— Будить или не будить — вот в чем вопрос!? — президент посмотрел на премьера, тот безразлично пожал плечами, тогда глава государства процитировал. — «Что лучше для души — терпеть пращи и стрелы яростного рока, или на море бедствий ополчившись, покончить с ними? Умереть: уснуть не более, и если сон кончает тоску души и тысячу тревог, нам свойственных, — такого завершенья нельзя не жаждать. Умереть, уснуть; уснуть: быть может, сны увидеть; да, вот где затор, какие сновиденья нас посетят, когда освободимся от шелухи сует?»
— Так будить или пусть дальше спят? — спросил министр. — Извините, не понял…
— Будить, перевожу на простой слог великий язык Шекспира, — вздохнул премьер-министр. — Бригады медиков приготовьте для перевозки выживших в наш бункер. Раньше мы были не готовы их принять, теперь можем, к тому же, сами сказали, лекарство кончается, а во все времена было лучше что-то делать организованно, чем спонтанно, аварийно, в чрезвычайных обстоятельствах.
— Теперь понял, — министр закивал. — Готовим машины, бригады медиков в спецкостюмах. Начнем понемногу с дальних районов, потом дойдем до центра.
— Действуйте, — одобрил президент. — Всех выживших перевозите в наш медицинские центр, пусть специалисты определят, почему они выжили. Возможно, что у них есть какое-то отличие в генетическом коде, и тогда это наверняка как-то можно использовать.
— Так и сделаем, — министр записал что-то в своем коммуникаторе. — Завтра же и начнем.
— Вот на этой оптимистичной ноте и закончим наше заседание, — объявил президент. — На следующей неделе жду мероприятия по каждому министерству, естественно завизированные премьером.
* * *
Максим Крылов проснулся от ощущения жуткой сухости во рту: непонятно почему во рту образовалась пустыня, которую не охлаждало даже дыхание. Нестерпимо хотелось пить, но не меньше хотелось есть. Он попробовал встать и с хриплым стоном опустился обратно. Тело стало вялым, неуклюжим и невероятно тяжелым — в него словно насыпали тонну песка, и теперь тот заполнял все внутренности, отчего возникало ощущение, что оно потяжелело на пару тонн. Глаза не открывались, хоть Макс честно пытался приподнять свинцовые веки. Собрав всю свою силу воли, он еще раз попытался их приоткрыть и на какой-то миг ему это удалось, тогда Крылов смог увидеть свою квартиру: кресло, на котором лежал, мягкие манжеты на руках и ногах, темные закрытые жалюзи и картина на голой стене, изображающая лес с тремя медведями — раритет доставшийся от бабушки.
Макс еще немного полежал, потом вялыми руками снял манжеты. От этих усилий закружилась голова, и он снова уплыл в тот темный, страшный мир, в котором бродил уже несколько последних месяцев. Времени не было, как и памяти, все стер сон, больше походивший на обморок. Через тысячу лет Крылов снова очнулся от мучительной жажды, на этот раз даже не пытаясь вставать и открывать тяжелые веки, просто переполз через подлокотник и рухнул на теплый, мягкий ковер. Там он какое-то время лежал, осмысливая новые ощущения.
Оказывается, он забыл, как приятно пахнет половое покрытие жасмином, и как на нем здорово лежать. Макс пролежал бы на нем целую вечность, если бы не ужасная жажда, которая иссушала тело. Пришлось снова собирать силы и ползти к ванной. Всего метра три, но на них потребовалось минуты четыре, и бездну энергии. Открыв дверь, он вполз внутрь, приподнялся на слабых руках, сдвинул колпак и рухнул на пластиковое дно, нажав по дороге кнопку автомата.
Крылов пролежал минут пять, прежде чем понял, что душ не работает. То ли отказала автоматика, то ли не было воды: второе предположение показалось более логичным. Максим приподнялся, нащупал кран, повернул и не услышал характерного шипения, которое бывает, когда воду отключают на какое-то время. Ее просто не было и все. Макс пролежал еще пару минут, пока до него дошла эта неприятная мысль, тогда он снова подтянулся, выполз из ванной, упал на твердый пол и пополз к кухне. Там ему удалось подняться на стул, с него добраться до заветного кухонного шкафчика и набрать программу, по которой тот должен был выдать бутылку минеральной воды.
Крылов подождал пару минут и понял, что кухня тоже не работает.
Это было непонятно и очень обидно, но на переживания не были ни сил ни времени, да и пить хотелось по-прежнему. Макс напряг свои мозги, вспомнил, где он держит воду на самый крайний случай, и пополз к холодильнику, что оказалось тоже непросто. Пластиковый пол был прохладным, он охлаждал тело и давал надежду, что ему все-таки удастся спастись от мучительной жажды. Максим дополз до стены, протянул руку, открыл дверцу и понял, что электричества нет и, похоже, уже давно, потому что из холодильника потянуло жаром.
Он полежал, вспоминая, зачем сюда приполз, потом приподнялся и увидел пару бутылок с минеральной водой, которые всегда держал здесь на крайний случай. Одну он вытащил, после нескольких неудачных попыток отвернул пробку и припал к теплой, но вкусной воде. Макс выпил бутылку полностью, а в ней было больше двух литров, и почувствовал, что жажда его отпускает, понемногу уходит, растворяется в теплых противных пузырьках. После этого ему сразу мучительно захотелось есть.
— Вот так всегда, — пробормотал Крылов. — Сначала напиться, потом нажраться, потом в туалет, затем все по новой, и на это уходит человеческая жизнь, а можно было бы сделать вместо этого что-то полезное для рода человеческого, например, написать картину или открыть новый закон бытия.
В голове прояснело, тело понемногу начало слушаться, он даже смог подняться и сесть на стул тяжелым неповоротливым телом. В организме, в разных местах неприятно закололо, в желудке забулькала вода, в ногах притаилась слабость, а легкие с хрипом и стоном стали загонять в себя холодный утренний воздух.
— Дорогие граждане, — со стороны окна послышался мужской голос, который звучал немного странно в густой пыльной тишине. — Просим выйти на улицу, где вас ожидают бригады скорой медицинской помощи. Передвигайтесь осторожно, поскольку за время сна ваши мышцы атрофировались и не способны к длительным нагрузкам. Не спешите и не нервничайте, у вас все получится. Мы терпеливо ждем, вы нужны нам и городу…
— С чего бы это? — недоверчиво поморщился Крылов. — Кому это я вдруг понадобился?
Он выглянул в окно, но никого не увидел, потом еще раз приподнялся, но рухнул от слабости на стул. Есть захотелось еще сильнее. Макс полез в кухонный ящик, и естественно, там ничего не нашел — нет электричества, нет еды, закон старый и очень грустный.
Нужно идти к людям, может накормят. Только как идти, если ноги не ходят? Да и одеться было бы неплохо, не идти же в эластичном комбинезоне, который обтягивает тело так, что ничего не скрывает. Правда и скрывать то нечего, одни ребра, да худые ноги. Крылов вытащил из-под стола швабру и, опираясь на нее, как на костыль, побрел к шкафу. Какое-то время он бессмысленно таращил глаза на одежду, потом одел трусы, футболку, сверху натянул рабочий комбинезон, ноги воткнул в мягкие туфли, в которых можно ходить по улице и, наваливаясь всем слабым телом на швабру, вышел в коридор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});