Читать интересную книгу Главное – любить (СИ) - Веленская Наталия

— А то, что сейчас утро среды и начало рабочего дня — это так мелочи?

— Ой не начинай! У кого-то налаживается личная жизнь, а кто-то празднует её крушение.

Перевожу взгляд на Ярика. А ведь и правда, помимо того, что Мереминский решил с утра пораньше податься в алкоголики, весь его внешний вид просто вопил о том, что с парнем явно что-то стряслось. Идеально уложенные волосы, которые я привыкла наблюдать, теперь торчали во все стороны, а одна непослушная прядь постоянно падала на глаза. Ярик даже одежду не сменил — на нем красовались та же самая футболка и джинсовка, в которых он заявился ко мне вчера. А ещё, о боги! — щетина, чего за Ярославом никогда мной ранее замечено не было.

Осторожно приземляюсь рядом с ним на полу, благо ковролин несколько смягчал неудобства.

— Вы что поругались с Ланой? Или вообще расстались?

— О. Тут дело не только в Ланусе… — горько усмехается Ярик, вновь приложившись к бутылке. — Хотя Светик тоже внесла свой вклад в моё отвратительное настроение. Знаешь депутата М.?

— Нет, — качаю головой я, несколько удивившись странному переходу.

— И я не знал. А вот Лануся с ним недавно познакомилась и отлично пообщалась на одном из мероприятий. На которое я её, кстати, провёл. И как-то так получилось… что она насто-о-о-лько хорошо узнала этого М., что тут же решила меня бросить и свинтить к нему. Широкой души, наверное, оказался человек. Ну и не только души…

Ага еще и кошелька, наверное. Из меня вырывается тяжёлый сочувственный вздох. Не зря я ни черта не верила в эту показную любовь Зубковой!

— И стоит так из-за неё убиваться? Свинтила и свинтила. Я уверена, она ещё сто раз пожалеет об этом!

— Да причем тут она, — отмахнулся Ярик против всякой логики и пробурчал что-то нечленораздельное. — Меня просто взбесило, что она меня использовала, как сваху! А так пускай ложиться под кого хочет. Светик вообще талантливая в этом плане… да и по жизни у неё хватка будь здоров. Она чего угодно добьется, вот помяни мое слово — мы ещё ни раз о ней услышим.

— Тогда какого хрена ты напиваешься, если тебе плевать на Зубкову?!

— Потому что есть человек на которого мне не плевать… — по губам Ярика скользит мечтательная улыбка. А ведь Саша вскользь упомянул при расставании, что именно с помощью машины Ярик решил наладить свою личную жизнь. Почему-то я тогда подумала о Лане, и её безграничной любви ко всему прекрасному и дорогому. Но похоже, речь шла о госпоже Вишняковой. И ко всяким меркантильным особам Ярика тянет уже довольно давно. — Только вот пока я на что-то решался… И с ревностью ничего не получилось, хотя они и похожи. А да ладно, похрен! Сам идиот, чего уж теперь… Опоздал, так опоздал.

Если он сейчас о своей ненаглядной Марине, то, наверное, парень точно тронулся умом. Или приложился пару раз головой о свой стол. Потому что назвать похожими Зубкову и Вишнякову можно только с очень большой натяжкой. Ну разве что обе были блондинистые красивые суки. А во всём остальном они как небо и земля.

— Ярик, езжай домой, — прерываю я его бессвязную тираду. — Возьми отгул и отоспись. А материалы по конкурсу мне в другой раз покажешь, ладно? Давай я тебе такси вызову.

Приподнимаюсь с пола и протягиваю руку Мереминскому. Пора заканчивать этот цирк. Ещё пару бокалов и он начнёт слёзно сожалеть обо всех своих упущенных шансах и выставит себя на посмешище перед всем коллективом!

— Я в состоянии пару раз ткнуть в экран телефона и вызвать такси, мамочка. Иди к своему Ромео, — бурчит Ярослав, но все же перекатывается сначала на четвереньки, а потом вытягивается рядом со мной во весь свой могучий рост.

— Обещай, что поедешь домой, — крепко обнимаю его я напоследок. Не могу скрыть своё беспокойство. Потому что, когда ломаются такие балагуры, как Ярик — это страшно. И может привести к непредсказуемым последствиям. Ведь когда перестаёт спасать маска весельчака, ты становишься совершенно обнажён и беззащитен перед этим жестоким миром. И остаёшься один на один со своими ранами.

