– догадался Джон.
– Вот-вот.
Внезапно настроение Джона кардинально изменилось, он рассмеялся и без дальнейших дискуссий поставил свою подпись. Его примеру последовали остальные.
«Машина» тем временем исполнила «Скачки» и перешла к своему самому знаменитому «медляку»:
– Бывают дни, когда опустишь руки,
И нет ни слов, ни музыки, ни сил…
– Ого, – нарочито насупился Пол, придирчиво вглядываясь в документ постфактум. – Джону аж тринадцать рублей отвалили, а мне только семь.
– Товарищи музыканты, – не понял шутки Мучник, – не обращайте внимания на эти суммы. Повторяю: я свои обещания держу… А на семь рублей, между прочим, можно посидеть в ресторане с шашлыком, водкой и салатом.
И тут высказался Ринго.
– Парни, – сказал он. – Я хотел сказать, но боялся. Как я играть-то буду? – Он приподнял гипс. И сам же ответил: – Никак.
– Дьявол! – с досадой проговорил Джон. – Я и забыл про твою руку.
Трое молодых людей некоторое время уже стоявших невдалеке, во все глаза глядели на «Битлз» и вслушивались в разговор.
Двух из них мы уже знаем – это те самые томичи Юлий и Алексей, которые встречались с Макаревичем в Москве. Придя на концерт «Машины времени» вместе со своим другом барабанщиком Женей Лавренчуком, они со всей прочей публикой промариновались в зале почти полтора часа, пока наконец не решили пробиться за кулисы, чтобы узнать, что происходит.
Задача была почти невыполнимая, но они с самого начала были настроены встретиться с Андреем Макаревичем, правда, после концерта, и подготовились: Алексей прихватил подписанную Андреем пластинку, а Юлий – недавно полученное в газете «Молодой ленинец» удостоверение нештатного корреспондента. Третьим компонентом, работающим наудачу, был горящий энтузиазмом и оптимизмом их друг Женя, который мечтал постоять рядом с самим Макаревичем и которому это было обещано.
Найдя среди милиционеров самого молодого и простоватого на вид, эти трое обрушили на него все доводы и вещдоки, назвались закадычными друзьями столичной звезды, который якобы обещал дать им интервью. Страж не устоял.
И вот они за кулисами и, совершенно ошалев от счастья и неожиданности, пялятся на «битлов». А если точнее, на загипсованную руку Ринго, которую тот, скривив физиономию, поднял для всеобщего обозрения.
– Будешь играть одной рукой, – предложил Джон. – Помнишь, как в Америке?
– Нет, там у меня руки в порядке были, из-за травы не работали ноги, и мы играли без тактового барабана, это не так заметно. К тому же там так орали, что все равно ничего не было слышно. А тут и публика посмирней, и подзвучено все хорошо. Лажа получится.
– Молодой человек! – обратился Мучник к Фаготу. – А может быть, нас выручит ваш барабанщик?
– Это вряд ли, Мозес, – покачал головой Джордж. – Ты же видел, как он отреагировал на наше появление.
Фагот кивнул:
– Не, зря вы, он бы выручил. Но Валера на шару играть не умеет, он не лабух какой-нибудь и партии разучивает досконально.
– А просто ритм поддержать? – не оставлял надежду Моисей Миронович.
– Этого мало, – возразил Пол. – У нас есть и сложные песни. Ох, Ринго… – Он посмотрел на бедолагу, прищурившись.
– Ну, я же не виноват! Мы все могли тогда костей не собрать, а «повезло»только мне… – Ринго готов был заплакать.
Сердобольная Полина погладила его по голове. Все, понурившись, смотрели кто куда.
– Неужели мы зря спешили? – устало провел по лицу Мучник. – Ведь успели. И всё коту под хвост?
И вот тут настал звездный час для томской троицы. Неожиданно вперед выступил Юлий.
– Не хвост! – бестолково выкрикнул он от волнения. Все уставились на него.
– В смысле? – переспросил Лев Соловьев.
– Не все коту, – уточнил Юлий. – У нас есть замена.
– А вы, молодой человек, кто будете? – спросил Моисей Миронович с нотками обреченности в голосе.
– Я?… Моя фамилия – Буркин. А это – Алексей…
– Буераков? – с благоговейным ужасом предположил Мучник, обменявшись взглядами с «битлами».
Леша вздрогнул:
– Не.Я не Буераков.
– И на том спасибо, – облегченно вздохнул Мучник. – Значит, вы – Буркин? Что ж, таких случайностей не бывает. И что вы хотите нам предложить?
– Не «что», а «кого»! Вот. Женя, не прячься. И он мягко вытолкнул приятеля вперед.
– Это Евгений Лавренчук, наш друг.
– Юджин, – уточнил Алексей. Не зря же он учился на инязе.
– И он – лучший барабанщик, которого я только встречал, – заявил Юлий. – Он знает все песни «Битлз».
– Ну, не все, – смущенно проговорил Женя. – Самые ранние – не очень. Например, «Three Cool Cats» я еще не снимал.
– A «Back in USSR»? – спросил Пол.
– Ну, она же не ранняя. Я весь «Белый альбом» до последнего удара знаю.
– «Come Together»? – подал голос Джон.
Шлеп, шлеп, тра-та-та-та-та-та… – простучал Женя характерный ход ладошками по животу.
– Все правильно! – воскликнул Ринго.
– «Эбби Роуд» я тоже весь знаю, – заверил Женя.
– Проверить бы его в деле, – покачал головой Джордж.
– Нет у нас такой возможности! – воскликнул воспрявший Мучник.
В этот момент «Свеча» закончилась, и зал затих, прислушиваясь к тому, что говорит Андрей Макаревич.
– Друзья, я понимаю, что вам будет трудно мне поверить, но вместо нас этот концерт может продолжить легендарный английский ансамбль «Битлз»!
В зале раздался гул недоверия.
– Уверяю вас, это правда. «Битлз» в Советском Союзе! И сейчас они здесь, за кулисами. Их выступление не запланировано, но мы с радостью уступим им сцену!
Видимо, что-то в реакции зала вселяло сомнение, потому что Макаревич предложил:
– Давайте сделаем так: тех, кто хочет «Битлз», прошу хлопать.
И он сам первым подал пример. Зрители захлопали сначала несмело, затем овация стала распространятся от ряда к ряду, набирая мощь. Кто-то хлопал просто от избытка чувств, кто-то все же надеялся на чудо, а кто-то решил, что Макаревич затеял какую-то игру, и решил поддержать его.
– Вот и прекрасно! – крикнул Андрей, перекрывая овации. – Встречайте!
– Ребята! – воскликнул Мучник, глаза его горели. – Вперед!
И «Битлз» с Лавренчуком вместо Старра пошли на сцену.
– А палочки?! – оглянувшись, в ужасе воскликнул Женя.
– Держи! – догнал его Ринго и сунул палочки ему в руки. – И вот еще! – Он надел Жене на средний палец правой руки свой перстень с большим красным рубином. – На удачу, – пояснил он.
Музыканты вышли на сцену. Они подключили гитары и поклонились. Дворец зрелищ изумленно замолк, как будто всем сидевшим в зале одновременно