по носу. Мы это сделали. Теперь не так страшно было и умирать.

Гигантский богомол, растерзавший учителя Пойндекстера, добрался до командирского ИС-а и теперь изо всех сил лупил своими передними конечностями-косами по его башне. Все, вот теперь кино точно окончено. Эмиль хоть как-то координировал действия наших ребят, и когда его пронзит зазубренная псевдохитиновая лапа титановой твердости, мы вообще останемся без командования. Хороший мужик был доктор Ланцугва, молодец, зараза. Не дал нам расклеиться перед лицом неминуемой смерти, хотя и сам, наверное, толком не верил в то, что у нас есть шансы. Но боевой дух народу поднял всерьез. Молодец, доктор, вечная тебе па…

Стоп. Что-то изменилось. Звонкие удары с протяжным металлическим постаныванием и поскрипыванием внезапно сменились глухими бумканьями: казалось, что теперь вражеский инсектоид лупит по башне командирского танка не острым и твердым кайлом, а плохо сбалансированной кувалдой. Богомол нанес еще полдюжины глухих ударов, которые больше не причиняли ИС-у особого вреда, прежде чем поднял свои смертоносные лапы и бесстрастно уставился на них фасеточными глазами.

С его заостренными боевыми пилами что-то произошло. Даже с такого расстояния было отчетливо видно, что на одной из них больше нет ударного острия — теперь лапа напоминала скорее бейсбоксную биту, чем смертоносную косу. На второй лапе острие все еще было, но оно потеряло форму, яростно дымилось, истончаясь прямо на глазах, и внезапно оторвалось, капнув вниз, словно было сделано из горячего пластилина.

Кислота, ребята! Органическая кислота! Эта дрянь очень густая и вязкая, ее специально делают такой, чтобы она прилипала к поверхности панцирей вражеских зверокомбатантов и проедала их насквозь, добираясь до внутренностей. Кроме того, кислотная суспензия сохраняет разрушающую способность дольше, чем жидкость. Когда тетроиды обстреляли наши танки, к стальным корпусам прилипло довольно много органической кислоты, и теперь вражеские биоморфы, атакуя машины колонистов, то и дело невольно вляпывались в нее, теряя конечности и жвалы. Народ на холме снова яростно заорал, увидев, как озадаченно мотает огромной башкой один из рептилоидов, из пасти которого валит густой зеленый дым и один за другим выпадают кошмарные зубы. Теперь наши обратили внимание, что некоторые сколопендры, изъеденные кислотой, уже едва шевелятся под гусеницами танков, а поле боя снова понемногу заволакивает прозрачный зеленоватый туман — кислота вступила в реакцию с органическим материалом зверокомбатантов, жадно его пожирая, и движения живых биомашин начали замедляться по мере того, как она поражала их жизненно важные органы.

Командирский ИС резко развернулся на месте и сбил бортом замешкавшегося убийцу учителя, размазав по нему еще пару килограммов ядовитой суспензии. Инсектоид рухнул во весь рост, и доктор Ланцугва наехал на него, а потом заклинил одну из гусениц, и тяжелый танк начал крутиться на месте, размазывая придавленного противника по грунту. Ослабленный агрессивной кислотой псевдохитиновый панцирь чудовища больше не мог выдерживать такой нагрузки и треснул, выпустив наружу густую белесую жидкость. Агонизирующий псевдобогомол заскреб по земле обезвреженными боевыми конечностями и вдруг замер, откинув тяжелую башку, а триумфатор-доктор продолжал с упоением давить его гусеницами, превращая поверженного противника в мутную слякоть.

Ситуация на поле боя внезапно выровнялась. Имперская биотехника, стремительно разрушаемая своим же тетроидным оружием, начала нести ощутимые потери. Шериф Минта выстрелом в упор разворотил грудную клетку одному из рептилоидов, и тот, пошатываясь, побрел в сторону леса — видимо, повреждения оказались настолько серьезными, что укротители решили вывести его из боя. Еще два рептилоида и исполинский инсектоид были повержены Игнатом Воротилой и Руудом Ганшпугом. Мертвые пауки и муравьи уже усеивали место сражения сплошным черным ковром, и их псевдохитиновые панцири бодро похрустывали под танковыми гусеницами. К этому времени у нас осталось на ходу едва ли два десятка машин, но теперь наши бойцы погибали все реже, а вот количество неподвижных зверокомбатантов под их гусеницами понемногу росло.