Закончив стихи, девушка бесстрашно вышла за городские ворота, немного углубилась в лес, приколола свое послание к дубу вынутой из прически шпилькой, а мою эпиграмму презрительно скомкала и бросила в кусты.
Когда я снял (на всякий случай в перчатках) письмо с дерева, то прочел следующие строки:
Вампиру Тихону!!!
Скажите, что за фрукт вы, Тихон? Откройте страсти, увлеченья? Давно ли овладели рифмой? Развейте все мои сомненья…
Зачем пристали вы к Андрею? Ну а со мной слабо сразиться? Не призываю к той дуэли Где надо люто насмерть биться,
Но требую мне быть покорным Невинной блажи уступить И в поединке стихотворном Позволить рифмой вас убить.
Коль скоро вас убьют телесно Хоть память добрую оставьте о себе Вы, как вампир, мне интересны Хочу узнать о вашей я судьбе,
Чтоб чинно проводить с поклоном Вас в темный страшный мир иной. Когда убьют вас по закону Я вновь почувствую себя вдовой
Я вас не видела, не знаю, Но к вам стремлюсь я всей душой О, Тихон, я вас заклинаю Не пренебречь моей мольбой.
Как видится, не жаль мне город Иначе б попросила вас уйти. Нас поглощает ночи холод, Себя и вас уже мне не спасти.
Загадочное послание охотницы привело меня в неистовый восторг. Мне захотелось нырнуть в реку, не думая о живущих там русалках, и долго плавать, расходуя излишки взявшихся из ниоткуда сил. И всякий раз, выныривая, чтобы глотнуть воздуха, безудержно хохотать, плеща руками.
В самом деле, я будто вынырнул из бездонного омута — увидел свет, почувствовал ветер, смог дышать полной грудью.
«Я снова пишу стихи, и мне их посвящают. Мной, кажется, всерьез заинтересовалась просвещенная благоразумная женщина… понимающая в точных и естественных науках, почитающая труды великих писателей, стихотворцев, в редкий свободный часок спешащая сесть за умную книжку. Толщина ее дневника говорит о незаурядных способностях уморассудительных — порою, почитаемый обществом дряхлый старик, отягченный золотыми орденами, напишет тонюсенькие мемуары, не заметные на просвет. А у ней дневник — целый том. Скоро, гляди, на двухтомник потянет. Что же интересного она в нем пишет? Как бы до него добраться…»
Ночью, дождавшись пока Андрей отправится на привычный лесной моцион, я сунул в щелку приоткрытого окна письмо с ответом:
Очаровательной охотнице Полине!!!
В похоронах я не нуждаюсь, Ибо всех вас переживу, В грехах я никогда не каюсь, И что за фрукт, вам не скажу.
Жизнь хороша и интересна Лишь та, в которой тайн не счесть. Не отрицаю, вы прелестны Но мне противна ваша лесть.
Не верю, что вы влюблены, Однако вызов принимаю Вы жгучей ярости полны Чем мы отличны, я не знаю…
Вам скоро письмецо придёт Получите его случайно Я знаю, что больнее душу жжет Капризницы поклонник тайный.
Так вянет девица от тайной страсти Не узнает ее родимое село. Поймет лишь, в чьей она томится власти, Всю нежность — будто бы рукой сняло.
Я впрочем, говорил сейчас не обо мне. Я вас похищу, укрощу и очарую, Вы точно в сладостном дурманящем вине Утонете в моих опасных поцелуях.
Полина, приходите на свиданье! Ночью я вас жду, И я слежу за вами.
Охотясь в приличном отдалении от города, я услышал жалобное блеянье заблудившегося ягненка.
«Приманка!», — сверкнула мысль. — «Но дурацкая приманка», — тут же осекся я. — «Вампир, в отличие от мантикоры, хищник разумный, и понимает, что при нормальных обстоятельствах ягнята по лесам не бегают. Либо охотники просто издеваются надо мной, либо они устроили засаду. Может, они накачали бедную скотинку новоизобретенным ядом?»
Снова любопытство втянуло меня в рискованную авантюру. Со всех сторон проверив поляну, по которой бродил ягненок, на наличие засады и ловушек, я мгновенно подлетел к растерянному животному и поймав его, упал с ним в траву, поскользнувшись на опутавшей кочку грибнице.
Я встал, удерживая голосящего от страха ягненка за ленточку на шее, и увидел, что к ленточке прикреплена записка:
Нахальному вампиру Тихону!
Я вашей слежки не боюсь, О, если были б вы смелы, Вы бы не спрятались в лесу, А сами бы ко мне пришли.
Не люблю, когда вкусная еда ускользает из-под носа. Еще меньше мне нравится добровольно отказываться от лакомого кусочка. Но ничего не поделать, нужно вести себя по-джентльменски, имея дело с настоящей леди, недавно прочитавшей собрание сочинений Байрона в оригинале, то есть на английском языке.
Жаль, я не наблюдал за Полиной, когда она, вечером услышав возле дома знакомое тихое «Бее-е!» вышла во двор, сняла свою записку с ленточки на шее ягненка и прочитала стихи на обратной стороне:
Немилосердной леди.
Полина, как же вы жестоки! Я удивлен кудрявою посылкой! Вы несмышленого ребенка Отправили в лесную ссылку
И прямо в руки палачу. Неужто ваше сердце — камень? Я в это верить не хочу. Его бы мне согреть руками,
И прикоснуться к вашим пальцам — Теплы они, иль холодны как лед? Прошу вас, только не пугайтесь, Доверьтесь мне, и скоро страх пройдет.
Как только вы увидите меня, Покорно отдадитесь без остатка, Позволите испить себя до дна, И вашу кровь последнею усладой Пред одинокой вечностью запомню я…
Поверьте, моя радость, Я вам честно говорю, Что после вас Я никого не полюблю. И буду хмурым волком рыскать по долинам, Шепча в бреду: «Полина… Где же ты, Полина?»
Ответного письма я не находил несколько дней. Признаюсь, я так тщательно не обнюхивал деревья и кусты во время выслеживания лесной дичи, как при поиске стихотворного послания Полины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});