Квадратько еще требовал от меня в Армавир поехать, в тамошний круглосуточный травмпункт, чтобы сняли там с меня побои, но я кое-как отвязался от этой затеи. Домой я хотел. Устал.
Титок, которого, вместе с двумя бандитами взяли на хлебопекарне, также трясся в отделении. Его вызывал к себе на разговор высоких чинов КГБшник. Титок зашел туда вместе с Караевым, да не вышел до самого моего отъезда. Да и потом не вышел.
Перед тем как забрать в кабинет Титка, этот самый КГБшник, по имени Павел Евгеньевич Мазуркин, капитан второго отделения, отозвал меня на разговор.
— Знач, перенес побои, чтобы не раскололи, да? — Спросил он не здороваясь.
— И вам доброго вечера, — ответил я.
Мазуркин глянул на меня уже иначе. Его взгляд, до этого холодный и даже немного надменный налился легким удивлением, но комитетчик быстро скрыл свои эмоции. Глянул уважительнее.
— Да ладно тебе. Ну чего ты колисся, как еж на грядке? Не хотел я тебе чего лишнего сказать. А если разговор не с того бока начал, так это ты меня прости. Все мы устали с этой валютой. Ну сам представь: сначала одно дело было, немцев под белы ручки по Красной водить, а тут на тебе! И полная русалка долларов на голову бабах! И думай, как с ней быть.
— Мне эта русалка, практически в прямом смысле на голову упала, — потер я синяк на щеке.
— Да. Вижу. Оказался ты в самом центре событий, сам не зная как. И не сдрейфил, что самое главное. Понимаю я, что план наш по поимке этих спекулянтов стряпан был чуть не на коленке. Был он неидеальный, где-то сырой. На любом повороте могли мы дать маху так, что всем бы потом аукнулось. А вам с Титковым в первую очередь.
Мазуркин улыбнулся. Протянул мне сухощавую жилистую руку.
— А ты выдюжил. — Продолжил он. Если б не твое мужество, если б ты так убедительно перед ними не сыграл, мы бы, может, и не выманили их к назначенному месту. Может, остались бы вы там с Титковым вдвоем лежать, мертвые. В общем, благодаря тебе армавирское дело получит новый виток, Игорь.
— Спасибо, — пожал я руку капитана, — но как тут мне было иначе? Выходит, что пошел товарища вытаскивать из глупой беды, и вон на что нарвался.
— Ничего-ничего. Дела твои будут оценены по заслугам.
— А с Титком что будет?
— С Титковым? — Задумался Мазуркин. — Да что с ним сделается? Допросим, возьмем показания, да отпустим домой. Пусть уж идет. За свою глупость он сполна натерпелся. Если там ему что по закону полагалось, за его мелкую кражу, то замнем.
После этих слов КГБшник распрощался да пошел в отдельный кабинет. А после Караев привел туда Титка.
— Ну че, домой? — Спросил Квадратько, когда шел я по коридору на выход.
— Ну да. Устал что-то.
— Немудрино.
— А Саня где? — Спросил я, вспомнив про Сашку Ивановского.
— Да где-где… — Вздохнул Квадратько. — Рапорт готовить, как бандита застрелил. Полный отчет нужен. Хотя вся группа видела, что при исполнении он применил оружие правомерно.
— Если бы не это, я б, может, мертвый лежал.
— Ну если бы… Да че о плохом-то болтать?
— Ну а как он? — Добавил я. — Как он себя чувствует? Все ж таки человека застрелил.
— Нормально. Немного в шоке, ну ничего. — Квадратько потер могучую шею. — Это, конечно, немудрено, растеряться, когда в первый раз гада пулею уработал, но уж привыкать надо. Тут оно бывает редко да метко. И надыть к этому быть подготовленным.
— Ладно, дядь Вань. Бывай. Пойду я до дому. Мне еще Белку забрать.
— Ты погодь, Игорь, — остановил меня Квадратько. — Я скажу ребятам, тебя до машины добросют.
— Спасибо, дядь Вань!
— Да ну. Эт тебе спасибо.
* * *
Где-то в Новороссийске. Три дня спустя.
— Что-то с Красной уже третьи сутки машина не приходит, — проговорил Федот Иванович и глянул на Пашку Серого. — Таким Макаром Федорцов нас с хаты выгонит, без Щеглова за так тут держать не будет.
Пашка Серый, Федот Маленков и Ленька Лыков сидели на квартире, что выдал им Максим Федорцов — один из подельников Щеглова, у которого он забирал и перевозил на склад в Невинномысске цемент. Пашка, Федот и Лыков, до лучших времен трудились тут же, на складу грузчиками.
Серого его низкое положение бесило настолько, что сил никаких не было. Благо отдушину он нашел в мягкотелом Лыкове, которого стал нещадно травить, да так, что бедный Лёнька и слова боялся сказать. По любой причине к нему Пашка цеплялся, по любому поводу норовил уколоть или как-то задеть. Это Пашка так злость свою, что у него на Землицына скопилась, выплескивал на другого человека.
Федоту Маленкову доставалось поменьше, и тот даже с Серым разговаривал. Скучно было Пашке со стариком. Больно он был спокойный, не шел на Пашкины незамысловатые провокации.
— А мне плевать, — пробормотал Пашка и поудобней улегся на своей койке.
Пашка глянул в окошко на противоположной стене. Там на фоне синего, почти белого неба висела в воздухе маленькая белая чайка.
— Это почему ж?
— Уеду я с края. — Буркнул Пашка. — Чего мне тут делать? Пущай Матвей с мамкой да жинкой своей сидит. С ним не пропадут. Хоть он и остолоп, да оклунок, каких мало, но на мамку у него разума хватит.
Федот сел на своей койке, потянулся. Зевнул. Ленька, начищающий в открытом коридоре, Пашкины кирзачи бросил на Серого затравленный взгляд.
— Че таращишься? — Заметил Пашка. — Три давай.
Ленька вздрогнул. Спрятал глаза и стал еще усерднее начищать сапог.
— Да куда ж ты поедешь, Паша? — Спросил Федот. — Тебя ж везде милиция шукает.
— Не твое дело. — Огрызнулся Пашка. — Куда надо, туда и поеду. Лишь бы подальше от этой чертовой Красной станицы.
— Ну-ну. — Пробурчал Федот и улегся обратно, но уже на другой бок, к стенке.
Тут в дверь постучали. Скучающая троица подскочила.
— Че стоишь, баран? — Гаркнул на Леньку Пашка. — Открой. Там поди шофер с Красной приехал. Вести какие привез, а мож и деньгу от Щеглова!
Ленька встрепенулся, побежал исполнять приказ. Пашка слышал, как щелкнул замок квартирной двери, и