Читать интересную книгу Вне закона - Дональд Уэйстлейк

— Вы работаете на кого-нибудь? — выдавил я из себя.

— На любого и каждого. На общее благо, — заявил Беззаконец. — Впрочем, на твои вопросы я ответил. Твой черед рассказать, что произошло, когда ты увидел, как Генри Лансман умер.

— Еще один вопрос, — попросил я.

— Хорошо.

— Кто для вас капитан Дельгадо?

— Честолюбец. Человек, кому доверять нельзя, но кого стоит использовать. Он хочет выдвинуться у себя в департаменте и знает, что у меня есть связи там, куда ему никогда не дотянуться. Примерно раз в месяц мы встречаемся. Я указываю ему, где может потребоваться кое-какое его содействие, а он в ответ отзывается, когда я звоню.

— Звучит туманно.

— Феликс, ты нужен мне, — в который уже раз напомнил Арчибальд Беззаконец. — Мне нужен человек, способный задавать вопросы и думать на ходу. Побудь со мной день-другой. Я тебе заплачу и сделаю все, чтобы исчезли все беды, какие на тебя обрушились.

— Так чем конкретно вы меня просите заняться?

Мне казалось, я отвечаю на его предложение о восстановлении в правах. Только теперь, оглядываясь на прошлое, я задаю себе вопрос: а может, поколебало меня все-таки не его бессовестное признание в том, что я ему нужен?

— Расскажи мне о смерти Генри Лансмана, — в третий раз попросил он.

Я рассказал ему все в мельчайших подробностях, включая официантку и недоеденное блюдо.

— Нам нужно поговорить хотя бы с одним из этих персонажей, — заявил Беззаконец. — Мне нужно знать, что происходит.

— С кем из них?

— С Ланой Дрексел, по-видимому. Да, определенно с Ланой…

Он встал из-за стола и пошел обратно в гостиную. Я — за ним. Из-под меховой тахты Арчибальд извлек узенький дипломат. Когда Беззаконец открыл его, я увидел, что в чемоданчике находится двадцать пузыречков цвета янтаря в удобных, обитых бархатом углублениях.

— Здесь лекарство, которое прописал мне доктор Мета. А здесь… — Из отделения в верхней крышке дипломата Беззаконец достал три скрепленных степлером листочка бумаги. — Это указания, какой препарат мне нужен в различных внешних состояниях. Вот этот последний пузырек — аэрозольный распылитель. Он может тебе понадобиться для усмирения в случае, если у меня ум за разум зайдет.

— Вы хотите, чтобы я таскал это за вами?

— Нет. Просто хочу, чтобы ты это увидел. У меня несколько таких чемоданчиков. Если я начну сползать, мне потребуется лишь, чтобы ты немного помог.

Услышав его просьбу, я почувствовал, как что-то шевельнулось в моей душе. И тут же появилось подозрение, что Арчибальд Беззаконец сильно пудрит мне мозги.

11

Немного погодя мы сидели на кухне, потягивая приготовленный Беззаконцем напиток из свежих лимонов, и анархист говорил мне:

— Лана Дрексел. Она опаснее всех из этой шайки.

— Что вы имеете в виду?

— По сравнению с ней Валери Локс или Кении Корнелл все равно что девятилетние пажи при дворе.

— Она самая миниатюрная, — заметил я, — и самая молоденькая.

— Она легко заглатывает мужиков втрое старше и толще, — добавил Беззаконец. — Но смотреть на нее одно удовольствие, а молодость дается всего раз, как бы долго ты ни жил.

— Вы собираетесь на встречу? — спросил я его.

— Какую встречу?

— С женщиной, с которой через дверь разговаривали.

— О нет. — Беззаконец решительно покачал головой. — Нет. Никогда. Только не я.

Я прокручивал в уме наш разговор, входя в жилой дом под названием «Рудин» на Семьдесят второй улице в восточной части города.

Взамен свитера, который я облевал в полиции, Беззаконец выдал мне самое настоящее вязаное афганское чудо. Выглядеть я стал получше, чем прежде, но не настолько хорошо, чтобы с достоинством миновать привратника в доме Ланы Дрексел.

— Да? — спросил страж в темно-синем пальто, украшенном тусклыми латунными пуговицами, бледно-голубых брюках с темными лампасами по бокам и голубых перчатках.

— Дрексел, — произнес я.

Привратник насмешливо ухмыльнулся.

— И вас зовут?.. — спросил он, словно ожидая, что я отвечу: «Подонок».

— Лансман, — чопорно ответил я. — Генри Лансман.

Привратник зашел в застекленную нишу-конторку и взял телефонную трубку. Нажал несколько кнопок на ее корпусе, подождал, потом произнес:

— Какой-то мистер Лансман.

