президенту США Картеру, в котором указывал, что работал на них и хочет, чтобы он спас ему жизнь. Это письмо-обращение к Картеру он вручил руководству изолятора и просил отправить его адресату в США, но боится, что его письмо по каким-либо причинам в Белый дом не дойдет. Поэтому ей следует тоже подумать и написать Картеру или какому-нибудь высокопоставленному чиновнику из администрации президента США и попросить их вмешаться в его защиту.
И вот здесь интересы советских спецслужб совпали с интересами осужденного к смертной казни Филатова и его жены. КГБ СССР был настроен на то, чтобы любым путем вытащить из американской тюрьмы своих сотрудников, арестованных за разведывательную деятельность в США. И тут у оперативников 2-го главка возникло предложение: нужно торговаться с американцами, чтобы за помилование Филатова они освободили Черняева и Энгера. При этом использовать в игре с американцами жену Филатова, которую в известность об арестованных в Нью-Йорке Черняеве и Энгере не ставить.
В пятницу 1 сентября 1978 г. Тамара Филатова встретилась в одном из московских парков с двумя американскими журналистами и поведала им историю своего мужа Анатолия. Она сразу сообщила им, что на их номера телефонов она вышла с помощью своих друзей. Показав журналистам свой советский паспорт, чтобы они могли убедиться в ее личности, она рассказала, что ее муж Анатолий Филатов осужден советским судом к расстрелу за шпионаж в пользу США. Из тюрьмы, рассказывала Филатова американским журналистам, он писал президенту Картеру и просил его спасти ему жизнь, убеждая того вмешаться в его дело.
Взволнованная, со слезами в глазах Тамара журналистам говорила, что она не может молчать. Если американская общественность узнает, что Филатов написал президенту США, то появится шанс спасти ему жизнь.
Она сказала, что на решение обратиться к представителям западной прессы ее толкнуло отчаяние и ее дети, сын 13 лет и дочь 9 лет. Ради них она пошла на эту встречу. Если жизнь мужа будет спасена, то она сможет рассказать детям, что их отец отбывает тюремное заключение за какое-нибудь уголовное преступление, но не измену. Сейчас ее дети думают, что он в командировке.
Далее Тамара рассказала, что после осуждения мужа она встречалась с ним в Лефортовской тюрьме и он сообщил ей о своем обращении к Картеру, так как был долгое время их агентом и работал на США. Он надеется, что Картер спасет ему жизнь.
Ее очень беспокоило психическое состояние Анатолия. Он в отчаянии. Только и думает о том, что решение о приведении смертного приговора может быть принято завтра или в любой день. Анатолий страшно мучается.
Затем Тамара сообщила журналистам, что письмо мужа к Картеру было вручено советским официальным лицам с тем, чтобы они отправили его адресату, но, очевидно, оно так и не было получено в Белом доме. Поэтому она решила публично заявить о положении Анатолия.
2 сентября 1978 г. газета «Балтимор сан» со ссылкой на агентство «Ассошиэйтед пресс», а 3 сентября того же года газеты «Вашингтон пост» и «Вашингтон стар» со ссылками на то же агентство поместили статьи о встрече жены Филатова с западными корреспондентами в Москве.
Вскоре из резидентуры КГБ СССР в Вашингтоне в КГБ СССР пришла шифртелеграмма в которой высказывалась мысль, что привлечение жены Филатова к участию в мероприятиях по оказанию давления на администрацию США является правильным и своевременным.
Одновременно с этим резидентура КГБ в Вашингтоне предлагала для усиления эффекта от встречи жены Филатова с корреспондентами направить от ее имени письмо президенту Картеру с просьбой спасти жизнь ее мужу.
Такое письмо Филатовой Т.С. было написано и через посла СССР в США А.Ф. Добрынина передано Бжезинскому. На встрече, состоявшейся 16 ноября 1978 г., Збигнев Бжезинский спрашивал советского посла, когда будет приведен в исполнение приговор над Филатовым. Он хотел знать это поточнее в надежде, что приговор ему все же будет смягчен.
А.Ф. Добрынин дал ответ помощнику президента США по национальной безопасности словами, согласованными с КГБ СССР. Он сказал, что в деле с Филатовым советская сторона будет действовать строго в соответствии с советским законодательством и вступать в какое-то дальнейшее обсуждение этого вопроса с американской стороной не будет.
Прощаясь, Бжезинский настойчиво просил все же передать в Москву высказанную им просьбу.
На следующий день, 17 ноября 1978 г., Збигнев Бжезинский неожиданно для советской стороны созвонился с посольством и попросил встречи с А.Ф. Добрыниным в Белом доме. Встреча состоялась вечером указанного числа, на которой Бжезинский заявил советскому послу, что они внимательно рассмотрели еще раз всю ситуацию по закрытию «дела» Черняева и Энгера в контексте советской позиции в отношении Филатова и он уполномочен заявить, что американская сторона полностью признает право советской стороны действовать в отношении Филатова в соответствии с советским законодательством, как и право решать его дальнейшую судьбу по этому законодательству.
Далее Бжезинский говорил, что все «дело об обмене», как проявление доброй воли с обеих сторон, было бы сильно омрачено, если затем вскоре стало бы известно, что приговор в отношении Филатова приведен в исполнение. В этой связи, подчеркнул помощник президента США, американская сторона решила подождать с реализацией согласованного уже в принципе общего обмена до того момента, пока советская сторона, в соответствии со своим законодательством, примет решение в отношении Филатова.
Он замолчал, посмотрел на А.Ф. Добрынина, стараясь угадать реакцию собеседника, но тот сидел непроницаемый, с беспристрастным лицом, как умеют делать только дипломаты с большим стажем своей работы.
Американец продолжил: если смертный приговор ему будет заменен, то американская сторона будет готова сразу же приступить к осуществлению обмена. Если приговор будет подтвержден и приведен в исполнение, то создается новая ситуация, которую придется дополнительно рассматривать.
А.Ф. Добрынин понял, что американцы, по сути, ставят им ультиматум, но полемизировать с Бжезинским не стал, а в который уже раз ему заявил, что в деле Филатова советская сторона будет действовать в соответствии с советским законодательством.
Бжезинский в знак согласия с Добрыниным лишь кивал головой, понимая, что судьба Филатова уже решается не здесь, а в Москве.
В заключение американец сказал советскому послу, что «делу по обмену» он отдал много времени и сил, поэтому ему хотелось бы решить его положительно, несмотря на сопротивление министра юстиции и влиятельных помощников президента США по внутренним делам.
В связи с вышеизложенным руководством КГБ СССР было принято решение ходатайствовать перед Президиумом Верховного Совета СССР о помиловании Филатова А.Н. Начальник 2-го главка попросил подготовить за подписью председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова письмо по этому вопросу.
4