не всегда идет этим путем. Чем больше людей узнают о святой жизни старца Серафима, тем шире становится ручеек тех, кто стремится прикоснуться к его подвигу, ощутить благодать этого святого места. Отец Серафим звал к себе: «Приходите ко мне на могилку как к живому, жалуйтесь о своих невзгодах, я вам помогу». И теперь, кто с верой приходит да полезное для души просит, – непременно получает. Люди возвращаются вновь и вновь, Прекрасна сама природа этих мест, здесь дышится полной грудью, – все вместе оставляет в человеческой душе неизгладимое впечатление.
– Отец Алексий, известно, что батюшка Серафим писал стихи. Но есть произведение «От Меня это было», которое часто приписывают старцу. Действительно ли оно принадлежит прп. Серафиму?
– Произошло досадное недоразумение – это не подлинное творение отца Серафима. Вспоминаю, как в 40-е годы слышал это стихотворение на пароходе, плывущем по реке Каме. Паломники сидели на палубе, пели канты, акафисты и эти строки,
Отца Серафима очень почитали, Человеку свойственно дарить своему духовному отцу то, что нравится самому, Кто-то мог подарить эти строки отцу Серафиму, батюшка передал другому. А потом родилась эта легенда.
Наш народ был когда-то народом-богоносцем, а потом врагу было попущено подмять его под себя, и он стал народом-богоборцем. Но все возвращается на круги своя, Вроде бы враг все в мире победил, как казалось уже в 20—40-е годы, а Господь посылает силы, в каких-то людей вселяет мудрость, все становится на свои места. Церковь Христову врагу не одолеть. Достойны ли мы этого возрождения? Да по нашим деяниям нас давно надо было испепелить. А Господь терпит нас. Дождь идет, солнце сияет над грешниками и над праведниками. И раз Господь нас терпит, нам-то тем более надо друг друга потерпеть.
Дай, Господи, чтобы восстанавливалось благочестие наших предков. Желаю всем доброго здравия, милости Божией, ума-разума. А редакции пошли, Господи, ревности по разуму служить нашей Матери Церкви Православной, Аминь!»
Слава Великому Господу Богу!
«Слава Великому Господу Богу!» —Радостно дух мой воспой,Сердцем стремлюсь я к святому чертогу,Там, где Иисусе Сладчайший мой.Ты в моей жизни едино надежда —В скорбях, болезнях Тобою живлюсь;Будь же мне радость, покров и надежда,Сам я Тебе навсегда предаюсь.О, мой прекрасный единый Спаситель.Дай мне Твою благодать!Ты моей жизни чудесный хранитель,Добрый отец мой и нежная мать.Горнею славой я восхищаюсь,Прочь суету этой жизни земной;Духом и сердцем моим устремляюсьК жизни небесной с ее красотой:Там, в небесах, все святые соборыИ мириады безплотных чиновПеснь воспевают Божественным хором:«Свят, Свят, Свят наш Бог Саваоф!»Сердце Тобою всегда веселится,Ты мой Создатель, мой Бог и Отец,Душенька грешная к Небу стремится —Там всем скорбям и болезням конец.«Слава Великому Господу Богу!» —Радостно дух мой воспой,Сердцем стремлюсь я к святому чертогу.Там, где Иисусе Сладчайший мой!Стихотворное молитвословие старца Серафима Вырицкого
Памятник лошади-труженице
Кому только мы не ставим памятников! Пьянице Чижику-Пыжику, веселому Артиллеристу с трубкой в руке, Фотографу, жертвам репрессий, Городовому, спящему Бегемотику в садике родного филфака университета… Только о наших беззаветных помощниках, без коих и жизнь, думаю, была бы невозможна в России, никому дела нет. Правда, надо отдать должное Москве: в районе Кузьминок установлен памятник – нет, не лошади – пчеле «Кузе», хотя называть насекомых именами святых – кощунство. Ну да ладно, трудолюбивые пчелки памятник давно заслужили.
