Читать интересную книгу Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого - Константин Радов

Нашли владельца жилья; заикаясь от страха, он рассказал о купце-англичанине, которому недавно сдал дом в аренду. Посол граф Киннуль и консул от лондонской Левантийской компании, вызванные к великому визирю, растерянно разводили руками. Не имея никаких сведений об этом подданном Британского Величества, они предполагали обман и происки врагов. Ибрагим-паша склонен был скорее им поверить, чем заподозрить во лжи — но матросы и городская чернь рассудили иначе. Неверные убили капудан-пашу! Вспомнили действительные или мнимые грехи прежнего английского посла перед оттоманским флотом, кто-то крикнул о желании инглизов владеть всеми морями на свете — и больше доказательств не требовалось. Бей неверных! Французам и голландцам тоже досталось, за компанию, но англичанам — больше всего. Европейский квартал в Галате взяли под охрану и спасли от разгрома янычары (хотя на свирепых рожах дрожащие негоцианты читали те же чувства, что у разъяренной толпы), а оказавшиеся вне его испытали на себе турецкое зверство. Счастлив был тот, кого просто поколотили и ограбили: других забили насмерть, отрезали головы и носили страшные трофеи на пиках. Стоящий в гавани "генеральный" корабль Левантийской компании был разграблен и сожжен в отместку за турецкий фрегат. Раздавались крики, что надо бы наказать греков, которые тоже виноваты, что визирь изменник и потворствует христианам — но визирь нашел деньги, чтобы выплатить задержанное жалованье, и уговорил янычарских начальников навести порядок. Грабители разбежались; кто не успел — потерял голову.

Устрашенные англичане поспешили убраться домой на зафрахтованном судне. В пути выяснилось, что один из них перед событиями видел на берегу залива мнимого соотечественника, виновника их бедствий, и даже говорил с ним. Тот и впрямь бегло болтал по-английски, употребляя словечки, свойственные лондонцам; но легкий акцент выдавал иностранца, как и южная чернявость в обличьи. "Француз?" — спросили очевидца. "Скорее итальянец или еврей". Слушатели взревели. Итальянские евреи из Ливорно давно уже стали их главными врагами, перехитрив хитрых англичан и ловко обратив в свою пользу прореху в Навигационном Акте, оставленную по интригам Левантийской компании. Задолго до того, как берега Альбиона показались на горизонте, готова была петиция, призывающая разрушить, как Карфаген, тосканский вольный порт, даже если это означает войну с покровительствующим ему Карлом Шестым.

Жизнь в Англии устроена так, что каждого британца, от министра до простого работника, лучше кнута подхлестывает слышное за спиною дыхание соперников, желающих занять его место. Да что там министры: даже король от этого не свободен! Он вынужден обдумывать каждый шаг, чтоб не сыграть на руку претенденту. В торговле с Востоком вот уже больше ста лет состязаются между собою Ост-Индская компания и Левантийская, вгрызшиеся в этот сладкий пирог с разных сторон. Ост-индцы, удовлетворенные парижскими уступками императора, стояли за дальнейшие переговоры и плавный дипломатический нажим; воинственные "турецкие купцы" грозили испортить всю игру. У тех и других имелись сильные связи в парламенте. Прелесть, какая драка началась!

Тот, кто заварил эту кашу, смиренно сидел предо мною в позе скромного, но уверенного в хозяйском благоволении вассала.

— Выстрел прекрасный. И рикошет хорош. При первом Георге дружба с султаном была такая, что вот-вот с Сент-Джеймсских минаретов "Аллах акбар" закричат. Теперь друзья моментально стали "кровожадными варварами". Время пройдет, опять друзьями станут — но зарубка останется. Британца изображать трудно было?

— Нет, Eccellenza. Пять лет в Лондоне кое-что значат.

— А стрелял кто?

— Маттео Беллинцони. Он из Тичино.

— Швейцарец, значит. Наш Вильгельм Телль. Что ж, дело исполнено блестяще. Ваши акциденции я удвою. Имей в виду, что появляться в Англии тебе какое-то время не следует. В Константинополе — тоже.

— Невелика потеря, господин граф. Есть еще служба для меня?

— Пока отдыхай. Сильные лекарства надо применять в малых дозах. О местонахождении сообщай торговому агенту в Ливорно. Понадобишься — найду.

В это самое время помянутый торговый агент провожал взором трехмачтовый корабль, устремившийся прочь от тосканских берегов по свинцовому зимнему морю. Даже сухопутный невежда узнал бы в нем точное подобие безвременно погибшего "Агамемнона", а если б ост-индские директоры знали о его назначении, они позабыли бы вековую распрю с коллегами-левантийцами, чтобы в один с ними голос потребовать от Адмиралтейства защиты своих прав.

