К «работе» Ермолаева, оказывается, неприменим закон тяготения Ньютона, а применима общая теория относительности Эйнштейна (!). Именно она превращает человека в «генератора аутогравитации» и разрешает предметам «висеть в воздухе». Причем гравитация эта, «которую удалось наблюдать в опытах с Ермолаевым. отличается от гравитации во Вселенной». Это не та гравитация, «с которой обычно привык иметь дело человек». Опять, стало быть, как в гоголевском «Ревизоре» — кроме «Юрия Милославского» Загоскина есть еще другой «Юрий Милославский», тот мой!
Кажется, что эпизод с Ермолаевым и с «теорией аутогравитации» относится уже не столько к области наук психологических, сколько психиатрических.
Это вполне возможно.
7. По невидимым следам (окончание)
Среди лиц, входящих в кружок Кулагиной, мы встречаем тех, о ком писал профессор А. А. Портнов (я приводил его слова в главе «Глазами психиатра»). Здесь действует зубной врач Ю. Зверев, письменно рекомендовавший себя «врачом, исследующим психофизиологические (!) процессы в организме Н. С. Кулагиной». Тут — кинооператор М. Игнатов, желающий убедить нас, что кинофильмы, снятые им и его коллегами, это и есть окончательное и решающее доказательство доподлинности чудес, творимых его подопечной.
Здесь же Г. Сергеев, о котором мы знаем пока лишь, что он «психофизиолог», а также «математик». И он же руководитель «секции технической парапсихологии» при научно-техническом обществе приборостроения.
Если поверить этому техническому парапсихологу, им «успешно проводились экспериментальные исследования телекинеза у Н. С. Кулагиной»… «Испытуемая Кулагина представляла неоценимую ценность для обработки ряда технических проблем, связанных с выбором оптимальных конструкций»… «Выполнялась (в опытах с Кулагиной. — В. Л.) напряженная научная программа…»
Читатель поражен. Как? Дважды разоблаченные авторитетными научными учреждениями трюки с картами, графинами и магнитами—в качестве предмета «напряженной научной программы»? Да еще приведшей к решению неких «технических проблем»?
Совершенно верно. И, развивая дальше эту «напряженную программу», доктор Сергеев довел до всеобщего сведения, что им сделано открытие. Название открытия такое: «Явление излучения низкочастотного электростатического поля флюктуационного характера мозгом человека».
Кроме того, по мнению доктора Сергеева, чудесные явления, происходящие с кусками хлеба, прыгающими в рот Н. Кулагиной, обязаны тому, что ее мозг представляет «холодную биоплазму».
Сочетание всех этих греческих и латинских слов (мы слышали их уже немало) выглядит внушительно.
В этом — вся парапсихология, ее стиль и почерк.
Но если раньше словесный камуфляж «под науку» ограничивался, в основном, изобретением новых терминов («биоинформация», «телестезия» и т. д.), то теперь «научное» мистифицирование продвинулось еще дальше. Сочиняются целые статьи, содержащие сложные наукообразные речения и даже математические формулы, за которыми не скрывается ничего, кроме бессмысленного набора слов. Первые примеры в этом направлении мы встречали у Л. Васильева. Московский физик профессор А. И. Китайгородский очень правильно замечает по этому поводу:
«На доверчивого читателя гипнотически действует форма преподнесения лжи… Огромную роль играет наукообразие».
Далее профессор Китайгородский цитирует несколько фраз, принадлежащих «исследователю телекинеза, доктору технических наук»: «Отдельные сгустки электромагнитной энергии стабилизируют электронно-ионные уровни биологических молекул и клеток»… Или: «Физический процесс преобразования молекул в энергию протекает гораздо экономичней и устойчивей по сравнению с искусственными системами термоядерного синтеза горячей плазмы». Или: «Способность мозга создавать сложную плазменную структуру…» и т. д. «Все эти фразы, — пишет профессор Китайгородский, — стопроцентная чепуха, набор слов, лишенный содержания. Мне это ясно, а вот читателю, далекому от науки, так не кажется. Напротив, у него создается впечатление сложности, серьезности и глубокого смысла сказанного, который ему не удается уловить в силу ограниченности его знаний…».[116]
С Г.Сергеевым соревнуется в этой практике лидер московского кружка телепатов И. Коган.
