Я улыбаюсь, потому что она смеется.
— А вдруг правда? — она переводит взгляд с меня на фото на стене.
— Что правда?
— Ты — потомок Эда?
— Я не знаю.
— Да ладно тебе! — фыркает Эми. — У вас же есть все эти технологии — наверняка кто-нибудь составлял генеалогические схемы. У Старейшины или у доктора по-любому должны быть — они же до ужаса боятся кровосмешения.
— Все записи хранятся здесь. Это же Регистратека, — говорю я. Она не замечает, как помрачнел мой голос. Я-то знаю, что, даже если мы найдем потомков Эда, меня среди них не будет. Мои семейные данные засекречены. Может быть, генеалогию Эда и можно проследить хоть от отправления с Сол-Земли до сегодняшнего дня, но мне в моем семейном древе не сдвинуться даже на одно поколение назад.
— Ну, пожалуйста! Давай посмотрим, вдруг вы с Эдом родственники! — она хватает меня за руку. Я не видел ее такой оживленной с тех пор… никогда не видел. Тяжесть забот, которые на нее обрушились, забыта, пусть даже на минуту. И я готов на все, лишь бы эта минута не кончалась.
— По идее, это должно быть нетрудно, — говорю я. — Учитывая, что это первый ребенок, родившийся на корабле, записи, скорее всего, есть.
Провожу пальцами над панелью инструментов и нажимаю кнопку справки, потом ввожу ключевые слова. Эми следит за процессом, разинув рот. Я ускоряюсь. Пальцы путаются, и пленка сердито на меня пищит. Приходится нажимать на поиск еще раз.
Наконец:
— Нашел!
Запрокинув голову, Эми читает вверху экрана:
— Эд-старший, потом Эд-младший… — тихо проговаривает она. Медленно опускает взгляд и, дойдя до границы экрана, снова озадаченно смотрит вверх. Кажется, она хочет что-то спросить, но потом снова оборачивается к экрану и начинает тихо считать. — Один, два, три… — наконец, нахмурившись, поднимает на меня глаза. — Тринадцать поколений. На этой схеме — тринадцать поколений. От Эда-младшего до Бениты, вот здесь, записано тринадцать поколений людей.
— И?
Эми начинает задумчиво ходить от модели Сол-Земли обратно к экрану.
— Сколько поколений может родиться за сто лет? Допустим, четыре или пять. Значит, тринадцать поколений — это примерно триста лет, правильно?
Я киваю.
— Но посмотри сюда, — она указывает на нижнюю строчку.
Под именем Бениты значится: «погибла от Чумы».
— Когда была Чума? — спрашивает Эми.
— Очень давно, — медленно отвечаю я. На ум приходит статуя Старейшины периода Чумы, стоящая в больничном саду. Ее так потрепало временем и погодой, что черт лица уже не разобрать.
— Насколько давно? — ее быстрый, торопливый тон заразителен.
— Еще до Старейшины. И до того, кто был Старейшиной перед ним.
— Значит, наверное, лет сто. И получается, что Бенита, тринадцатое поколение этой семьи… должна была родиться примерно через три сотни лет после отправления. Но если она умерла от Чумы… и случилось это не меньше ста лет назад… корабль летит уже как минимум на сто лет дольше, чем должен был…
— Но предполагалось, что мы приземлимся через пятьдесят лет. Мы же летим всего двести пятьдесят…
Эми останавливается и, обернувшись, пронзительно смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
— Откуда ты знаешь? Давай посмотрим поздние схемы. Если сосчитать, сколько поколений родилось после Чумы, может, мы сообразим, сколько лет на самом деле уже летит корабль.
Ощущение такое, словно в животе у меня огромный камень, и он тянет меня вниз, тянет весь корабль.
— Генеалогических схем после Чумы нет. Я только что вспомнил: Док как-то говорил, что от Чумы погибло столько народу, что после этого схем уже не составляли.
— Сезон, — шепчет Эми, обращаясь больше к себе, чем ко мне. — Сезон начался сразу после Чумы, так? — она тяжело уставилась в пустоту. — Не может это быть совпадением. Тринадцатое поколение, поколение Бениты — оно должно было приземлиться на новой планете. Это точно было где-то через триста лет. Но тут началась Чума, а потом придумали Сезон и перестали следить за генеалогией…
— И запретили фотографировать, — добавляю я. — Начиная с года перед Чумой и до сегодняшнего дня у нас нет фотографий корабля. Несколько лет назад Чума меня завораживала — это было первое, о чем Старейшина мне рассказал — но я не нашел ни фото, ни видео; фотоматериалами теперь разрешается пользоваться только ученым на уровне корабельщиков и только для фиксирования разработок.
— Во время Чумы что-то произошло, — медленно говорит Эми. — Что-то настолько страшное, что любые данные о ней уничтожены. И все странности — Сезон, то, как люди тут себя ведут, — все началось с Чумы.
59
Эми
Старший хочет что-то сказать, но только он открывает рот, дверь в Регистратеку распахивается.
— Старший! — холодный, резкий голос Старейшины эхом отдается в пустом холле.
Старший бросается к контрольной панели, и вот уже все запретные изображения людей и пейзажей моей родной Земли пропали. Потух экран с предательски горевшей на нем генеалогической схемой, исчез зависший чертеж двигателя.
— Не трудись, — рычит Старейшина, постукивая пальцем за ухом, там, где под кожу вшит вай-ком. — Я слежу за тем, что ты изучаешь. И знаю, для чего ты использовал свой доступ.
— Извини, — автоматически говорит Старший, но видно, что ему ничуть не стыдно, и он сожалеет, что это сказал. Выпрямившись, он частично берет себя в руки. — Но с каких это пор ты за мной «следишь»? И вообще, я, если честно, удивлен, что ты вообще заметил. Когда мы в последний раз виделись, ты был пья…
Я удивленно оборачиваюсь к Старейшине. Пьян? Старший имел в виду, что он напился?
Старейшина заметил мой взгляд, но все же продолжает обращаться только к Старшему.
— Настоящий лидер никогда не теряет контроля ни из-за алкоголя, ни из-за чего бы то ни было. — А вот теперь он смотрит на меня. — Кажется, я предполагал, что у тебя есть все шансы подорвать спокойствие корабля. Я определенно был прав.
— Я ничего не делала! — в голосе моем звучит паника. Я не забыла ту его угрозу.
— Одного твоего присутствия достаточно, — отмахивается Старейшина. — Из-за тебя мой… ученик… совершенно забросил занятия, — он произносит слово «ученик» с такой насмешкой в голосе, словно говорит о надоедливой, шумной собачонке. Снова переводит взгляд на Старшего. — Время вернуться к учебе. Пока я был занят Сезоном, я позволял тебе играть с твоей маленькой подружкой, но раз у тебя достаточно свободного времени копаться в том, в чем ты тут копался, то пора направить интерес на что-нибудь более продуктивное.