Урсула все еще пребывала в шоке. Она ушла на нос галеры, где молча простояла в одиночестве большую часть дня. Одеяло, которым она укуталась, свисало с ее плеч безвольными складками, делая ее похожей на одну ил сумасшедших нищенок, просивших милостыню на Форуме. Она обшаривала глазами горизонт, с запада на восток и обратно, останавливаясь только для того, чтобы сделать очередной глоток воды из своей фляги. Если к ней кто-либо приближался, даже Олеандра или Кордула, она жестами просила их отойти и оставить ее одну.
Из всего экипажа только несколько человек оказались способными нести службу, но и они были очень слабы. После того как Олеандра всех осмотрела и обработала легкие раны, они смогли сформировать две рабочие группы по двадцать человек. После этого Олеандра все свое внимание посвятила Бриттоле. Девушка оставалась без сознания до полудня. Она очнулась, когда Олеандра мягко омывала ее голову. Бриттола смогла выпить немного воды, а потом уснула.
У Кордулы не оставалось выбора, кроме как самой заняться организацией экипажа. Она тоже была ранена и сама нуждалась в том, чтобы Олеандра обработала ее глубокий порез, иначе любое движение причиняло ей сильную боль. Но стоило приняться за дело, как жизнь потихоньку стала налаживаться. Не способные передвигаться члены экипажа, включая нескольких слуг, были вынесены на палубу и устроены на корме. Из женщин, которые не пострадали физически, но из-за шока или истощения не были способны нести службу, сформировали бригады для вычерпывания воды из галеры. Они стояли длинными цепочками, тянувшимися из недр палубы гребцов до кормы судна, и большую часть дня передавали ведра туда и обратно.
Слуги были отправлены наводить порядок в недрах галеры и раскладывать вещи по местам. Кто-то из них занимался лошадьми, обрабатывал раны и чинил стойла. Рабочая команда под руководством Кордулы принялась разбирать завалы на палубе гребцов. Они сделали все, что было возможно, для восстановления весел. К середине утра стало понятно, что только девятнадцать из них пригодны для дальнейшей работы: десять с левой стороны и девять с правой. Остальные весла либо исчезли, либо не подлежали ремонту. Еще хуже обстояли дела с весельными креплениями.
Нынешние заботы экипажа были бы значительно сложнее, если бы не прозорливость Олеандры. Накануне отплытия она вдруг вспомнила то, чему ее учил муж много лет назад. Она руководила сборами и приказала слугам все скоропортящиеся, сухие и хрупкие грузы плотно упаковать и подвесить на брусьях под потолком палубы гребцов. Только благодаря этому несчастные, продрогшие и обессилевшие женщины теперь смогли переодеться в сухую одежду и поесть.
К полудню почти вся рутинная работа была выполнена. Изможденные до предела, девушки стали рассаживаться на палубе, чтобы, завернувшись в одеяла и плащи, постараться уснуть. Но Кордула снова призвала рабочие группы для выполнения последней задачи: поднятия паруса на просушку. Мокрый парус оказался неподъемным грузом. Они двигались в такт и потели от усилий, но даже все вместе еле подняли его до верхней мачты. Привязать парус тоже оказалось нелегко. Лишь сейчас они могли осмотреть его и понять, был ли он поврежден во время шторма. Мокрые крепления не поддавались, и только после сильных рывков парус, наконец, стал медленно расправляться. Весь экипаж воскликнул с радостью и облегчением: на парусе не было ни единой пробоины.
Пока все радовались, Кордула посмотрела на Урсулу, которая по-прежнему стояла на носу судна. Она напряженно всматривалась в горизонт в поисках хотя бы малейшего намека на приближение других кораблей ее флота. Она изучала морскую даль с такой одержимостью, что это не укрылось от внимания экипажа.
Многие женщины заметили отстраненность своего Командующего, а некоторые даже позволяли себе комментировать ее поведение. Правда, делали они это тихо.
— Да, она становится командиром только тогда, когда этого хочет, — прошептала одна из женщин своей подруге. — Когда речь заходит о славе и почестях.
— Точно, — ухмыльнулась та. — А как только дело доходит до грязной работы, она сразу становится бедной маленькой Принцессочкой! — И они захихикали.
— Ну-ка хватит! — осадила их Кордула. Она находилась рядом с этой парочкой, но специально окрикнула их погромче, чтобы разговор слышали и другие уши. — За свою наглость вы отправляетесь на смену слугам, которые убирают лошадиные стойла. А если я еще раз услышу что-нибудь в этом роде, я выпорю вас собственноручно! Марш!
Женщины смутились и пошли выполнять приказ, а в это время Олеандра подошла к Кордуле.
— Простите, Госпожа, — прошептала она ей на ухо. — Кажется, я знаю, как вырвать принцессу Урсулу из лап ее кошмара.
IV
— Командир, экипаж готов к смотру. — Кордула вытянулась по стойке «смирно» и салютовала. Три трубы выдули сигнал.
Урсула медленно отпустила перила и повернулась. Перед ней стояли Кордула и два младших офицера в парадной форме. Позади них выстроились в две шеренги все члены экипажа, даже раненые. Они все стояли на вытяжку в синих плащах Кориния. Каждая держала свой шлем под правой рукой, а левая лежала на рукояти меча. Они, в самом деле, были готовы к смотру.
— Ваш плащ, меч и шлем, Командующий. — Кордула протянула ей все необходимое. Шлем и меч лежали на плаще, аккуратно сложенном.
Мгновение Урсула с недоумением смотрела в лицо своей кузине, как будто не понимала, что происходит и что ей теперь с этим делать.
Стоя спиной к остальным, Кордула улыбнулась и незаметно кивнула ей.
Урсула снова осмотрела палубу.
— А почему поднят парус? — спросила она с выражением детской невинности. — Мы готовимся к отплытию?
— Нет, мы просто его сушим, — тихо, но уверенно ответили Кордула, протягивая вперед плащ. — Теперь, пожалуйста, надень форму. Экипаж тебя ждет.
Урсула наклонилась, чтобы положить на палубу флягу с водой. При этом она отпустила одеяло, которое, упав на палубу, открыло ее доспехи. Потом она, сомкнув глаза, сделала глубокий вдох и выпрямилась. Урсула медленно взяла меч и аккуратно пристегнула его к перевязи вокруг талии, затем повернула перевязь так, чтобы она вместе с мечом встала на место. Плащ принцесса взяла уже быстрее и, расправив его красивым, но не показушным движением, перебросила за плечи и пристегнула. Взяв шлем, она взглянула в глаза Кордуле и прошептала: «Спасибо!»
Во время смотра Урсула уделяла больше внимания ранам своих солдат, чем их выправке и форме. Она смотрела в глаза каждой женщине, кивая ей и улыбаясь, и только потом переходила к другой. И каждая, без исключения, улыбалась ей в ответ.