Читать интересную книгу Врата Совершенного Знания - Джон Тренейл

Ван рассмеялся.

— Не совсем. Воздушный бой — это множество различных тактических ходов. У каждого маневра есть свой номер. Например, «четырнадцать» — эта цифра может заставить самолет повернуть влево, спикировать с большой скоростью и снова подняться вверх. Давайте посмотрим теперь, как работает эта штука. В дальнем конце помоста офицер сел за включенный экран. Когда они подошли, офицер поднялся и встал по стойке «смирно».

— Яо Сюаньлин, майор Седьмой дивизии, регион Ганьсу, военный округ Иньчуань.

— Сегодня великий день, верно?

— Так точно, господин.

— Сядьте. — Председатель наклонился поближе к Яо. — Расслабьтесь. Так вы лучше выполните свою работу, — прошептал он.

— Так где же самолет? — спросил Сунь Шаньван.

— Вот он. — Ван стоял возле маленького окошка, которое выходило на поле, и показывал рукой. Истребитель, без всяких обозначений, стоял в конце взлетной полосы, двигатели работали вхолостую. — Яо, поднимай машину. И объясняй нам, что делаешь.

— Есть! — Яо взмахнул листком бумаги. — Это сводка погоды вместе с инструкциями по высоте полета и первоначальным курсом. Эту информацию нужно ввести в компьютер, вот так! — Офицер начал набирать данные на панели управления. Через мгновение от рева турбодвигателей в ангаре стало невозможно находиться. Яо нажал еще три клавиши. Рев истребителя достиг высшей точки и внезапно пошел на спад. Когда председатель выглянул в окно, взлетная полоса была уже пуста. Он поднял голову. Самолет поднимался в воздух. Виднелись только языки пламени, вырывавшиеся из каждого сопла.

Ван повернулся к начальнику базы:

— А камера слежения есть?

— Да, маршал. Там, внизу… — Начальник показал на нижний этаж, где в дальнем конце мерцал огромный, вмонтированный в стену экран включенного монитора.

Председатель взглянул туда и увидел четкое изображение истребителя, резко набиравшего высоту.

— Это тот самый самолет, который мы видели здесь?

— Он самый, — подтвердил Ван. — Идемте, майор Яо, покажите нам несколько маневров.

Яо нажал на четыре девятки и дважды — на табулятор. Потом придвинул к себе микрофон и отчеканил:

— Ноль восемь.

Огромный монитор показал, как самолет встает в горизонтальное положение.

— Семнадцать, — сказал Яо и самолет свернул влево.

Ван не отрывал взгляда от маленького экрана перед Яо.

— Смотрите, когда он делает вираж, видна земля!

— Да, видна! Хоть что-то видно наконец.

— Но, товарищ председатель, ведь в небе нет никаких указателей. Ориентироваться не на что. Однако помните, что настанет день, когда в небе будет полно самолетов, масса целей и тогда будет на что посмотреть.

— Но как же быть с первой стадией полета, когда противника еще не видно? Откуда вы знаете, куда направить самолет?

— Как я уже говорил, у Яо есть панель управления с экраном, на котором отражается все, что видно на таком же экране в кабине. Он знает все, что знал бы пилот, будь он там, в том числе и направление.

Яо набрал ряд цифр, каждая из которых означала тот или иной воздушный маневр, отражавшийся на экране внизу. Председатель покачал головой.

— Лихо, но можно ли с этим выиграть войну? Я думал, что исход воздушного боя зависит от мастерства пилота и быстроты его реакции. Ни одна машина не выдержит соперничества с человеком.

— Может, и так, но это и не требуется.

— Объясните, пожалуйста, — попросил Сунь.

— Прежде всего нужно вспомнить, для чего нам нужен «Апогей». Управляемые ракеты оказались не пригодны для наших целей.

— Верно, потому что с их помощью нельзя выманить воздушные силы противника из ангаров.

— Именно, председатель. А разбить мы должны как раз их военно-воздушные силы.

— Продолжайте.

— Итак, мы собираемся выманить тайваньцев в небо, пожертвовав нашими устаревшими самолетами, снабженными «Апогеем», предоставив их в качестве мишени. Многие, а возможно, и все самолеты будут сбиты. Но прежде чем это произойдет, каждый из них выпустит по четыре «умных» снаряда, которые будут направляться компьютером.

— И насколько же точны эти снаряды?

— На все сто процентов. Каждый из них попадет в цель. И таким образом, постепенно, тайваньцы лишатся и своих людей, и машин.

