отбитые об дрища руки. Накатило головокружение, следом за ним дурнота, и я вспомнил самое главное, самое ужасное.
— Спасибо тебе, Иван, — голос Жанны дрожал, и ничего удивительного — после того, через что она прошла, вообще можно утерять способность говорить.
— Да, ты нас спас! — пискнула из мрака Белочка.
Мария потянулась ко мне, видимо чтобы обнять или даже поцеловать, но я выставил руку:
— Стой!
— Что такое? — в огромных глазах ее полыхнула обида.
— Я заражен, — я посмотрел на Васю. — Ты не сказал?
— Да как-то… ну… нет, — он отвел взгляд.
Мария не шарахнулась, как я ожидал, она замерла, точно напоровшаяся на взгляд кобры мышь. Жанна ахнула, прижала ко рту ладонь, Белочка выдала тираду, от которой покраснел бы портовый грузчик.
— Ты уверен? — спросил Ингвар.
— Все симптомы, — я собрал все силы и сел, со спины моей с шорохом посыпался песок, холодный ветер из пустыни тронул затылок. — Оставьте меня. Уходите. Застрелить не прошу.
Зачем тратить пулю, если можно оставить меня в одиночестве там, где я никому не причиню вреда, когда превращусь в кровожадного монстра?
— Спаси нас Аллах от такого, — подал голос Хамид, до этого момента молчавший. — Оставить товарища — это предательство всех законов божеских и человеческих, это я как видный спец по этике скажу.
— Может там уже лекарство есть? — сказал Эрик. — Должны все отремонтировать. Обещали, что привезут.
— Вы идиоты! — я начал злиться. — Мне часы остались! Может минуты!
— Доведем, — возразил Ингвар. — Руки свяжем, оставим под присмотром, и все дела. Никуда не денешься.
С одной стороны мне хотелось рявкнуть на них, чтобы не делали глупостей, побыстрее бросили меня и валили прочь, а с другой я был рад, что люди, которых я знаю меньше недели, так ко мне прониклись.
Да, служба по нулевому контракту вышла короткая, но насыщенная.
— Ладно, — сдался я. — Но куда вы собрались?
Светящуюся стену, которая огораживает полигон, не в силах пробить автоматная пуля, ее не проломит разогнавшийся автомобиль.
— Там на севере был кусочек ограды, не такой как другие, — сказал Сыч. — Вспомни. Прозрачный песок.
Да, точно, видели такое, я еще отметил бетонные блоки под столбами.
Одна проблема — это противоположный конец полигона, и придется снова пересечь территорию, окунуться в лишающее разума сияние.
— Свяжите, тогда пойду, — я выставил руки перед собой.
— Встань для начала, — буркнул Ингвар.
Подняться я смог только со второй попытки, и тут обнаружил, что ремня-то в штанах у меня и нет, его пустили в ход подручные Цзяня, чтобы связать меня, а Мария затем перегрызла. Так что пришлось для начала заняться одеждой, и только потом моими запястьями, и откуда Вася приволок аж два ремня, я спрашивать не стал.
Мертвецам они все равно не пригодятся.
Еще он забрал мой рюкзак и автомат, пробормотав «до части дойдем, там верну».
— Ну что, Сыч, Серов — вперед, мы за вами, — скомандовал Ингвар. — Надо спешить. Учитывая, ну… — и он бросил на меня многозначительный взгляд. — Только Фейсала зароем. И Джозефа. Не бросать же их так?
Суетиться, если судить по мрачным лицам, никто не хотел, но деваться нам было некуда. Либо идти, пытаться выбраться с полигона, либо сидеть на месте и ждать моего превращения, а затем вообще неведомо чего, то ли нового появления дрищей, то ли смерти от жажды.
— Кто спешит, тот всегда опаздывает, — заявил Сыч, и мы зашагали на север, где за целой башней поднималась стена многоцветного сияния, и плавали в ней силуэты кубов.
* * *
Паршиво мне стало еще до того, как мы окунулись в разжижающий мозги свет.
Напомнила о себе болячка, пришло то, что Нгуен назвал «онемением в конечностях», только какое-то невероятной сильное. Сначала руки и ноги словно исчезли, то есть я перестал чувствовать их тепло, напряжение в мышцах, работу суставов, но затем их место заняла тупая непроходящая боль, какая бывает в дупле от вырванного зуба.
И при этом я ухитрялся как-то шагать, не спотыкаясь то и дело, я словно плыл на жующем меня облаке.
В мозгах тоже учинился непорядок, но какой именно, я не смог бы сказать и под пыткой. Мысли вроде бы остались, пропала возможность на них сосредотачиваться, понимать, о чем ты думаешь… о том, что ждет впереди? о бабушке, ждущей меня обратно? или о книге Джеральда Даррела, прочитанной еще в школе — как он ездил в Южную Америку ловить животных для зоопарков?
Поэтому в малиновое сияние первого куба я окунулся едва не с облегчением.
— Что? — спросил я, осознав, что Сыч издал какие-то звуки.
Он повторил, и хотя я вслушивался и даже смотрел на шевелящиеся губы, не понял вообще ничего.
— …ряю! Рядом! — осмысленные звуки рванули ухо точно зубья пилы — нежную кожу, я поморщился.
Сыч усмехнулся и произнес
— Держись рядом, не уходи вбок.
— Я ухожу?
Он просто указал на наши следы — его цепочка шла прямо, зато моя изображала лесенку, то и дело забирала в сторону, потом делала крутой поворот обратно, и так раз за разом. Занятно, что я ничего странного в своей манере передвижения не заметил, для меня все выглядело нормально.
Малиновое сияние без перехода стало ядовито-синим, и тутс телом произошла странная штука. Я почувствовал , что руки мои и ноги оказались внутри, в груди и животе, зато кишки, желудок и все прочее выпятилось наружу, я ощущал ими дуновения воздуха, и даже шагал то ли на почках, то ли на легких.
Я глянул на Сыча, чтобы понять — на самом деле я изменился или только кажется, но тот выглядел как обычно.
— Стооой! — донеслось сзади.
Жанна привалилась к плечу Васи, Белочку Ингвар тащил на руках, Мария хоть и шла сама, но с большим трудом. Наведенная галлюцинация одолела всех, вот только каждый сопротивлялся ей в меру собственных сил, на сколько хватало, и если мужики держались более-менее, то девушкам приходилось плохо.
— Нельзя стоять! — неожиданно злобно закричал Сыч, лицо его исказилось. — Двигаться!
И действительно, стоило мне замедлить ход, как ощущения сделались ярче, я ощутил, что позвоночник вылезает из спины, а глаза норовят заглянуть в сердце, прямо в один из желудочков. Сделал новый шаг, преодолевая нежелание