Читать интересную книгу Спасение клана Учиха (СИ) - Кицунэ Миято

А потом началась Вторая мировая война и вернулся Джирайя. Ещё сильнее повзрослевший, с мыслями о мире для всех, пророчестве, сделанном Жабьим Мудрецом, и своей книгой.

Бесконечные сражения, смерти, месяцы на фронте и его ненавязчивые ухаживания, которые грели душу и заставляли коротко и зло плакать в пропахший кровью рюкзак, используемый вместо подушки. Плакать и проклинать свой клан и несправедливость судьбы. А затем до боли и криков сожалеть о своих мыслях, потому что пришло известие, что почти все Сенджу сгинули в горниле войны, на передовой, куда их послали по приказу Хокаге.

Первой жертвой стал её младший брат Наваки, глупо умер на первой же миссии, дожив только до тринадцати лет. А затем в течение нескольких месяцев — мать, отец, тёти, дяди… Все.

Цунаде не плакала.

Она считала, что слишком лицемерно оплакивать тех, кого не так давно проклинала.

А через несколько лет, спустя неделю после того, как они выжили в бойне, устроенной Ханзо Саламандрой, давшим им прозвище «Великая троица», Джирайя предложил ей встречаться, стать его невестой, чтобы после войны пожениться.

Цунаде до сих пор жалела о тех словах, которые сказала тогда. Её отказ был настолько резким, что, когда через пару дней к ним прибились какие-то сиротки, Джирайя воспользовался ими, как поводом уйти из команды. И не появлялся в родном селении больше трёх лет. А когда появлялся, брал миссии и уходил.

Потом началась Третья Мировая, и рядом появился Като Дан, напомнивший Цунаде двоих любимых людей. Дана не смущало, что он был одного года рождения с её некогда погибшим младшим братом. У парня были схожие устремления, схожее прошлое. Она полюбила его, возможно, не так сильно, как в первый раз, но в сердце нашлось место и для него. Дан сказал почти те же слова, что и Джирайя.

И на этот раз она согласилась.

Но им не суждено было быть вместе.

Цунаде была раздавлена, разбита и раненым зверем выла над мёртвым телом своего жениха, оплакивая и его, и брата, и свой клан, и свою несбывшуюся первую любовь, которую слишком сильно обидела. Это была её точка невозврата. Что-то сломалось. Она сама сломала свою жизнь. В конце Третьей мировой она покинула деревню, прихватив с собой Шизуне, четырнадцатилетнюю племянницу Дана, только-только ставшую чуунином, над которой она взяла опеку, когда девочке было девять. После смерти своего дяди Шизуне осталась круглой сиротой.

Долгие и изнуряющие попытки всё забыть. Утопить горе в выпивке. Убить время в бесцельных играх, в которых на короткий миг, пока летели кости или крутилась стрелка, Цунаде забывала о своей ничтожности. Но очередной проигрыш напоминал и вновь подтверждал, что она — вечная неудачница, которая проиграла всю свою жизнь.

Проигрыш — это закономерно.

Поэтому свиток, который сулил немалый выигрыш, так напрягал Пятую Хокаге. Она просто не могла поверить, что судьба предоставляет ей шанс отыграться.

И вернуть себе свою жизнь.

Часть 3. Глава 1. Где-то в Рьючидо…

— Сос-средоточьтесь, — прошипела наставница, и Карин прикрыла глаза.

Вот уже полтора года она вместе с маленькой Нацуми обучалась у Хису-сан искусству сенсорики: чувствовать чужую чакру, определять по чакре силу и физическое состояние объекта.

— Я чувствую Юи, он прячется в ста шести метрах от нас на три часа, — сказала Нацуми.

Карин подавила разочарованный вздох, мелкая Учиха снова обнаружила своего родственника на долю секунды раньше неё. Ей тринадцать, а она проигрывает пятилетней малявке.

— Есть! — обрадованно воскликнула она, обнаружив вторую цель. — Я нашла Юкимару, он спрятался на дереве, на восемь часов, двести четыре метра и ещё шесть вверх.

— Молодцы, девочки, можете немного отдохнуть, — покивала головой их наставница. Гигантская белая змея занимала не последнее место в иерархии Рьючидо и была прямым потомком Хакуджи-сэннина — внучкой, а то и дочерью.

