— Куда-то спешишь? — спросил он, подтягивая к себе свою пленницу. — Ты действительно думаешь, что я позволю тебе убежать?
Аня решила, что у нее может получиться уговорить отпустить ее.
— Саджан, — начала она примирительным тоном. — Ты же знаешь, что я не могу вернуться домой.
— Я ничего не знаю, и знать не хочу, — упрямо ответил он, выталкивая ее в коридор под удивленный взгляд врача. — Сейчас ты поедешь со мной домой и больше никогда, ты слышишь, НИКОГДА не сделаешь того, что сделала.
В коридоре было полно народа, и чтобы им никто не мешал, Саджан оттеснил девушку к окну. Они остановились друг напротив друга, но при этом настолько близко, что живот Ани касался собеседника. Саджан так и не рискнул отпустить ее руку, чтобы девушка не сбежала.
Аня вскинула на него полные отчаяния глаза, с дрожащими на ресницах хрусталиками слез.
— Саджан, я не могу больше находиться в этом доме. Все там напоминает мне о том, что я обязана смириться со своей судьбой, где нет места моей любви, а есть только обязанности и принуждения к покорности.
Саджан сощурился и отвернулся, чтобы не видеть ту боль, что отразилась в ее зрачках.
— И тем ни менее, ты сейчас не в том положении, чтобы пытаться начинать другую жизнь. Тебе необходимы покой и забота ближних.
— О какой заботе ты говоришь? — вскричала Аня, на секунду предположив, что Саджан не знает об истинной причине ее ухода, но в следующую секунду она поняла, что Саджан знает все.
— Виджай раскаивается в содеянном, — процедил он сквозь зубы, явно не оправдывая поведения брата. — Тебе ничто не грозит дома. Матушка все глаза проплакала в ожидании твоего возращения. Ее-то хотя бы пожалей. Она тебя полюбила больше, чем нас с братом и теперь разлука с тобой для нее подобна смерти.
Аня потупила взор, не зная, что и возразить. Она тоже всем сердцем полюбила свекровь, но девушка настолько боялась нападок Виджая, что возвращение домой для нее было немыслимо.
— Нет, Саджан, — твердо заявила Аня, — я не вернусь. Если у тебя остались хоть какие-то чувства ко мне, то ты не заставишь меня вернуться туда, где я боюсь нападения мужа. Прошу тебя, не говори никому, что видел меня. Заклинаю тебя, не говори!
Саджан отрицательно покачал головой.
— В Мумбаи тебе грозит намного больше опасностей, чем ты думаешь. Я не могу позволить тебе вновь оказаться одной в этом бездушном городе.
- Если ты не расскажешь, что нашел меня, то я скажу тебе где живу и ты сможешь навещать меня, — попробовала Аня уговорить Саджана пойти на компромисс, но по беспристрастному лицу парня она поняла, что ее уловка не подействует.
- Об этом не может быть и речи, — решительно заявил он, проявляя силу характера. — Ты сейчас же поедешь со мной домой, где все ждут тебя и любят. Виджай больше не посмеет вести себя неподобающим образом.
— У меня нет такой уверенности, — запричитала девушка, поддаваясь панике. — Ты не знаешь о чем говоришь! Виджай не всегда может контролировать себя. Это хорошо, что Юра услышал, как я вырывалась, и пришел на помощь. В следующий раз Юры может не оказаться рядом и что тогда? Ты думаешь что мне нечего бояться? Но как ты можешь быть в этом уверен? Саджан, ты даже не представляешь, как страшно ощущать себя слабой жертвой! Я не вернусь домой!
Саджан одним рывком притянул всхлипывающую Аню и прижал ее к себе. Невероятно теплое нежное чувство охватило его при сближении с этим щупленьким тельцем, которое мелко дрожало. Парень погладил Аню по голове и поцеловал в висок. Его сердце обливалось кровью при мысли о том, что ей пришлось пережить, и какой ужас она испытывает сейчас оттого, что ей вновь придется вернуться к Виджаю.
— Я не дам тебя в обиду, — прошептал он ей на ухо, вдыхая дурманящий запах девичьих волос, от которого у него затуманилось в мозгу. Эти золотые завитки пахли солнцем, ветром и счастьем.