Близнец обращенного в пепел турецкого фрегата за полсуток преодолел сорок лиг, разделяющих Ливорно и Геную, и встал на рейде. Лодка, посланная от capitano del porto, вернулась с двумя пассажирами, принятыми более чем почтительно. В старинном палаццо, когда-то служившем тюрьмою для Марко Поло, а потом ставшем резиденцией банка, кредитовавшего императоров Византии, королей Кастилии и самого Христофора Колумба, засуетились служители. Отворились решетки в арке, облицованной тесаным серым камнем из руин венецианского посольства в Константинополе (подарок Михаила Палеолога, свидетельство торжества генуэзцев над извечными соперниками). К близкому причалу протянулась цепочка вооруженных людей. Повозки, запряженные крупными гнедыми конями, перевезли загадочный груз. Заметно осевший в воду портовый лихтер двинулся к кораблю. Матросы мигом основали тали, и крепкие кожаные мешки с печатями банка Сан-Джорджо без малейшей задержки перекочевали в трюм. Взамен из темных глубин его появились бронзовые орудия приличного калибра. Не прошло и часа после приема груза, как кренящийся под свежим ветром корабль покинул генуэзский рейд, неся все паруса, допускаемые погодой, и опережая любые вести о себе.

— Вампиры! Кровопийцы неупокоенные! — Антверпенский негоциант Якоб Малькамп, один из семи директоров Остендской компании, кипел обидой и негодованием. — У меня нет иного имени для наших соседей! Кто бы мог предсказать, что англичане, голландцы и французы, глубоко ненавидящие друг друга, столь тесно соединятся, дабы вытеснить нас из индийской торговли! Вот послушайте, Ваше Сиятельство, что пишут эти негодяи.

Он раскрыл непереплетенную брошюру с кричаще большими буквами заглавия на первой странице: в Англии так издают политические памфлеты. Вздохнул, успокаиваясь. Прочел, с листа переводя на французский:

- "Фландрия была, на протяжении ряда веков, главным центром коммерции христианского мира. Среди народа, настолько трудолюбивого и деятельного, вкус к широкомасштабным предприятиям легко может возродиться. В этом случае не пройдет и столетия, как ост-индская торговля, составляющая приводное колесо всей коммерческой системы Европы, окажется полностью прикована к Австрийским Нидерландам и, вероятно, большая часть европейской торговли последует за ней".

Я покачал головой:

— Здраво и в высшей степени дальновидно. Тяжело иметь умных врагов. Впрочем, можете утешиться тем, что успех Остендской компании и, следственно, труды директоров, оценены по высшему разряду. Позвольте вас тоже угостить цитатой. "Если Россия, взяв за образец Данию, учредит, ободрит и поддержит торговые товарищества, то наша и голландская торговля в состоянии ли будут устоять от этого поражения? Если эта держава примется за умножение своих купеческих морских кораблей, тогда пропадут Англия и Голландия. Возможность, какую имеет Россия в построении судов, оправдывает мое беспокойство". Угадайте автора.

— Кто-то из United Company?

— Сам канцлер казначейства Уолпол: прошлогодняя речь в парламенте. Тональность, как видите, одинакова. Полагаю, оратор излишне сгустил краски, следуя известному принципу, что лучше преувеличить опасность, чем недооценить. Наших оппонентов явно не устраивает джентльменское состязание торговых компаний: абсолютное превосходство королевского флота склоняет их к силовым способам борьбы. Британцы сделают все, что могут, для подавления соперников, — а могут они многое. Прямой резон русским и фламандцам взять общие меры, дабы избежать беззаконных притеснений.

— Моя благодарность не будет иметь границ, если Ваше Сиятельство изволит оказать содействие справедливому делу.

— Насколько понимаю, вы приехали в Санкт-Петербург, беспокоясь об имеющем начаться во Франции конгрессе? Будучи акционером, я прямо заинтересован в успехе сей миссии, но мое влияние на иностранную политику империи не столь велико, как бы нам обоим хотелось. Вас не затруднит напомнить взгляды дирекции на юридическую сторону дела?

— Извольте. Вражеские дипломаты ссылаются на Мюнстерский трактат, который воспрещает индийскую торговлю к а с т и л ь ц а м. Их толкование этого термина, неоправданно расширительное, включает все владения испанского короля на момент заключения трактата и предполагает, что переход принадлежавших Испании провинций под руку иного монарха не отменяет запрета. Назвать кастильцами жителей Антверпена или Брюсселя — абсурд, очевидная нелепость. Разве мы виноваты, что жили под испанским игом?!