Я знала это, знала. Я знала, и, значит, вспомню. Прямо сейчас мне мешает вспомнить сверкнувшая на его запястье безделушка... сверкнувшая из широкого рукава плаща... в ту минуту, когда он переставлял свечи... БРАСЛЕТ.
Проснувшись, я заметалась по комнате. Я знаю, о боже, я помню. Что же я помню? Это так близко... Господи, ну, помоги же мне, хотя бы одну подсказку...
Кошка спрыгнула со шкафа на письменный стол, заскользила когтями по глянцевой обложке лежащего на краю журнала и сбросила его на пол. Журнал «ОМ», кажется, прошлогодний. На обложке какой-то тип в майке без рукавов, какой-то неизвестный мне актер или певец с татуировкой на левом плече.
Татуировка в виде зеленого змея, обвивающего Т-образный крест.
Ох, ну как же... Я села на пол и расплакалась. Наш разговор в аэропорту!
...и когда он во время беседы сменил местами две свечи на столе, я все понял, я почувствовал, что он во мнепереставил свечи и я стал другим человеком...
В мае этого года, пятнадцатого числа, я села в самолет, вылетающий рейсом 1770 Москва — Ираклион, достала из сумки плеер, надела наушники, откинулась в кресле, закрыла глаза... Три с половиной часа полета. Достаточно, чтобы освежить в памяти краткий лингафонный курс греческого языка.
Я слушала слова и вспоминала, как произносил их Нейл. Но боли не было. Только тихая радость оттого, что все эти бесценные сокровища достались мне, а не кому-то еще.
Свечи макифим переставлены. С тех пор у меня, если можно так выразиться, сердце в голове, а мозг в груди.
Он сдержал свое слово. Очередь за мной.
...своей силой человеку такого не совершить. Если кто-то оттуда, с другой стороны, не переставит свечи, нам это не по плечу[66].
Самолет совершил посадку в аэропорту города Ираклион в тринадцать тридцать.
В пятнадцать тридцать я переступила порог маленького белого домика на окраине Аделе, а в семнадцать ноль-ноль уже мчалась на своей славной малютке «киа-пиканто» на запад, на Рефимно, затем на юг, не доезжая Спили, до поворота на Агиос-Василиос, затем снова на запад... в Хора-Сфакион.
Я без труда разыскала Ифигению и Костаса и спросила их о художнике по имени Нейл Бреннан, который снимал у них комнаты в позапрошлом году.
Ифигения, по-прежнему строгая, по-прежнему величественная, как королева-мать, осенила себя крестным знамением и, поджав губы, указала глазами на восток, в направлении Кастель-Франко.
— Вы знаете, где его искать, моя дорогая.
— Он стал одним из них, леди, — кивнув, добавил Костас. — Одним из бессмертных стражей Сфакья.
Вскоре мы уже стояли перед белым мраморным надгробием, которое внешне ничем не отличалось от остальных. Только на нем не было ни имени, ни даты. Одна-единственная надпись на латыни.
— Он так пожелал, — сказала Ифигения, поливая из бутылки пышно цветущую в керамическом горшке белую герань. — Сказал, это будет правильно. Он ведь был чуть-чуть не как все, моя дорогая, вы заметили? О, я видела таких в своей жизни... Один из них, и к ним он возвратился. Он не страдал, моя дорогая. Он был готов.
Просто надпись, короткая, как его жизнь.
Ессе deus fortior me, qui veniens dominabitur mihi[67].
Пока я смотрела на нее, в моих ушах вновь зазвучал его голос, его бесподобный голос с легкой хрипотцой: «Не рассуждай о том, какой Бог истинный, Бог ли христиан, или Бог язычников; Истинный Бог не отворачивается ни от кого».
Маленькое греческое кладбище. Куст белой герани. Он так пожелал.
Он стал одним из них, леди. Одним из бессмертных...
Да и был ли он человеком? То есть быть-то он им был, по крайней мере какое-то время, но являлась ли даже на протяжении этого отрезка времени его сущность человеческой сущностью? Только однажды он показал мне свое истинное лицо — когда явился мне в самый первый раз, в самом первом сне. Истинное лицо? Миллионы, миллиарды лиц... Нейл Бреннан, dominus loci[68], посредник между островом и его обитателями, а также пришельцами, на несколько десятков лет принявший, из каких-то своих соображений, человеческий облик... Или наоборот — человек, всем сердцем впитавший силу этой земли и в конце концов преобразившийся в духа места, посредника между жизнью и смертью.
В нужное время я провела на песчаном пляже возле крепости Кастель-Франко три ночи подряд и на четвертую ночь увидела их. В предрассветный час, при полном штиле, они появились со стороны разрушенной церкви Агиос-Караламбос и двинулись к Восточным воротам крепости. Стройной колонной, в полном вооружении... это были они — бессмертные всадники-дросулиты.
И самый последний, приостановившись, поприветствовал меня легким наклоном головы.
КОНЕЦ
Примечания
1
Палиндром — слово, фраза или стих, одинаково читающиеся слева направо и справа налево, например «кабак». (Здесь и далее примеч. авт.)
2
Протей — в греческой мифологии морское божество.
3
Лот — в ветхозаветном предании племянник Авраама, переселившийся из Ханаана в плодородную Иорданскую область, точнее, в город Содом. Местность эта из-за развращенности жителей была обречена богом Яхве на истребление.
4
Сошествие в ад (лат.).
5
Бхагавад-гита, гл. 11 «Вселенская форма».
6
Бхагавад-гита, гл. 11 «Вселенская форма».
7
Бает — в египетской мифологии божество Луны, отражающей свет Солнца; управляет предсказаниями. Священное животное Бает — кошка.
8
Мананнан Мак Лир — в ирландской мифологии покровитель торговли и мореплавания, а также подземного мира, бездны, всего иррационального.
9
Там, где отсутствуют ссылки на другие источники, героиня мысленно обращается к книге Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой».
10
Кафоликон (букв.: «всеобщий») — центральный собор греческого монастыря.
11
Шри Рамакришна. «Парамахамса».
12
Загрей (букв.: «великий охотник», «великий ловчий») — в греческой мифологии одна из архаических ипостасей бога Диониса.