Сможет ли с этим справиться Ярик? Я не знала. Как ни крути, мы с ним были не так близко знакомы, хотя он и сыграл в моей судьбе одну из важных ролей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Лиз, давай, топай на своё перемирие. Я в порядке.

Размыкаю объятия и внимательно смотрю ему в глаза. Врёт, как дышит. А дышит он сейчас алкогольными парами. Ни черта он не был в порядке! Но в одном он всё-таки был прав — нужно было идти и разговаривать с Корсаковым. А потом, когда будет сказано самое главное, нужно попросить Сашу вызвать его личного водителя, чтобы доставить Мереминского в родные пенаты.

Ярик неловко разместился на стуле, едва не смахнув со столешницы половину предметов, и безразлично уставился в свой ноутбук.

Ну хотя бы вылез из-под стола и про бутылку забыл, уже неплохо. Волнение за Мереминского перехлёстывает волнение перед предстоящей встречей с Сашей. Сердце ускоряет свой ритм, отдаваясь гулом в ушах.

Спокойствие, только спокойствие! Вытираю о подол платья свои вспотевшие ладони и берусь за ручку двери приёмной Корсакова. Нужно держать лицо. И преодолеть ещё одно препятствие в виде церберши Марины.

— Добрый день, — бодро протягиваю я и достаю из своего арсенала одну из самых лучезарных и приторно сладких улыбочек. — Александр Романович у себя?

— Добрый, — криво усмехается Вишнякова, рассматривая меня поверх экрана своего монитора. — Елизавета, к сожалению, вы с ним разминулись. Он как раз пошёл провожать… очень важного гостя. А потом должен поехать на встречу. Но если хотите, можете попробовать догнать его у лифта.

Киваю Вишняковой всё с той же фальшиво сладкой улыбкой. Но бежать сломя голову я не спешу. Нужно всё-таки сохранять достоинство, особенно перед этой злобной стервой. Но вот ускориться мне всё же стоит, чтобы успеть застать Сашу.

Стук моих каблуков вышагивает бодрый ритм, под стать моему отчаянно бьющемуся сердцу. Вылетаю в холл будто подгоняемая в спину попутным ветром. Или это то самое чувство окрылённости? Которое невозможно достигнуть даже если очень-очень быстро бежать, когда в твоём сердце нет любви.

Замечаю широкую спину Корсакова рядом с лифтом. Слава богу, кажется, успела!

Уже набираю в грудь побольше воздуха, чтобы крикнуть на весь холл любимое имя, но замираю на месте. И воздух из легких обжигает изнутри, будто я в одно мгновение вдруг превратилась в рыбу, выброшенную на берег. Прямиком на верную смерть. Потому что рядом с Сашей я вижу её, свой главный кошмар последних дней.

Несравненная Яна Шакурова собственной персоной, точно сошедшая с очередной обложки глянца.

Которая обвивает шею Корсакова, скользя вверх по его лицу своими длинными пальцами с идеальным маникюром. Довольно улыбается, томно приоткрыв свои пухлые губы, проводит подушечками пальцев по уже довольно внушительной многодневной щетине. Будто пробует её на ощупь, жмурясь от удовольствия. Одаривает тишину холла своим заливистым звонким смехом. И привычным собственническим жестом привлекает к себе Сашу и целует.

А он её не отталкивает…

Закрываю глаза, мечтая очутиться сейчас в любом другом месте на свете.

Моя вселенная взрывается на тысячи осколков, каждый из которых норовит поглубже войти в область сердца. Забываю, как дышать. Слёзы обжигают глаза, но я прикусываю губу и приказываю себе держать себя в руках, чего бы мне это не стоило.

Больно, слишком больно. Хотя после той статьи, казалось, куда ещё больнее?..

Машинально делаю шаг назад, туда, где можно не видеть эту картину, рвущую моё сердце на куски. И тут же в кого-то врезаюсь.

— Может не будем им мешать? — раздаётся сзади знакомый противный голос. Оборачиваюсь и вижу самодовольную физиономию Марины.

Не нахожу в себе сил ни согласиться, ни послать её куда подальше. Но Вишнякова воспринимает моё молчание, как знак согласия и тянет меня за собой.

Да и плевать. Пускай ведёт, куда хочет. Главное — подальше отсюда.

[1] Гарри Гудини — известный фокусник-иллюзионист