Я говорю о его статье, посвященной так называемому эксперименту от 21 марта 1967 года, когда известный нам артист К. Гурвич-Николаев, сидя на расстоянии пяти метров за спиной столь же известного Ю. Каменского, «мысленно воспринимал» то, о чем думал Ю. Каменский. О чем же он думал? Оказывается, о конфете сорта «Косолапый мишка», и эта телепатема тотчас дошла до холодной мозговой биоплазмы К. Николаева. Тот записал:
«Длинненькое, гладкая поверхность, коричневый цвет, есть заострения с двух сторон…»
Блестящий результат, не правда ли? А вот как изложил опыт с конфетой «Косолапый мишка» действительный член Научно-технического общества имени Попова профессор, доктор И. Коган на шести страницах, озаглавленных «Информационный анализ экспериментов телепатической связи»:
«Априорная энтропия определения предмета (т. е. конфеты «Косолапый мишка». — В. Л.) H = log2N~3 бит. Таким образом, имеет место избыточность перерабатываемой информации… ΔI~14 бит… а относительная избыточность δJ-H/H~5…»
Это можно было бы счесть веселой пародией, если бы не было хорошо продуманным методом. Методом, который наши французские друзья в своей книге «Сумерки магов» охарактеризовали так:
«…Метод прост… Изложение насыщается именами, ссылками на известные теории, математическими знаками… Делается вид, что излагаются какие-то серьезные вещи, что перед нами научное исследование, продолжающее и развивающее другие исследования. И тут же, незаметно, — в одном или в нескольких местах в текст вводится самый дикий вздор, самые нелепые выдумки и измышления…»
Да, в этом, повторяю, — вся парапсихология. Это ее стиль, одинаковый в Праге и в Лондоне, в штате Северная Каролина и в Варшаве.
Действуя именно этим методом, покойный Л. Васильев оснащал свои книги именами Циолковского, Павлова, Мечникова, а ныне здравствующий В. Пушкин пользуется именем Эйнштейна и общей теорией относительности.
Но рекорд в применении этого «метода» поставил, конечно, парапсихолог С. Манчарский в Варшаве.
В 1963 году Манчарский публикует «исследование», которое тотчас же переводится на русский язык его московскими единомышленниками из кружка И. Когана. В «исследовании» двадцать страниц убористого текста, формулы, таблицы, чертежи. В тексте упоминаются Эйнштейн, Планк, статистика Ферми, ядерный резонанс, интегралы Фурье, молекула ДНК, информация, содержащаяся в сперматозоидах, транзисторы и еще многое другое. Что такое? О чем речь?
Оказывается, статья посвящена «виденью кожей» Розы Кулешовой (в 1963 году еще не разоблаченной) и телепатии вместе с ясновидением. Все это объясняется с помощью «волн в широком диапазоне частот», излучаемых «в результате флюктуации теплового движения молекул…»
Не старайтесь, читатель, вникнуть в смысл и этих специальных терминов. Они (как и «холодная биоплазма» Г. Сергеева и «априорная энтропия» И. Когана) фигурируют здесь исключительно для того, чтобы ошеломить читателей. Не пытайтесь, в частности, разгадать таинственную связь между информацией, содержащейся в сперматозоидах, и ясновидением Розы Кулешовой.
Тут снова в концентрированном виде вся парапсихология, можно сказать, ее кульминация и апофеоз.
Американские телепаты Криппнер и Дэвидсон недаром, как мы помним, с завистью отзывались об этих приемах как о ловко задуманной «стратегии, направленной на включение парапсихологии в общий поток науки»…
Не пора ли кончать с этой «стратегией» блефа, «стратегией» шарлатанства и профанации науки?
Не пора ли кончать со злоупотреблением печатным словом, злоупотреблением высокими понятиями научного поиска, дискуссии, спора?
Не пора ли понять, что парапсихические изыскания находятся вне науки, находятся целиком в области магии, фокуса, либо патологического бреда душевнобольных людей?
Крики парапсихологов о том, что они являются представителями «новаторского» направления, на которое якобы посягают догматики и консерваторы, должны быть отброшены, как демагогия, рассчитанная на обман несведущих людей.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
1
Те, кто ратуют за «перспективы телепатии», выдвигают аргументы, мимо которых нельзя пройти хотя бы потому, что в них перемешаны правда и ложь, факты и вымыслы.
А ведь давно известно, что полуправда хуже лжи, ибо в этой смеси ложь выглядит более правдоподобно, чем в чистом виде. Французский философ Лихтанберже шел даже еще дальше, когда говорил, что «самая опасная ложь — это истина, слегка подправленная ложью»!