Самого Великого Белого Змея Карин видела за полтора года всего однажды на одном из змеиных празднеств. Вот уж там на змей и змеев всевозможных размеров и окраса она насмотрелась: гигантских, здоровых, больших, средних, маленьких, крошечных, пятнистых, полосатых, в крапинку, разноцветных и моноцветных, с окрасом от салатово-зелёного до угольно-чёрного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кроме канчидзюцу* Хису-сан обучала Карин и ирьёдзюцу. И за время подготовки в Рьючидо она добилась в медицинских техниках неплохих результатов, даже смогла сама убрать со своего тела все эти укусы, которые наставили ей «напарники» из Страны Травы.

Карин всё ещё не могла поверить в то, что всё, произошедшее с ней два года назад, — реальность. Особенно когда смотрела на гигантскую наставницу или фиолетово-жёлтое небо с двумя солнцами. Иногда ей казалось, что она после очередного чакроистощения видит странный сон.

Её мама болела, долго болела, но отказывалась принимать её чакру в качестве лечения, говорила, что это всё равно не поможет. Поэтому Карин брала миссии, чтобы заработать на кусок хлеба себе и матери. Командиры почти не обучали, она кунай с трудом докидывала до цели, зато её силу использовали для «подзарядки» или во время ранений, «выпивая» кровь и чакру.

А потом к ним в деревню пришёл тот человек с длинными тёмными волосами в компании с черноволосым серьёзным и очень симпатичным мальчиком. Её мама странно отреагировала на этого человека. Кури-каа-сан старалась не показывать того, что больна. Орочимару — так звали мужчину, который зашёл к ним в дом за несколько дней до одиннадцатилетия Карин. Мама сказала, что это — её отец. Впрочем, Карин сама почувствовала что-то странное в чакре их гостя, что-то родное, приятное, а ещё ощущение силы. У Орочимару-сана были жёлтые глаза с тонким вертикальным зрачком, он внимательно посмотрел на неё, и от этого взгляда Карин стало стыдно. Она чётко представила, что видит перед собой её отец: штопаную, грязную одежду, подслеповатые красные глаза за треснутыми на одной линзе очками, неопрятные алые короткие волосы, худое, угловатое, костлявое тело с розовыми шрамиками свежих укусов на коже. А тот мальчик, который пришёл с ним, наверное, был в сто раз сильнее её, и ей было стыдно, что она, скорее всего, не оправдала надежд своего отца, который появился так внезапно в их доме на краю селения. Но потом взгляд холодных змеиных глаз потеплел.

— Карин-чан, покажи Саске-куну, где тут рынок, купите продуктов, нам и Кури-сан надо поесть.

Карин тогда испугалась, потому что денег, чтобы накормить гостей как подобает, у них не было. Положение спас мальчик, Саске-кун.

— Пойдём, Карин-чан, — сказал Саске, потянув её к выходу. — Я всё куплю, Орочимару-сан.

Они дошли до рынка, и Саске деловито осмотрел продукты и даже поторговался с продавцами. А ещё, когда им хотели подсунуть гнилые овощи, едва не отрезал не пойми откуда взявшимся кунаем руку вредного и жадного торговца, решившего обмануть детей.

Карин тогда чуть не прослезилась, потому что ей всегда что-нибудь подобное давали, а она не могла даже возразить, слишком слабая, неуверенная в себе, одиннадцатилетняя девчонка-замухрышка, с цветом волос, сильно отличающимся от других. Однажды лишь попыталась вернуть совсем уж гнильё, так получила колотушки. Никто из взрослых её тогда не защитил. Карин почти привыкла к такому обращению и с ужасом ожидала момента, когда её мать умрёт. Тогда бы насовсем исчезло и так эфемерное чувство, что она не одна в этом огромном и злом мире.

Когда они отошли в сторону от рынка, Саске расположился на полянке и запечатал купленные продукты в несколько свитков. Такого чуда Карин ещё не видела, но мама ей рассказывала, что в клане Узумаки умели делать подобные вещи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты очень смелый, Саске, — решилась заговорить Карин с мальчиком, пришедшим с её отцом. Внутри неё даже поселилась робкая надежда, что Орочимару-сан заберёт её и маму из их деревни.

— Я знаю цену деньгам, — покосившись на неё, ответил Саске. — Мы сами долгое время жили впроголодь, я и мои братья зарабатывали эти деньги не для того, чтобы какие-то торгаши на нас наживались, — он помолчал, а потом спросил её: — Твоя мама… Она серьёзно больна?