— Вот как… — Посредник поставил ногу на еще целый стул. — Однако не одной контрабандой ты промышляешь, старая развалина. Мне нужно кое-кого найти.
— А я что получу?
Ферксиец достал револьвер и почесал дулом лоб.
— М-м-м, дай-ка подумать. Мешок денег?
— У тебя их нет, — огрызнулся Зак.
Посредник оглядел искореженный зал с трупами.
— Думаю, что есть. Такие ребята за спасибо не работают. Так как, договорились?
Зак насупился.
— По рукам. Кто вам нужен?
— Уродливый, мрачный тип без глаза. С ним еще должен быть мальчишка, дворф и злющая девка, смекаешь?
— А-а-а… — Зак потер бороденку. — Захаживал сюда такой отрядец. С ними был еще один — старик моих лет. Я их быстро спровадил, а то больно подозрительно выглядели. Не доверяю я таким.
Посредник подошел к стойке и облокотился.
— И чего хотели?
— Искали кое-что.
— У-у-у, с этого места поподробнее.
Зак перешел на шепот.
— Есть в лесу у самых гор древний эльфийский храм. Они туда дорогу искали. Моя прелестная помощница поможет вам.
Посредник озадачено взглянул на испуганную девушку, сидевшую на полу. Менестрель тряслась как осиновый лист; чужая кровь засохла на левой половине ее лица.
— Она? Ты шутишь?
— Девочка знает намного больше, чем ты думаешь. Лоуренс ценит ее, и ни за что бы не отправил в эту дыру, если бы сомневался в ее полезности. — Глаза Зака сверкнули. — Береги ее, иначе гильдия придет за тобой.
— Да понял я, понял! — Посредник обернулся. — Укаре? — обеспокоенно спросил он.
Укаре резко встрепенулся, прислушался. В его глазах ферксиец заметил тревогу.
— Вы слышите?
Посредник притих. Вдалеке раздался жуткий нечеловеческий вопль:
— А-а-р-р!
Громоподобный топот последовал за воплем. Обломки столов и стульев подпрыгнули; с полок посыпалась посуда и бутылки. Звучало лишь одно слово.
— См-е-е-рть!
****
2146 год Новой эры. Дворец наместника.
— Я так долго ждал встречи!
Пылкость в голосе забавляет Елену. Она проводит внешней стороной ладони по щеке. Возбуждение накрывает с головой; жар внутри не унять. Правая рука кое-как нащупывает засов на двери, левая прикасается к лицу царицы.
— Да-а-а? А что ты будешь делать потом, когда я уеду?
Дыхание перехватывает.
— Я…я поеду с тобой.
— Во-о-от как…А как же долг? Тебя повесят.
— Да плевать!
Елена отстраняется, качает головой.
— Так не пойдет. Если не Оттон, так Леос казнит тебя.
Возбуждение сменяет злость.
— Я что, не имею право любит того, кого хочу? Я не заслуживаю свободы и счастья? Уверяю тебя: я буду сражаться за наше будущее и погибну за него, если такова воля Создателя!
Слишком смелые слова от человека, который еще ни разу лицом к лицу не сталкивался со смертью.
Царица тяжко вздыхает.
— Мы поговорим об этом, когда улягутся дрязги между нашими народами. А пока иди ко мне.
Елена крепко обнимает, прижимает к себе. Она плачет, но ни за что не покажет слез. Даже тем, кого любит.
Тишина. Впервые за пять лет на улицах Цигельдорфа не слышны крики жителей, призывы командиров, грохот ломающихся стен от попаданий огненных снарядов. Через открытое окно серебристый лучик осветил дальний угол комнаты. Меч на стойке, доспех с гербом Ликеи, помятый и с пятнами грязи, боевой лук. Лежа в одной кровати с Еленой забываешь, что все женщины Ликеи бьются не хуже мужчин. А многие их даже и превосходят. Интересно, насколько быстро она сможет свернуть ему шею? Тихий смешок. Какой отпор? Какая битва? Девушка на его плече с пеленок училась убивать и вести за собой легионы. И что она в нем нашла? Младший сын герцога, который еще ни разу в жизни не убивал. Кровь в жилах стынет от одной мысли причинить боль другому. Не создан он для войны.
— М-м-м… — Елена перевернулась на другой бок.
