Читать интересную книгу Плавучий город - Эрик Ластбадер

— То, что делаю я и Оками, послужит на пользу всем, даже вам. Поэтому я и пришел сюда — просить вас присоединиться к нам. Ваша мудрость и проницательность принесут пользу всем.

Кодзо молча смотрел на Линнера невидящими глазами.

— Вы стремитесь к тому, чтобы остановить нас, — продолжал полковник, — но, уверяю вас, это все равно что пытаться изменить течение могучей реки при помощи дамбы из спичек. Это невозможно. Мое дело переживет всех нас. Никто и ничто не остановит его.

Катсуодо повернулся и, не сказав ни слова, исчез за дверями. Оставшись один в приемной, полковник некоторое время разглядывал свои ботинки — кровь нем кипела от бешенства, и ему нужно было какое-то время, чтобы взять себя в руки. Этот человек оказался в точности таким, каким его рисовал Оками, — его непреклонная решимость разрушить партнерские отношения, которые он и Оками так долго создавали и берегли, могла привести в ярость кого угодно. Разглядывая свое отражение в до блеска начищенных ботинках, Линнер уже знал, какая судьба ожидает этого оябуна, как будто он был провидцем. Впрочем, в определенном смысле он и был провидцем.

Наконец полковник поднялся и стремительно вышел из комнаты. В воздухе запахло кровью.

* * *

Пока Дэнис Линнер пытался решить проблему мирным путем, Оками готовился к войне. Генерал-майор Уиллоуби, заслуженно носивший прозвище «маленький фашист», был одержим идеей коммунистической угрозы в Японии. Поэтому он предложил сделать из его Банды пятнадцати ядро местной антикоммунистической военной группировки. Его люди обучали генерал-лейтенанта Арисью, бывшего шефа военной разведки в Генеральном Штабе, который должен был возглавить контингент своих бывших подчиненных в составе Джи-2, американской военной разведки. У Оками были надежные сведения о том, что банда уже действует, сообщая о передвижениях советских войск. Люди Уиллоуби поручили провести местную демобилизацию еще одному печально известному военному преступнику — полковнику Хаттори, который не преминул воспользоваться возможностью спасти своих закадычных дружков от возмездия за военные преступления. И если бы Уиллоуби получил столь желанную для него возможность начать возрождение японской армии в качестве американской марионетки, Хаттори приложил бы для этого максимум усилий.

Все это было оскорбительно для Оками по ряду причин. Кроме того, он не разделял опасений Уиллоуби, что коммунисты везде и повсюду, и у него не было желания видеть свою страну на коротком поводке у Америки. К тому же Дэнис Линнер утверждал, что затраты на создание и обслуживание большой армии нанесут значительный урон его планам, и в этом он был совершенно прав. Полковник стремился к созданию в Японии жизнеспособной экономики, свободной от высокой инфляции, что поставило бы страну на ноги.

Однако, если быть откровенным до конца, у Оками имелась еще одна существенная, причина желать провала плану Уиллоуби. Он затаил злобу против некоторых членов Банды пятнадцати. Они отдавали в последние дни войны бессмысленные приказы, ужасно обращались со своими подчиненными — из-за этого погибли многие друзья Оками и его брат. Микио часто вспоминал о брате, который ушел из жизни совсем юным. Некоторые приписывали его гибель случайностям войны, но сам Оками не обманывался на этот счет. Он-то знал, по чьей вине погиб его брат, и теперь, когда эти люди находились под крылышком у Уиллоуби, вынашивал планы их уничтожения.

Он решил сделать это без помощи полковника. Полковник по каким-то необъяснимым причинам затягивал решение по поводу Банды пятнадцати. Несмотря на частые напоминания со стороны Оками, он все еще не предпринял никаких действий. А в последнее время эти напоминания стали превращаться в горячие споры, после которых Оками чувствовал себя чуть ли не преданным.

— Постарайтесь быть японцем до конца, — горячо убеждал его полковник. — Будьте терпеливы. К этой паутине ведет много нитей. Всему свое время.

— Но у меня нет времени, — с такой же горячностью отвечал Оками. — Это моя страна, и, не побывав в моей шкуре, вы не вправе диктовать мне свою волю.

И хотя Микио понимал причину, по которой полковник вынужден был осторожничать — ведь Линнер работал в составе организации, где власть Уиллоуби и его людей была весьма значительна, — все же жгучее желание отомстить за брата побуждало его поступать по своему усмотрению.

Поскольку внимание полковника было отвлечено от Банды пятнадцати, Оками ничего не оставалось делать, как тщательно проанализировать все последствия игры, которую он вынужден будет вести.

