Читать интересную книгу Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза

Это хорошо иллюстрируется и поведением фондового рынка. Акции «Evraz Group» за ноябрь 2008 года потеряли 95,6 % цены. Можно ли было исходя из цены акций «Evraz Group» установить стоимость металлургического завода, который акций не выпускал и на продажу себя не выставлял? Это было бы смешно. Но ведь и 99 % жильцов России свои квартиры на продажу не выставляли (их «акций» не выпускали). Как же могут налоги на их квартиры вычисляться исходя из цен рынка?

Другой аналогией может служить рынок картин. За последние четыре века огромное число музеев и дворцов, интерьеры важных государственных и общественных зданий и салонов состоятельных любителей заполнились сотнями тысяч картин известных художников. Ничтожная доля таких картин превращена в товар, который покупается и продается на десятке аукционов. Цены этих картин баснословно велики. Можно ли, исходя из этих «рыночных» цен, установить налог в размере 1 % на все подобные картины? Очевидно, что нельзя. И не потому, что музеи и частные владельцы такого налога не смогли бы заплатить. Такой налог не имел бы никаких объективных оснований. Ничтожная часть картин была бы выставлена владельцами на продажу – и весь этот «свободный рынок» в тот же день потерпел бы крах.

Мы отвлекаемся от того факта, что на нынешней стадии развития информационных технологий легко организуются сговоры групп дилеров и брокеров для «атак» на подобные рынки с целью воздействовать на цены без реального изменения предложения. Последние два года это красноречиво показали – и тут же без всяких объяснений объявляется о намерении использовать цену квартир как «объективный показатель», прилагаемый практически ко всему населению России. Это странно.

Настаивая на объективности «рыночной цены» для оценки всего массива квартир, независимо от их присутствия на рынке, П. пишет: «Скажите, пряник на прилавке имеет цену до момента физической передачи покупателю?» На это его оппонент отвечает уже грубо: «Вы называете себя экономистом, а говорите такие глупости, что можно подумать, Адам Смит еще не родился. Пряник имеет цену только в контексте знания, что такое-то количество пряников ежедневно продается. Если завтра все перестанут покупать пряники или, наоборот, кинутся скупать все пряники подряд, их цена либо упадет до нуля, либо взлетит до небес.

Да что там пряники. Цены квартир в Казахстане и Средней Азии в первой половине 90-х годов упали до смешных. Новая двухкомнатная квартира в Целинограде (нынешняя Астана) стоила столько же, сколько подержанный «Москвич-2141». Один знакомый кореец в Ташкенте скупил все квартиры на площадке, т. к. соседи уехали в Россию и Германию. А он был совсем не богач. Если хотя бы 1 процент квартиросъемщиков решит, что платить налог им невмоготу и решит продать квартиры и купить поменьше-подешевле, цены на квартиры рухнут, как в Средней Азии в 90-х».

Можно ли игнорировать эти доводы?

Я предложил, в качестве мысленного эксперимента, ввести следующее ограничение, которое может заставить правительство задуматься и изменить выбор индикатора или внести серьезную коррекцию. Если налоговая служба утверждает, что «рыночная стоимость» моей квартиры равна 5 млн. руб., и требует с меня в качестве налога 1 % этой суммы, она обязана, если я пожелаю, выкупить у меня эту квартиру именно за 5 млн. руб. Это и будет критерием достоверности ее оценки, за ошибочность которой должно платить государство.

В нынешнем виде налог будет отбрасывать от квартир массу людей, которые живут в бедности или в пограничном слое. Средняя величина дохода не показательна, поскольку система слишком гетерогенна. У 45 % населения доход в 2008 г. составил менее 10 тыс. руб. 31 % работающих получают на руки менее 8 тыс. руб. в месяц. После обязательных выплат у этой части граждан остается прожиточный минимум. У 6 млн. безработных не остается и этого! Что, если всю эту массу обяжут платить хотя бы по 3 тыс. руб. налога в месяц? Они будут съезжаться, а одну квартиру сдавать государству. Вы установили цену моей квартиры – заберите ее за эту цену и продавайте, за сколько хотите!