Он осторожно ухватил ее за локоны, рассыпавшиеся по спине, и слегка оттянул назад голову девушки. Это дало ему возможность заглянуть в ее глаза, наполненные трепетной любовью к нему. Парень закрыл глаза, стараясь не поддаться своим сокровенным желаниям. Но в следующую секунду он потерял над собой контроль. Он тихо застонал и порывисто овладел губами Анны, страстно истязая их своим ненасытным поцелуем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Девушка робко ответила на его ласки, с каждой секундой смелея в своем стремлении насладиться этой внезапной волнующей близостью, о которой она так часто мечтала в бессонных ночах, вспоминая жар поцелуев возлюбленного и то безумство в постели, на которое они были способны до того дня, как их разлучили.
Одна его рука лежала у Ани на талии, а другая держала ее голову, не давая девушке возможности уйти от его поцелуя — иступленного и пламенного, от которого закипала кровь, и так отчаянно билось сердце. Его губы мягкие, чувственные, желанные, и в то же время настойчивые и опытные, дарили немыслимые наслаждения. Они жадно и ненасытно терзали губы возлюбленной, заставляя ее трепетать в его объятиях.
Девушка уже не отдавала себе отчета, упиваясь страстными ласками возлюбленного, когда почувствовала, как малыш, растущий внутри нее, дернулся, давая о себе знать. Этот толчок был настолько мощным, что его почувствовал и Саджан. Он застонал и нехотя оторвался от губ девушки. Все так же, не открывая глаз, он уперся лбом в лоб Ани, стараясь прийти в себя от накатившей волны безумства. Его мысли метались, ударяясь друг о друга, путались, и не желали проявить здравость, которая могла бы заставить парня взять себя в руки.
Он бы с радостью забрал сейчас Аню с собой, увез ее на край света и больше никогда бы не позволил ей терпеть общество нелюбимого человека. Саджан был бы счастлив сбежать с Аней и ее ребенком, которого он бы воспитал как своего родного, но он не мог поступить так с братом и родителями. Он не мог позволить себе пойти на поводу у собственных чувств, поправ родственные связи, покрыв имя своей семьи позором и смешав его с грязью.
А поцелуй, который только что свел их обоих с ума, был лишним доказательством того, что они до сих пор слишком сильно любят друг друга, чтобы быть в состоянии сдерживать свои эмоции, бьющие через край. И он, и она, готовы были к безрассудству, которое могло привести их к совместному побегу, запятнав честь семьи Варма. Саджан не мог допустить этого. И именно сейчас Саджан понял, что больше никогда не посмеет прикоснуться или даже приблизиться к Анне. Это было необходимо, чтобы не спровоцировать себя на подобное проявление страсти. Этот поцелуй шел в разрез с его моральными принципами и понятиями о чести. Ведь Анна являлась женой его брата. Саджан не мог позволить себе целовать ее. Это непозволительно и больше никогда не должно повториться! Он сделает все возможное, чтобы не допустить подобных инцидентов. От этих мыслей отчаяние огромной черной птицей забилось в груди парня, простирая свои мрачные крылья над его счастьем.
Как бы тяжело ему не было, у него хватило мужества все взвесить, чтобы обуздать свои желания и попытаться образумить Аню, а заодно и себя. Для начала он хотел, было, отстранить девушку, но это оказалось выше его сил. Строгие доводы разума ничуть не способствовали укрощению желаний сердца. Поэтому он не смог выпустить ее из объятий, и его руки все так же продолжили прижимать к себе Анну, боясь разомкнуться.
— Виджай сожалеет, что поступил так, — начал он хриплым голосом, касаясь дыханием золотистых завитков у виска девушки. Саджан знал, что все его слова сейчас ничего не значат для Ани, для которой его родной дом стал тюрьмой. — Пока ты не родишь ребенка, тебе надо находиться рядом с близкими. Ты должна понимать, что до родов осталось не больше трех месяцев, и в любой момент может что-то случиться. Если ты будешь жить одна, то помочь тебе будет некому и только Богу известно, чем все это может закончиться. Поэтому я не отпущу тебя и верну домой. Так что не проси меня пойти против моей совести, я не сделаю этого, потому что ты мне слишком дорога, чтобы я мог позволить себе рисковать твоей жизнью и жизнью твоего ребенка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})