Приятно было видеть, как его постная физиономия сделалась кислой. По-моему, уже обращаясь ко мне, он все еще наполовину склонялся к тому, чтобы выставить меня.

— Дальний лифт, — сообщил он. — Двадцать пятый этаж.

— А номер квартиры?

— Она на этаже единственная, — уведомил страж, доставляя себе хотя бы маленькое удовольствие от моей наивности.

Кабина лифта была невелика, но добротно отделана: стенки из розового дерева, на полу плюшевый малиново-коричневый ковер. Освещала ее изящная хрустальная люстра. Дверь скользнула вбок, открывая вход в небольшое красное помещение с розовой дверью прямо напротив лифта. Дверь эту держала приоткрытой миниатюрная женщина с оливковой кожей и глазами, которые были вдвое больше положенного. Волосы густые, цвета бронзы с золотым отливом. Скулы высокие, а подбородок всего на капельку ниже, чем того хотелось бы. Женщина была красива той же красотой, что и океан. Не людям свойственное очарование, от которого руки сами раскрываются для объятий, зато полнота острого изящества дикой орхидеи или отдаленного взрыва. Холодная красота, и ты знаешь, что внутри себя она таит палящий жар. Увы, в притягательности Ланы Дрексел не было никакого тепла, никакого покоя. Сплошные джунгли да кое-где в густоте волос проглядывали когти тигра.

Оглядев меня с ног до головы, она изрекла:

— Вы не Лансман.

— Виноват, — извинился я. — Только он умер.

Эту реплику я репетировал часа два. Беззаконец поручил мне пробраться к манекенщице и убедить ее прийти к нему в контору и поделиться тем, что ей известно о других занесенных в наш список. Это я сам придумал притвориться, будто я покойник. Еще полагал, что потрясение, возможно, развяжет ей язык.

Только если мои слова хоть как-то ее встревожили, я этого не заметил.

— В самом деле? — обронила она.

— Ага. Народ вокруг думал, что это сердечный приступ, а потом полиция взяла меня под арест и плела что-то насчет убийства.

— Так его убили? — последовал вопрос.

— Я подумал, надо сюда прийти и вас спросить.

— Почему?

— Потому что полиция с чего-то подозревает, будто я связан с вашей шайкой и вашими делами. Я, видите ли, всего лишь студент, журналистике учусь, и хотелось, чтобы они оставили меня в покое.

— Прошу прощения, — перебила она, по-прежнему не давая мне пройти в дверь, по-прежнему невозмутимая, несмотря на серьезность разговора, — как вас по-настоящему зовут?

На этот раз она хотела взять на испуг. Мысль у меня была такая: если ей надо знать мое имя, значит, она может кого-то на меня наслать. И я горько пожалел (не в последний раз!), что согласился работать на анархиста.

— Я представитель Арчибальда Беззаконца, — заявил я. — Вольного анархиста.

Выражение уверенности будто смыло с лица Ланы Дрексел. Она отступила, позволяя двери открыться. И прошла в просторную комнату.

Я двинул следом.

Похоже, понять странную натуру жителей, населяющих мир Арчибальда Беззаконца, можно по тонкости их вкуса к архитектуре и дизайну. Комната, куда я вошел, была прекрасна и богата внутренней силой, как юная Лана Дрексел. Потолок поднимался не меньше чем на восемнадцать футов, и по меньшей мере такой же была ширина комнаты, а длина — еще больше. Наружная стена — сплошное стекло. Мебели в комнате не имелось, если не считать широкой, укрытой подушками банкетки, тянущейся от входной двери до окна. На половине высоты стены с каждой стороны крепились большие помосты, которые делаются в помещениях без стен. Под помостом справа все было выкрашено в темно-серый цвет. Уголок, созданный помостом слева, был белым.

Мисс Дрексел в густо-малиновом кимоно, едва прикрывающем бедра, уселась посредине банкетки. Наряд не скрывал, а словно нарочно выставлял напоказ точеные ноги и сильные лодыжки. Ногти на ногах были ярко-оранжевыми.

Я присел в нескольких шагах поодаль, возле окна, откуда виднелась южная часть центра города.

— Чего он хочет? — Лана прикрыла глаза ладошкой.

— Точно не знаю. Но он, кажется, думает, будто вы, и Лансман, и еще кое-кто попали в беду.

— Кто? — Лана выпрямилась и подалась ко мне. Пристальный взгляд завораживал и обдавал холодом.

— Валери Локс, Генри Лансман, Кеннет Корнелл, Бенни Ламарр и вы. Ламарр тоже мертв.

— А он как умер?

— Автокатастрофа, по-моему. Он был с женщиной.

— Как ее звали?

— Я не знаю.

Красавица уткнулась лицом в ладони. Под гривой из волос мне видны были ее груди, только почему-то особого впечатления это не производило.