— Потом мы поднимем в воздух наших асов, лучших пилотов, которые уже по-настоящему будут управлять истребителями, без посторонней помощи, и уничтожат все, что осталось?

— Да, товарищ председатель, но их системы вооружения тоже будут контролироваться голосом из кабины летчика. И тогда мы не сможем проиграть.

— В самом деле? — с сомнением спросил Сунь Шаньван.

Ван улыбнулся.

— Если вы не верите мне, смотрите сами. Майор, продемонстрируйте систему вооружения.

Яо быстро назвал несколько цифр. Когда председатель взглянул на экран, он увидел, что самолет вошел в небольшое пике. Потом Яо заговорил снова, и угол снижения увеличился.

Поначалу на экране была видна только земля, стремительно летящая навстречу самолету, потом появилось белое пятнышко, и председатель подался вперед.

— Что это?

— Цель, — отозвался Ван. — Самолет-приманка.

Сначала у пятнышка выросли крылья, потом хвост и все, чем наделен настоящий самолет.

— Орудия двадцать один, — отчетливо произнес Яо.

— Это приказ системе, посылающей снаряды: наводка и пуск, — прошептал Ван на ухо председателю. — Еще минута и…

Самолет-мишень занимал теперь почти треть экрана, и вдруг наверху заплясал ряд цифр, отмечая расстояние, время и скорость.

— Орудия десять, — приказал Яо.

И тут же две белые струи дыма появились на экране и поднялись вверх. Через секунду на том месте, где находился самолет-приманка, ничего не осталось, кроме быстро расползавшегося облака черного дыма, из которого во все стороны полетели обломки. Председатель с шумом выдохнул. Ван хлопнул себя по бокам и громко засмеялся:

— Вы видели? Видели?

— Что будет теперь?

— Майор посадит машину.

Они гурьбой спустились по лестнице и вышли на поле. На западе на горизонте виднелся самолет, скользивший по небу им навстречу на высоте всего нескольких сот футов над пустыней. Пересекая летное поле, он летел со скоростью менее двухсот миль в час.

— Этот самолет — один из тех, что всегда будут приземляться, — заметил Ван, когда истребитель остановился.

— Что вы имеете в виду?

Маршал пожал плечами.

— Товарищ председатель, большинство наших самолетов предназначены для того, чтобы их сбили тайваньцы. Те, что останутся, — полетят дальше, пока не окажутся над основным островом Тайваня. А там их направят на специально отобранные военные объекты, подобно «летающим снарядам» во время Второй мировой войны.

— Понятно. Очень хорошо. Нам что-то еще предстоит посмотреть?

— Нет.

— Тогда мы возвращаемся в Пекин. Да, скажите этому молодому человеку, Яо, что он молодчина. Представьте его к награде. Присвойте звание подполковника, например.

— Обязательно, товарищ председатель. Я нужен вам?

— Нет, маршал, вы свободны. Но с сегодняшнего дня я желаю получать ежедневные рапорты о состоянии вашей боевой готовности.

— Есть. — Ван отдал честь и ушел к начальнику базы.

Сунь посмотрел ему вслед своими желтоватыми глазами.

— Эта штуковина контролируется по радио, вы поняли?

— Конечно. А что?

— Значит, радио может прослушиваться.

— Только в том случае, если противник понимает, что происходит. Сначала им нужно узнать, что к этой системе подключается радио, только после этого они могут принять меры. Вот почему вы, Сунь, так важны для этого дела. Система безопасности должна быть жесткой.

— Не беспокойтесь, я принял меры предосторожности. Вся команда «Дьюкэнон Юнг», работающая над «Апогеем», все, кто связан с ней, теперь находятся под интенсивным наблюдением.

— Хорошо. Помните, все это, — председатель указал на летное поле, — имеет для меня гораздо меньшее значение по сравнению с тем, что будет потом.

— Простите, не понял.

— Я могу сказать, что «Апогей» должен в первую очередь возродить к жизни Серединную Империю. А все эти военные безделицы — это прекрасное, но все же только начало. Если мы не сможем присоединить Тайвань, это будет трагедия, но не смерть. Итак, повторяю, Шаньван, — никаких утечек информации!

— Понял.

— Тогда идемте, а то я скоро совсем заледенею.

Вскоре летное поле превратилось всего лишь в пятно на краю пустыни, с тонкой, как лезвие бритвы, полоской на каменистой красной почве, обозначавшей взлетную полосу, на которой зарождалась история авиации.

— Знаете, что говорят об этом районе? — спросил Сунь своего собеседника. — Здесь надо пройти сотню миль, чтобы повеситься.