Но она знала — не будет прятаться, отдаст всю энергию на бой, никаких последних патронов в сердце. У нее, поди, и сердца-то никакого нет, рассосалось за ненадобностью.
Мю-мезонная пушка теперь только мешала, хотя и воодушевляла защитников Крепости. Воюют! Бьются! Но туча уворачивалась, пропуская всю мощь удара сквозь себя туда, в свое измерение. Великий сквозняк. Рано или поздно энергия кончится. И что тогда?
Вдруг туча замерла, застыла. Невероятно. Но теперь она была не рифом, таранящим днище, а пластырем! Ну, еще немного, еще чуть-чуть? Неужто Старец вылез из камня? Да не может он, просто не в силах! Неважно!
Панночка воспользовалась мгновением — быстрее, чем додумала мысль, насытила тучу энергией, приварила к дыре — но с той стороны. Теперь над нами самое прочное на земле небо — в некотором отношении, вы меня понимаете. Дефект массы в действии.
Она качнулась, вцепилась в ограждение. Четверть фунта потеряли в весе нефритовые браслеты. Значит, три фунта потеряла она сама — это помимо крови, пота и слез. Способность соединить несоединимое даром не дается, коэффициент аннигиляционного действия в восемь процентов вполне приемлем. Ничего, слезы набегут. Постепенно она станет водяной феей. Русалочкой. Посейдоншею.
А ведь был кто-то рядом, почти такой же, как она, тот, кто удержал Тучу. Ценою, что — был.
— Вот и все, — глухо сказала панночка.
Рыцарь оглянулся. Рядом опять была старуха.
— Крепость Кор признательна вам. Если бы не ваша помощь…
— Если бы не ваш мальчик, рыцарь, не было бы никакой крепости. Ни стен, ни башен, ничего. Еще одно проклятое место.
— Какой мальчик? Кто?
— Ваш. Вы и смотрите. — И она устало шагнула за перила, шагнула и пошла, слегка покачиваясь, будто ступала не по воздуху, а по подвесному мосту. Невесть откуда появившийся кот пристроился к хозяйке на плечо. Постепенно фигуры их уменьшались и уменьшались на фоне громадной малиновой луны.
Так они и ушли.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В рыцарском зале собралось рыцарство Крепости. Все оставшееся в живых. И двадцать корнетов, которым в самое скорое время придется примерять золотые шпоры.
Сам зал почти не пострадал — лишь сквозь пролом в левом углу светило солнце. Возможно, стену восстанавливать и не будут, поставят хрустальный колпак в память о Нападении. Это неважно. Решат потом — когда затянутся более страшные раны.
Лон-Ай лежал на ложе героев. В руке у него был меч — целый. И это действительно было важно. Брат Ван-Ай ударил чудовище. Оно ускользнуло в свое пространство, но меч сидел крепко, а главное, был в верной руке. И когда Панночка ударила по чудовищу всей своей мощью, именно Лон-Ай не дал тому увернуться, проскочить к нам — или к себе.
Слава павшим за Крепость.
Положенные речи уже были сказаны, скупые мужские слезы пролиты.
Оставалось самое тяжелое.
— Я… — он прочистил горло, — я прошу остаться малому кругу.
Малый круг — это экипаж Королева. Старики.
Новые рыцари и будущие новые рыцари деликатно удалились. Святая святых — братство Первых.
— Ну и зачем было обижать смену? Они бились не хуже нашего. Некоторые, так и лучше, — Картье, обвязанный статис-бинтами с головы до ног, вопросительно посмотрел на Фомина.
— Именно потому. Нечего портить молодежь, — он пробовал говорить весело, как когда-то в первые дни Крепости. Трудность — не трудность, а повод для подвига.
Но не получалось.
Хватит поводов. Хватит подвигов.
— Не вам, дорогой рыцарь, пенять на молодежь. Кадет Туун-Бо просто восхищен вами. Да и остальные… Именно вам удалось привлечь на сторону Крепости столь могущественных союзников.
