Читать интересную книгу Muto boyz - Павел Тетерский

— Мы предлагаем несколько разных туров — начиная от автобусных и заканчивая VIP…

Потом он минут пятнадцать гнал, увлечённо жестикулируя и называя какие-то цифры, которые он придумывал на ходу: до этой самой гонки в Спа, Бельгия, ещё оставалась тонна времени, и мы даже не закончили окончательные подсчёты. Бородач кивал, что-то метил в своей электронной записной книжке — так животные метят территорию — и время от времени вставлял не относящиеся к делу комментарии. Типа того, что он бывал в Брюсселе, видел там Атомиум и чесал нос медному псу на главной площади города. Тогда Чикатило согласно кивал головой и говорил, что в Брюсселе ко всему прочему находится ещё и штаб-квартира НАТО. В общем, они друг друга понимали — с Чикатилиными способностями гадить людям в уши можно было бы давно стать миллионером. При наличии желания, разумеется.

В самый неподходящий момент в дверь втиснулось нечто. Такое существо ни в коем случае не должно присутствовать в офисах в те моменты, когда там сидят VIP и говорят о таких суммах. Опухшее от блядства лицо и чёрная мини-юбка в сочетании со шпильками, копна неухоженных вороных волос и опять-таки чёрные чулки. Боже мой, это лежало за гранью всех детских кошмаров. Если бы мы действительно хотели заваливать претенденток прямо возле компьютеров, то это было бы как раз то, что нужно — вот оно, бери не хочу.

— Я вам вчера звонила по поводу работы секретарши, — сказало нечто, растягивая в улыбке кричаще-бездарно раскрашенные губы. С этим срочно надо было что-то делать, поэтому я, сдерживая смех, посмотрел на часы и спросил со всей строгостью:

— На сколько вам было назначено собеседование?

— На двенадцать, — ответило нечто без тени смущения. — Но я долго стояла в пробке, а в метро я предпочитаю не ездить.

— А сейчас без двадцати час, понимаете? — спросил я с видом инквизитора. — О чём ещё может быть речь?

Чикатило, стараясь заглушить мой диалог с претенденткой-неудачницей, оживлённо беседовал с бородачом — там уже вовсю обсуждали стиль Шумахера (о котором Чикатило не имел никакого представления) и преимущества «макларена» по сравнению с «вильямсом» (эти слова он наверняка услышал тогда первый раз в жизни). Это было то, что нужно: респект чувствовал себя в полном кайфе и на шлюху в дверном проёме не обращал никакого внимания. А она тем временем не спешила хлопать дверью и говорила:

— Я знаю, что для начального собеседования это неприлично, но это первый и последний раз. Вы же понимаете, я не знала, сколько займёт дорога. Мне было трудно правильно рассчитать время.

— Понятно, что это первый и последний раз, — согласился я. — Потому что, к сожалению, второй раз мы не увидимся. Извините, но дисциплина наших служащих для нас — самое главное.

Шлюха посмотрела на меня презрительно, как на пубертатного отличника, который первый раз пришёл в бордель и от страха не смог возбудиться. Она хотела сказать мне что-то гадкое. А может, даже сказала, но уже по ту сторону закрытой двери. Она хлопнула ею звучно и с эмоциями (нашему боссу однозначно понравилось бы) и гулко зацокала по коридору, как свежеподкованная лошадка. «Смотри, как бы тебя не сбил Стриженов», — подумал я полужелчно-полусочувственно.

Одновременно с этим бородач полез в барсетку, а Чикатило — в ящик стола, где хранились скреплённые квитанции с печатью «Лауда-Тур». Стриженов считал, что там всего одна книжка, хотя на самом деле их было две. «Специально для клиентов, которые будут приходить в отсутствие биг-босса», — так объяснил Чикатило после того, как разлил на одну из таких книжечек кружку офисного «Липтона». Шутка заключалась в том, что это была не наша книжка — Чикатило просто купил её в канцтоварах и проштамповал какой-то левой печатью давно не существующего ОАО, которая валялась у него дома на память о чём-то личном. Идентифицировать печати после омовения «Липтоном» было без мазы — Стриженов посмотрел на размытые штампы, обозвал Чикатилу распи…дяем и, кряхтя, пропечатал новую книжку. В итоге в нашем распоряжении оказалась неучтённая книжка с настоящими печатями «Лауды», которая должна была работать на Клуб Красивых Мужчин.

У меня глаза полезли из орбит, когда я увидел, сколько бумажек достаёт бородатый из своей барсетки. Складывалось впечатление, что в ней у него находился портативный швейцарский банк — странно, как такая котлета вообще там уместилась. Чикатило оформил заказ и жадно схватил кипу, чуть было не сунув её себе в карман. В последний момент он, правда, вспомнил о существовании маленького сейфа размером с коробку для фотографий, который несколькими днями раньше приволок Ваня Семенных.