Вот я и решил из собранных стихотворений поставить памятник лошади. Не породистой, аукционная цена которой на вес золота, а той замученной непосильным трудом лошаденке-доходяге, из века в век верно служившей человеку и в бою, и на поле, и на параде, и в долгой русской дороге. Неужели она этого не заслужила?.. В начале безумных лет перестройки Александр Невзоров в «600 секундах» показал эпизод с лошадью, которая, бережно держа на весу сломанную переднюю ногу, неуклюже брела по улицам вечереющего города. Видно, на ней новоявленные «бизнесмены» катали за деньги детей и повредили животное. Что станет с человеком в таком положении? Отправят в больницу и наложат гипс. И что сталось с лошадкой, которой не повезло?..
Я люблю лошадей, хоть встречаю их, право, не часто… И ночами мне снятся горячих коней табуны. Тонконогих и стройных. Гнедых, вороных, разномастных! Почему их глаза человеческой грусти полны? Я люблю лошадей. Но для них не находится места в этом мире машин. И они – за незримой чертой. Но на синем лугу из расплывчатой памяти детства серебристые кони глотают туман голубой… (Елена Синявская).
Баллада о лошадях
Я знаю: лошади умны,те, что трудились в поле,пусть неуклюжи, нестройныиной не знали доли,как от темна и до темнапахать, работать без обеда…А где-то впереди война,И далека еще победа.Они косы, и вдоль спинына их спинах виднелись шрамы;но были лошади умны,нам зарабатывая граммыне первосортного зерна,а так, мякину и отходы…А где-то шла еще война,И были дальними походы.Я вспоминаю и сейчасИх, невеселых, некрасивых,Их доброту печальных глазИ седину в их потных гривах.Александр Шевелев, СПб.
Фронтовая лошадь
Ее на фронте ранили осколком. Военный фельдшер рану залечил, – на службе лошадь оставлять – без толку. Отчислили домой, в глубокий тыл. Она исправно в упряжи ходила, могла подолгу, истово, пахать. Но люди знали: никакою силой ее в конюшню на ночь не загнать. Колхозный конюх – списан подчистую: засунут под ремень пустой рукав, – ее в надгубья мягкие целуя, на полную свободу отпускал. Она бродила за селом под вечер, прислушивалась: травы шелестят… Тянулась к детям. И по-человечьи печален был ее далекий взгляд (Галина Доколина).
Песня о лошади
Жарким осколком снарядаШею пробило у ней,Смотрит тоскующим взглядом,С крупной слезой на людей.Алая кровь, как брусника,Тянется через мох…Молча, без стона и крика,Еле не валится с ног.Вот и окончена службаИ лошадиная жизнь…Стоило ль в зимнюю стужуХвою промерзлую грызть?Смотрит с тоской человечьей,Взрывы грохочут кругом,Свист смертоносной картечиЕй уж теперь нипочем.Вечером выйдет детина,Вскинет к плечу автомат,Будет на ужин конинаДля уцелевших солдат.Сергей Орлов
Лошади в океане
Лошади умеют плавать. Но – нехорошо. Недалеко. «Глория» – по-русски значит «слава». Это вам запомнится легко. Шел корабль, своим названьем гордый, океан старался превозмочь. В трюме, добрыми мотая мордами, тыща лошадей топталась день и ночь. Тыща лошадей – подков четыре тыщи! Счастья все ж они не принесли. Мина кораблю пробила днище далеко-далёко от земли. Люди – сели в лодки. В шлюпки влезли. Лошади – поплыли просто так. Как же быть и что же делать, если нету мест на лодках и плотах? Плыл по океану рыжий остров. В море, в синем, остров плыл гнедой. И сперва казалось – плавать просто. Океан казался им рекой. Только нет у этой речки края. На исходе лошадиных сил вдруг заржали кони, возражая тем, кто в океане их топил. Кони шли на дно и ржали, ржали, все на