Осенью 1940 года война пришла в Габон. К счастью, командованию обеих сторон удалось договориться, и оно отдало приказ авиации не бомбить больницу Швейцера.
Доктор Швейцер занимался хозяйством, делал операции, вёл приём. Елена сменяла на дежурстве сестёр, помогала готовиться к операциям и лучше, чем обычно, справлялась с ламбаренским климатом. Швейцер отмечает, что её помощь в войну была для них очень ценной.
После войны Елена приезжала в Ламбарене ненадолго. Много лет назад во время катания на лыжах она повредила позвоночник и теперь тяжело переносила последствия этого несчастья. Болезнь согнула её совсем.
В ноябре 1948 года Швейцер вернулся в Гюнсбах после почти десятилетнего отсутствия.
Швейцер снова был в Ламбарене, когда пришла весть о присуждении ему Нобелевской премии мира.
В начале ноября 1954 года Альберт и Елена прибыли в Осло. Празднество угрожало быть помпезным. В отеле супругам отвели роскошный номер — везде краны, ванные, умывальные. «Может, они думают, что мне, как форели, нужна проточная вода», — буркнул доктор.
Во время торжественной церемонии Швейцер поклонился королю Норвегии, но король сказал: «Это я должен вам поклониться». Потом на доктора набросились корреспонденты, которые требовали новых рецептов спасения мира. Швейцер предложил им «возрождение духа» вместо «успехов науки и техники» или хотя бы в дополнение к ним.
Альберт и Елена вернулись в Гюнсбах в надежде отдохнуть от торжеств. Однако приближалось восьмидесятилетие доктора. В Страсбурге, Кальмаре, Гюнсбахе, Гиршбахе не прочь были достойно и торжественно отметить этот день. А доктор был уже едва жив от торжеств.
Вскоре умерла Елена. А что значит «умерла»? «Этого мы не знаем, — писал Швейцер. — Пока человек живёт в нашем сердце, он жив». Когда доктор поднимал глаза от работы, он видел под окном деревянный крест.
Верный друг и помощник Швейцера, его нежная и мужественная Елена покоилась теперь в сердце джунглей под деревянным крестом. Доктору шёл уже девятый десяток, и он решил сам сколотить себе на досуге такой же деревянный крест с такой же короткой надписью, как эта: «Елена (1957, Цюрих)». На его кресте будет просто: «Альберт Швейцер».
Швейцер скончался в Ламбарене 4 сентября 1965 года. Его похоронили рядом с женой. Руководство больницей перешло к их Рене Швейцер.
Виктор Дандре и Анна Павлова
Балерине Анне Павловой удалось стать легендой ещё при жизни. Она любила повторять: «Я — монахиня искусства. Личная жизнь? Это театр, театр, театр». Только самые близкие люди знали подлинную историю её любви.
Анна Павловна (Матвеевна) Павлова родилась в 1881 году в Петербурге. Официально она считалась дочерью прачки и рядового солдата Преображенского полка. Есть предположение, что в действительности Павлова была внебрачной дочерью богатого петербургского банкира Лазаря Полякова.
В десять лет Анна поступила в Императорскую балетную школу. Она успешно дебютировала на сцене Мариинского театра в 1899 году. «У Павловой есть то, чему может научить только Господь Бог», — любил повторять её учитель, итальянский хореограф Чекетти. В двадцать два года Анна стала первой солисткой Мариинского театра, а потом и примой-балериной.
Подлинная её слава началась с «Жизели», поставленной великим Петипа. Анне были также близки новаторские искания Михаила Фокина, который поставил для неё «Египетские ночи», «Шопениану», «Стрекозу», «Вальс-каприз», «Павильон Армиды». В содружестве Фокин — Павлова родился знаменитый «Лебедь», ставший символом русской хореографии той эпохи.
Среди поклонников таланта балерины выделялся Виктор Эммануилович Дандре. Обрусевший сын родовитого француза, он имел чин надворного советника, служил в сенате, состоял гласным городской думы. Дандре отличался прекрасными манерами, элегантностью, аристократизмом и образованностью.
Серьёзно увлёкшись Анной, он вскоре подарил ей квартиру с роскошным белым залом для танцевального класса.
В сезоне 1910 года Павлова с успехом гастролировала в Америке и Англии. Анна пришла к мысли, что необходимо создать собственную постоянную труппу. Нетерпеливая и решительная, она начала воплощать идею в жизнь ещё в Лондоне.
Вторая поездка в Соединённые Штаты состоялась уже с постоянной труппой. Выступления Павловой как в Англии, так и в Америке не только усилили интерес к балету в этих странах, но и привели к возникновению здесь в дальнейшем национальных профессиональных школ танца и балетных трупп.
До сих пор зарубежные турне, как бы долго они ни продолжались, не отрывали Павлову от России. Она оставалась русской танцовщицей и каждую осень возвращалась в своё Лигово, в Петербург, участвовала в спектаклях на сцене Мариинского театра. После второй поездки по Америке Анна появилась на родине только к концу года…
Ещё не успела Павлова наговориться с матерью, как приехал Дандре. Между ними были странные отношения. Виктор и Анна любили друг друга. Много лет спустя одной из своих подруг Павлова передала однажды состоявшийся между ними диалог. «Я ему говорю: женись на мне, и я для тебя сделаю всё на свете. А он мне: „Нет! Тебе не замужем быть, а артисткой сделаться“».
Виктор Эммануилович заставил её работать, познакомил с Дягилевым. Всю жизнь Павлова считала, что без помощи Дандре она вряд ли завоевала бы всемирную славу, но обида, нанесённая им, не забывалась долгие годы.
Искренне привязанная к Виктору, она обращалась с ним как капризный ребёнок — бранила, гнала прочь, потом просила прощения, неизменно получала его, и тогда всё начиналось сначала. Из этих сцен во многом и состояли их личные отношения, не отражавшиеся, впрочем, ни на танцах Анны Павловны, ни на деятельности Дандре.
Во время петербургской встречи Виктор Эммануилович сообщил ей, что идёт ревизия общественного управления и бог знает чем это всё кончится; с него взяли подписку о невыезде. Непомерные траты на балерину толкнули поклонника на коммерческие махинации. В итоге он оказался под следствием.
Павлова, казалось, отнеслась к этому равнодушно и уехала с Дягилевым на «Русские сезоны». Вскоре Париж был у её ног: пресса неистовствовала, публика сходила с ума от русской звезды.
Шведский король Оскар II вручил ей орден «За заслуги перед искусством», последовали предложения — одно заманчивее другого. И вдруг — сенсационная новость. Павлова расторгает блестящий контракт с Дягилевым и подписывает новый — с агентством «Брафф» в Лондоне, по которому обязывалась танцевать дважды в день в Англии, Шотландии и Ирландии. Никто не понимал происшедшего, а сама балерина говорила одно: «Я так хочу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});