Вообще-то это была очередная туфта, пыль непонятно в чьи глаза — все деньги «Лауда-Тур» пока хранились у меня дома, в конце рабочего дня я вынимал их из сейфа и нёс домой прямо в карманах. Лучший объект охоты для гопников, предпочитающих нехитрые ограбления в негритянском стиле «увидел — вырвал — побежал», придумать было просто невозможно. Стриженов всё бредил неким днём, когда дядьки откроют счёт в каком-то продвинутом банке, но дядьки, как обычно, не спешили. Такие люди долго взвешивают все «за» и «против», они во всём ищут подвох и кидалово — в принципе это понятно, у них же всё всегда было связано только с этим.

— Ты знаешь, СКОЛЬКО он заказал? — зашептал Чикатило, когда шаги бородача растворились за дверью. — Четыре вип-тура на столько же тысяч баксов!!! Ты понимаешь? Четыре. Тысячи. Долларов. Не одна, не две. Не три. А — четыре. Ты когда-нибудь держал в руках четыре тысячи баксов?

— Они что, все наши?

— Вы умеете обламывать кайф, батенька, этого у вас не отнять, — проворчал Чикатило, потрясая сейфом. — Нет, конечно. Нам выгорит что-то около полутора штук. Но мне было просто приятно держать их в руках и думать, что они ВСЕ наши.

Потом мы вдруг синхронно посмотрели друг на друга, и сейф вместе с Чикатилиной рукой замер в пространстве. Нам не нужны были никакие миелофоны, никакие экстрасенсы-телепаты, чтобы понять: мы оба мыслим об одном и том же. Четырёх тысяч баксов нам вполне хватило бы, чтобы свалить из страны и осесть где-нибудь в Амстердаме. Мы уже обсуждали такую возможность — в полушуточных тонах, правда, но всё же. Была середина июня, a VIP вспомнил бы о своём заказе не раньше, чем к середине августа — «ближе к делу». Двух месяцев нам вполне хватило бы на оформление шенгенских виз для себя и — параллельно — еще нескольких нелегальных заказов для клиентов, чтобы не лететь совсем без финансов.

У меня на изнанке что-то бешено заколотило, какие-то красные брызги ударили в голову. Никакими шоу и буржуазными розыгрышами сейчас даже не пахло — мы мыслили о настоящем кидалове, за которое строго наказывают. Если найдут, конечно.

— Даже не хочу говорить об этом. Нет, Чикатило, не надо на меня так смотреть! — Я замахал руками и даже машинально оттолкнулся от стола. Кресло зашуршало по импортному ковролину. Я со скоростью света понёсся к стенке и едва успел прокрутиться на сто восемьдесят — так, чтобы врезаться в неё ногами, а не затылком. На стене остались два резиновых отпечатка от гриндеров. Стриженов бы этого явно не одобрил, но об этом я даже не думал.

Так же, как и Чикатило. Он тоже пытался отогнать от себя все эти предательские мыслишки, но, блин, они же нахрапом лезли в голову, они атаковали мозг при помощи всех известных тактических средств.

— Это шанс, — сказал Чик, уставившись мне в лоб. — Мне надоело быть мелким мошенником, я уже не в том возрасте. Я засиделся на этом уровне, понимаешь? И ты, кстати, тоже.

— Я младше тебя на четыре года.

— Это физически. А фактически — у меня эти четыре года ушли на армию, и они не в счёт. Так что на самом деле мы с тобой ровесники.

Да, Чикатило всегда знал, как зацепить человека. Только что он зацепил VIP-клиента на незамысловатый крюк из «вильямсов», «макларенов» и стиля Шумахера — бородатый думал именно об этом, и поэтому Чикатило получил то, что хотел. А я думал об этом самом уровне, на котором я в свои двадцать четыре года тоже уже засиделся — я не хотел всю жизнь получать триста баксов и подрезать столько же рублей с каждого визита в интернет-кафе (которые, кстати, после установки компьютеров нам больше не светили). Надо было либо лезть в карьеру, либо становиться мошенником с другим размахом — в карьеру бросаться не хотелось, так что… Круг замыкался, мне совсем не светило бегать по нему детским паровозиком.

Не хотел этого и Чикатило — он помнил кучу примеров того, что происходит с людьми, если они всю жизнь катаются по Кольцевой ветке. Алкоголист тянул разве что на верхушку айсберга — Чикатило ведь знал почти всех психов Москвы, это был просто великолепный материал для ваяния выводов. К девяносто восьмому году психи той волны либо выздоровели, став неинтересными, либо деградировали, став ещё менее интересными. В этом случае под их глазами появлялись синие тени, зубы рушились и выпадали, а кровь пропитывалась водкой или иной гадостью (но чаще всё-таки водкой, потому что дешевле).