— Просто сражаться, - эхом откликнулся Дрон. - И мы тоже будем биться до последнего.
Асыл не ответил, погруженный в тяжелые думы, и группа покинула его кабинет, свернула пространство, не разрушая Землю вокруг, и они оказались на вершине холма. Все так же высились горы, равнодушные к войнам живых и плескалось озеро, вроде бы немного обмелевшее за прошедшие десятилетия. Следы форпоста девяносто девять исчезли, словно и не было, и только внимательно вглядевшись под ноги или проведя раскопки, можно было обнаружить какие-то исчезающие остатки фундамента.
— Не будем тянуть, - сказал Дрон. - Алина, спусти Спартака к озеру.
— И помой ему там руки перед едой, - хохотнул Дюша.
— Да ладно, можно подумать, ты никогда так не делал!
— Тогда озеро было чистое.
— Подумаешь, подводные твари иногда плавали.
— Да вообще, в горах все стерильно!
— Особенно в наших! Ведь это наши горы, да?
— Да.
Алина уже спускалась к озеру, попутно пытаясь лечить Спартака, который проявлял какие-то реакции. Гораздо живее чем там, в космосе, при виде Хранителей. Намного живее, чем на Острове и группа взялась за дело. Вдыхание космоса и переработка его были лишь первым этапом, неуверенными шажками младенца, но дальше пришло понимание, что это лишь внешнее проявления.
Пространство и материя, и группа сейчас работала именно с ними, активно обращаясь к своим воспоминаниям. Способность обмениваться образами и разделять воспоминания, мысли, очень помогала и стены форпоста девяносто девять росли прямо на глазах. Внутри возносились здания, купол центра связи, медицинский пункт, общие казармы, ангары для машин.
Все как тогда, когда приехал Лев и группа впервые собралась вместе.
— А теперь самое сложное.
— Или простое.
— Жизнь всегда сложнее неорганической материи.
— Да не в смысле молекул, к чему это внезапное занудство посреди гор?
— К тому, что мы уже не простые бойцы. Вы ощущаете это?
— Мы перестали быть простыми бойцами еще в первой жизни!
— Да нет же, я о другом! Тьфу ты! Уже вроде достигли наиполнейшего понимания, только телами не склеились в многорукую Шиву, а все равно непонимание!
— Так это мы, любя, чтобы озеро из берегов не вышло, переполненное пафосом.
— Будут Алина и Спартак мокрые и пафосные.
— Да не в этом дело! Неужели вы не ощущаете?
— Наверное, потому что Алины нет.
Разделенный образ и понимание, ощущение, восприятие случившегося на этом холме сотни лет назад. Смерть во имя жизни, сильнейший выброс псионической энергии, впечатавшийся глубоко в землю, скалы, все вокруг.
— Странно, что Катя этого не ощущала.
— А может и ощущала, только подсознательно, вот и сидела здесь, вместо Рима.
— Может, лучше бы она там сидела?
— Тогда погибла бы еще раньше.
— Мирно, между Волнами, а не от безумия Спартака.
— Но тогда она не узрела бы свободной Земли!
— Можно подумать, мы ее сильно узрели.
— А сейчас что вокруг?
— Земля с кучей проблем, орды галактических тварей хотят ее сожрать? Радости полные штаны.
— Смотря чьи.
— Наши, конечно. Ведь никто кроме нас!
— Ладно, собрались и взялись за самое главное.
Творение жизни, которая сложнее мертвой материи и смерти. Дюша, впрочем, продолжал настаивать на своей особой точке зрения, что творить живое им должно быть легче легкого, ведь они защитники! Не творцы жизни, но защитники и оберегатели, а там буквально один шаг до созидания, как обратной стороны разрушения, ведь в группе полно тьмы?
Полно, аж выплескивается, того и гляди озеро из берегов выйдет.
— Думаю, вокруг так безлюдно, что капелька тьмы убьет лишь озеро, и без того давно мертвое.
— А также деревья.
— Мох.
— И насекомых.
— И все веселье.
Форпост оживал, словно подтверждая правоту Дюши. Все, как помнила группа, старые друзья, приятели и соратники. Капитан Мади и брат Кати - Влад, но все это было лишь разминкой перед творением самого главного действующего лица.