Сторонники этого налога, которые участвовали в дискуссии, отвергли это предложение с возмущением. Это понятно, можно с уверенностью сказать, что государство этого условия не примет – покупателей квартир и сейчас меньше, чем предложений. Значит, цена при таком порядке упадет, а значит, налог был сильно завышен. Значит, метод измерения налогооблагаемой базы был неверен. Так зачем порождать массовое возмущение людей такой мистификацией!

Лауреат Нобелевской премии физик О. Н. Хиншельвуд писал уже в конце 60-х годов: «В настоящее время существует опасность, что может возникнуть серьезная путаница в том, каким образом общество, находящееся под влиянием силы научного метода, но имеющее мало интуитивного чувства практики настоящего ученого, сможет установить критерии меры и количества для качественных вещей, к которым они неприложимы. Если количественные измерения действительно приложимы – очень хорошо. Однако все еще имеется искушение там, где это не может быть сделано, произвольно заменять хорошие, но субъективные критерии явно худшими только потому, что эти последние могут быть представлены в данных числовых измерений и рассматриваемы механически.

Стремление поступать подобным образом еще более возросло в связи с модой вводить информацию в вычислительные машины… В самом деле, если вы введете в машину разумное, то и получите разумный результат. Однако, к несчастью, если вы введете неразумное, то получите не имеющее смысла решение, которое будет еще менее разумным, так как не будет сразу распознано в качестве чепухи, каковой оно в действительности является…

Защитой ложного количественного подхода не будет также и то, что мы часто не знаем лучшего выбора. Если не известно, каким путем достичь правильного суждения, то лучше уж принять факт как таковой и не делать положение хуже, чем оно есть, путем симуляции. Я считаю, что замена трудных качественных суждений неадекватными механическими данными не является рационализацией или эффективностью или же беспристрастностью и объективностью, а просто представляет собой весьма печальное отсутствие ответственности» [117].

Выступления экспертов и чиновников, представлявших концепцию законопроекта, а затем и наша дискуссия в Интернете показала, что эти соображения О. Н. Хиншельвуда отвергаются как нечто несерьезное, почти достойное презрения. На мой взгляд, это говорит о том, что в нашей «рефлексирующей» среде происходит странный отход от норм рациональности научного типа. Становится обычным равнодушие к различению методологических подходов к важным решениям, явно влияющим на дальнейший ход событий в России. В большей или меньшей мере это проявляется в отношении всех главных решений, но в случае налога на жилье представился хороший учебный материал, а его отбросили.

Надо вспомнить, что важным смыслом Научной революции XVII века был сдвиг от размышлений о сущности объекта исследования к методологии – к размышлению о методе познания, о познавательной возможности применяемых инструментов. В Лондонском королевском обществе, первой «невидимой коллегии» ученых, специально учились при обсуждении экспериментов спорить не о сущности явлений, а «всего лишь» о том, как применяются в данном эксперименте инструменты и методы. Таким образом, важнейшим продуктом деятельности научного сообщества являются не столько результаты конкретных исследований, а выработка самой способности заниматься наукой.

Можно сказать, что результаты – побочный продукт науки (см. [118]). Сравнительно недавно это казалось банальным правилом, которого молодым сотрудникам не требовалось даже объяснять, они усваивали его из практики общения в лаборатории. По мере продвижения реформы наука тихо уходит из сознания российской интеллигенции. Нас теперь ведет «звезда Полынь» Саяно-Шушенской ГЭС.

Вместо заключения. Саяно-Шушенская ГЭС и образ будущего экономики россии

17 августа 2009 года в России произошла крупная авария на Саяно-Шушенской ГЭС (СШГЭС). По своему масштабу и техническим характеристикам ее относят к техногенным катастрофам. И техническое сообщество, и общество в целом были потрясены небывалым характером катастрофы. Она приобрела символическое значение, как знак перехода страны в новое состояние.

Сейчас можно определенно сказать, что она – продукт реформ ы. Взятая в целом, как развивающаяся система, эта авария, ее вызревание и ее последующее осмысление, дают адекватный портрет российского общества, государства и экономики почти во всех их главных срезах. И общество, и государство обязаны в этот портрет вглядеться. Если они откажутся вглядеться или «промолчат», это будет сигналом для всех латентных угроз, родственных этой аварии: путь в Россию свободен!