Да уж, второе лицо страны безмятежно спит со злейшим врагом. Еще вчера рубила головы с плеч. Неужели удалось принести мир, открыть новую главу ферксийской истории, где культуру и науку ставят в один ряд с военными академиями? Император и правда велик, раз сумел положить конец многовековой вражде. Эх, хотелось бы все бросить, уехать в Ликею, изучать мир. Друзья бы поддержали. Эрик уж точно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Обдало приятной прохладой. Сам ветер зовет исполнить мечту. К черту отца, к черту службу! Хочу обнять ее. Елена прижимает ладонь к груди.
Вот бы ночь не кончалась…
Громкий стук в дверь.
— Царица! — Еще пара ударов. — Царица, просыпайтесь!
Елена жмурится, гневно рычит.
— Что?! — недовольно выкрикивает она. — Ночь на дворе!
— Прибыл Вэл с посланием от Леоса.
— Подождет до завтра…
— Моя царица, Локоридис пал.
Фантазии о счастливой жизни испарились. Елена вскочила и бросилась к двери, на ходу накинув на себя сорочку. В этой женщине нет и намека на страх — одна решимость. С воинственным видом она отпирает засов и открывает дверь. На пороге стоит один из людей царя и бродяга со встречи. Вэл.
Вэл окидывает кровать быстрым, но цепким взглядом. Он встревожен, однако не позволяет себе ничего лишнего. Корить Елену — пустая трата времени. Бродяга протягивает ей сверток. Она пробегает по нему глазами и хмурится.
— Грекалийцы? Ты уверен?
— Напали ни с того ни с сего. Западная граница потеряна.
Стоп! Грекалийцы? Они-то каким боком тут?
— Елена…
Царица обернулась. Лицо красное от гнева. Лучше промолчать.
— Моя царица, — Вэл смотрит на кровать, — Это опасно. Он враг.
— Это не твое дело, бродяга, — сквозь зубы рычит Елена. — Скажи лучше, что предпримет Леос. В этой бумажке, — она тычет ей в лицо Вэлу, — ничего не сказано о моей роли.
— Царь велит вам с остатками войска отправиться в обход сражений…по землям империи. А затем ударит в тыл Грекалийцам.
— Что?!
Что?! Руки дрожат. Проклятье!
— Капитан Эрик убедил меня, что обеспечит безопасность. Стражи Креста помогут. И ваш…друг, — прищуренный взгляд снова падает на кровать, — думаю, тоже.
Дверь закрылась. Елена, скрипя зубами, падает в кресло. Ее ноздри раздуваются, глаза горят, кулак сжимает записку от брата и трясется — царица пышет яростью, как горный дракон. И ее можно понять: идти по землям вчерашнего врага, где еще не все готовы принять мир, за каждым поворотом может ожидать засада.
— Конрад, ты знал? — в итоге спрашивает она.
— Нет, клянусь тебе!
— Либо ты лжешь, — Елена берет со стойки меч, — либо нас просто используют.
Тревога. Растерянность. Как так? Оттон бы не сделал такого!
Ноги сами несут к возлюбленной. Руки сжимают в объятиях.
— Ты решил, кого выберешь?
— Тебя. Всегда.
****
Конрад пришел в себя. Он приподнял голову и увидел, что лежит в грязи, болотистая жижа налипла на доспех и плащ. Нагрудная пластина смята, будто на нее валун упал. Будь он человеком, его бы размозжило от удара ногой той твари. Да, теперь он вспомнил.
Эрик, или то, что от него осталось, нетерпеливо сжимал древко топорища. Он ходил взад-вперед, жаждая продолжения боя. Алым туманом волны необузданной мощи и неукротимой кровожадности исходили от искалеченной сущности, слюна стекала с острых клыков, падая на непробиваемую костяную броню. И теперь Конраду нужно как-то привести в чувство разъяренную скалу.
Ферксиец попытался подняться; захрустели сломанные ребра. «Сильный ублюдок». Может Конраду и даровали силу крушить армии, но бессметным он отнюдь не был. Разве что, малость покрепче обычного человека. Он приложил руку к груди и прошептал слова исцеления. Кости срослись за доли секунд. Конрад, не без помощи меча, встал на ноги. Эрик довольно зарычал, удобнее перехватив страшное оружие:
— Убив-а-а-ть.
— Успокойся, — Конрад утер ладонью лицо, — мы же союзники…