— Здесь мы можем промахнуться.
— Спартак наверняка видел ее иначе.
— Имеет ли это значение?
— В масштабах галактики?
— В них тоже, если мы не справимся, то всё.
— Кто сказал, что мы обязательно должны справиться?
— Мы сами себе сказали, разве нет? Отступать-то некуда, или справились, или...
— Бежали прочь, в другую галактику.
— И сдохли бесславно по дороге, когда наши силы иссякнут. Разве вы не ощущаете этого?
— Что? Еще один псионик умер где-то поблизости?
— Да нет же!
— Командир, ты такой загадочный стал, что от пафоса аж горы вокруг трескаются.
— Зато вам все шуточки и хаханьки, подколочки да зубоскальство под видом борьбы со своими страхами и для демонстрации превосходства.
— Ну так, заранее чрезмерно напрягаться, еще даже не взявшись за проблему, живот заболит.
— И настроение пропадет.
— Может, предложим Разрушителю помириться? Вдруг он тоже побаивается?
— Хватит, давайте уже, сотворим женщину, чтобы она исцелила мужчину.
— Почти библейские мотивы.
— Мы в роли богов?
— А Спартак в роли змея?
— В роли мужчины!
— Кто тогда змей?
— Его нет, это современное переосмысление.
Группа творила и Лиза, такая же, какой они ее помнили, вышла из центра связи, помахала рукой. Алина как раз вводила Спартака в ворота форпоста, и все вокруг замерло в этот момент.
— Подводи его ближе.
— Думаешь?
— Знаешь.
— Все-то ты знаешь, везде побывал.
— Кроме задницы Разрушителя.
— У нас уже куплен туда срочный горящий тур.
Алина медленно вела Спартака к Лизе, которая сделала несколько шагов навстречу.
— Что случилось? Его ранили? Почему он такой? Надо позвать Катю!
Катю они тоже создали, но пока что не выводили наружу, надеясь обойти минимумом.
— Он ранен не физически, пострадали его разум и душа, - сказала Алина.
Быстрый обмен образами, возгласы, возражения и группа потянулась, слегка подкрутила настройки этой Лизы, ощущая при этом какое-то странное чувство легкого стыда за свои действия.
— Бедненький, - прошептала Лиза, распахивая объятия и прижимая Спартака к себе.
Тот дернулся, проявив моментально в разы больше активности, чем ранее. Группа переглядывалась и обменивалась образами, все еще ощущая легкий стыд.
— Мы же помним, что она предала?
— В ней был паразит.
— Поэтому мы стыдимся ее образа?
— Или обмана Спартака?
— Вот уж чего мы никогда не стыдились, да и он тоже.
— Только это было на уровне дружеских подколок, а не такого.
— Если Спартак придет в себя, то он нас поймет.
— А если не придет, то ничего и не скажет.
— Нам самим не помешало бы создать движение.
— Разговоры.
— Выпускайте Льва!
— И Асыла, Асыла надо было настоящего!
— Всех наших, кто остался - собрать.
— Рискуя, что они попадут под выброс тьмы из нас? Капля тьмы может убить не просто лошадь, а целый табун тварей и людей.
— Риск - часть нашей жизни, всегда им был, и разве они отказались бы помочь, отказались бы собраться вместе, возможно в последний раз?
— Именно поэтому мы их и не попросили о таком.
— Зато мы можем сами их увидеть, прямо отсюда, не сходя с места.
— Можем, но...
— Думаешь, это подорвет боевой дух?
— Думаю, что мы опять ощутим себя старыми и выпавшими из жизни, той жизни, которую нам надо вроде бы защищать, но по факту не стареем только мы. Остальные стареют и готовятся умереть, а кто-то уже погиб, включая Льва и Катю.
— Не думаю, что эта ностальгия и светлая печаль подорвут наш боевой дух.
— Но и могучего прилива ярости тоже не вызовут.
Движение и Спартак вдруг вскочил на ноги. Вместо того, чтобы впиться в Лизу, которая проявляла к нему благосклонность и затащить ее в центр связи на сеанс секса, вправляющего мозги (как-то так терапия представлялась группе), он оттолкнул ее и воскликнул.