— Нет, друг Картье. Не мне. Союзники пришли к нам потому же, почему пришел и враг.
— Медом им, что ли, намазано?
— Именно. — Фомин медленно повернулся к Норейке. — Здесь, перед лицом экипажа я обвиняю вас, доктор, в предательстве.
Фомин долго думал, какое слово выбрать. «Предательство» оказалось самым емким.
— Вы, доблестный рыцарь, часом, не переутомились? — участливо спросил эконом Панин.
— Переутомился, милый Михаил Афанасьевич. Не часом даже, а многими веками. Только это к делу не относится. Так что, коллега Норейка? Вам есть что ответить, или дело решат мечи?
— Вы, друг мой, действительно, переутомились, — холодно ответил врач. — Я дам вам порошочек, и завтра вы будете как новенький.
— Не сомневаюсь, — ответил Фомин.
— Надеюсь, вы не подозреваете коллегу Норейку в отравительстве? — возмущенно воскликнул биохимик Манаров.
— Нет, конечно, нет. Дело гораздо хуже. Я стану здоровым, очень здоровым. Мы все станем такими. Немножко иными. Наверное, почти бессмертными. Магами самого крупного калибра. И еще невесть кем…
— Не понимаю, — растеряно проговорил Картье. — Вы, друг мой, действительно… Караульные бобы иногда приводит…
— А хоть бы и так, — по-прежнему бесстрастно продолжил Норейка, — что в том плохого?
— Мы перестанем быть тем, чем являемся. Людьми.
— Мир изменился. Недурно было бы изменится и нам.
— А дальше? Вы что, думаете, трансформируетесь в мага, и наступит полное и всеобщее счастье?
— Да, думаю. Почему бы и нет? Наш орден станет орденом практически всемогущих рыцарей-магов. Мы сможем многое исправить в этом мире, сделать его таким, каким он был в наше время, вернуть культуру, цивилизацию — разве этого мало?
— И вы уверены, что нам дадут это сделать? Вчерашняя атака — это цветочки…
— Погодите, погодите. — Картье обхватил голову. — Ну не понимаю я, о чем вы. Не понимаю.
— Кто еще не понимает? — спросил Фомин.
Остальные, даже Манаров, отвели глаза.
— А вы, командор?
— Ты уж сам решай, понимаю я или не понимаю. Я все-таки лицо заинтересованное особо.
— О чем все же вы говорите? — тихо проговорил Картье.
— Много лет назад мы победили страшного мага Ин-Ста, доблестные рыцари. Победа далась ценой тяжелой, даже очень тяжелой. И захотелось обезопасить себя на будущее и воспользоваться правом победителя. Доктор Норейка попробовал вырастить клеточную культуру мага. Я не знаю, сколько препятствий пришлось ему для этого преодолеть, но своего он добился. Но… Но магические способности заключены не в зет-хромосоме. Или не только в зет-хромосоме. Прионные структуры, не так ли?
— Вы хорошо подготовились, — поклонился Норейка.
— Прионные структуры хороши тем, что и в огне не горят, и в воде не тонут. Почти. Шестьсот градусов, пламя костра, по крайней мере, выдерживают. И все бы хорошо, но для их размножения понадобился объект. Им и стал получивший шок кадет Дии-Ол. Доктор Норейка ввел ему прионный субстрат и стал ждать. Сама культура клеток, несмотря на всю тщательность, с которой ее хранили — экранировали серебром, вероятно, мю-полями (тут Норейка согласно кивнул), чем-нибудь еще все равно притягивает к себе магические силы. Не может не притягивать. И к нам пришла Туча. Мы отбились, не без помощи союзников, но отбились. А тем временем субстрат созрел, и вскоре нам предложат вкусить плоть и кровь кадета Дии-Ол. Или, вернее, мага Ин-Ста.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});