Для начала Микио решил войти в контакт с коммунистами. Он знал наверняка, что произойдет, если коммунисты каким-то образом узнают о тех пятнадцати военных преступниках, которых Уиллоуби и его люди скрывают от трибунала. Ответная реакция русских не заставила бы себя ждать и была бы чрезвычайно жестокой. Оками прекрасно знал, что Токио был наводнен советскими агентами, и некоторые из них занимали достаточно высокие посты, о чем оккупационное командование и не догадывалось. И он не сомневался, что, если в их руки попадут соответствующие разведданные, они несомненно сообщат о них куда следует. «Да, коммунисты прекрасно подойдут на роль орудия моей мести», — подумал Оками, проснувшись в то самое утро, когда полковник отправился к Кодзо. «Пусть они уничтожат эту Банду пятнадцати и тем самым отомстят за смерть моего брата и моих друзей».

Конечно же, ему придется подать эту идею под соответствующим соусом. Идеологические мотивы исключались, так как очень скоро коммунисты узнают, кто такой Оками. Оставалось сделать вид, что им руководит корыстный интерес. Многим в Японии было известно, что члены якудзы невероятно корыстолюбивы. Для того чтобы осуществить свой план, Оками стал проводить поздние вечера в одном баре, где, по уверениям его информаторов, часто бывали коммунистические агенты. Однажды он притворился пьяным и «под большим секретом» сообщил соседу по столику о замысле американцев предоставить укрытие военным преступникам. И рыбка клюнула. Через несколько дней к нему подсел худой, узкоплечий японец и сказал:

— Кажется, у нас с тобой одна и та же точка зрения.

— Да?

— Может, и нет. Но до моего слуха дошло, что у тебя есть сведения, которые меня интересуют. Тебе бы за них хорошо заплатили.

— Слухи верны. Но все зависит от того, сколько мне заплатят.

— Мы тебя не обидим. Но скажи, откуда у тебя эти сведения об американцах?

Оками допил свой скотч и заказал еще порцию.

— А вот это уже не твое дело.

— Мое. Ведь платить буду я.

Оками окинул японца взглядом с головы до ног.

— Джек Доннау, адъютант из оккупационного командования, крепко сидит у меня на крючке, — наполовину солгал он. — Тебе этого достаточно?

— Но зачем ты болтаешь о планах американцев с первым встречным, разве это умно с твоей стороны?

— Перебрал в тот день, с кем не бывает? — одним махом Оками опрокинул свой скотч и заказал еще порцию. — Но я все же помню, что не сказал ничего конкретного. А за деньги могу предоставить списочек. Давай обмоем нашу сделку. — Оками жестом подозвал бармена, и, получив по порции спиртного, они подошли к свободному столику в дальнем конце бара. Кругом были люди Оками, и поэтому не имело никакого значения, где он решил уединиться.

Оками знал тактику коммунистов: они попытаются заманить его в ловушку. Им будет недостаточно просто купить нужную информацию за деньги, они захотят занести свой меч над его головой, чтобы в дальнейшем всегда иметь возможность контролировать его. Усаживаясь напротив агента, Оками подумал, что все это не слишком-то приятно. Он слышал о коммунистах много плохого и, откровенно говоря, побаивался их, как русских, так и своих, местных.

Человека звали Ивануси. Он работал на фабрике и, что было гораздо важнее, занимал высокий пост в наиболее ярой из группировок, которые сотрудничали с недавно возникшим трудовым движением. Неконтролируемая инфляция, высокий уровень безработицы, безмерная коррумпированность администрации Есиды, ее неспособность вывести Японию из послевоенных экономических трудностей, всеобщее недоверие оккупационному командованию, обещавшему сделать жизнь лучше демократическим путем, — все вместе это было чрезвычайно легко воспламеняющейся смесью и как нельзя лучше способствовало проникновению коммунистов в среду рабочих, где отчаяние достигло предела. Советский Союз умело использовал юнионистов и прочие организации в качестве рабочей лошадки для достижения собственных целей. Это был еще один яркий пример того, как коммунисты умели использовать свою идеологию в качестве хлыста, с помощью которого надеялись возбудить у своих японских учеников так называемый «революционный пыл».

Ивануси был типичным представителем низов — забитый жизнью и уверенный в своей правоте человек. Он свято верил в то, что социализм приведет к новому, лучшему будущему, если только коммунисты в Японии придут к власти. Но Оками было хорошо известно, что все ивануси во всем мире никогда не получат власти. Либо те самые силы, свергнуть которые они пытаются, уничтожат их, либо те хозяева, которые контролируют их сегодня, будут продолжать это делать, но в новом обличье и в новом обществе.