Встреча происходила так.
Эдуард вошел в комнату к отцу один и тут же бросился ему в объятия.
Генрих расцеловал сына в обе щеки, оба заплакали.
– Мой дорогой отец, неужто вы могли подумать, что я выступлю против вашей воли?
– Простите меня, Эдуард. Простите, я доверился клеветникам.
– Я и в самом деле встречался с Монфором. Отец, он – человек чести и зла вам не желает.
– Монфор соблазнил вас красивыми речами, сын мой. Мы с ним противники. Он не может считаться моим другом до тех пор, пока не будет мне повиноваться. Но это неважно, главное, что вы со мной. Вы пришли ко мне, вы меня любите, и мне этого довольно.
– Никому не верьте! Никогда не стану я вашим врагом.
– Не поверю, да и не верил… в глубине души.
– Просто мне показалось, что Симон де Монфор говорит вещи разумные. Однако, если он выступит против вас, я буду на вашей стороне. Что бы ни случилось, отец, я всегда с вами.
– Какой счастливый день! Я даже рад этой размолвке, ибо примирение доставило мне столько счастья.
– Давайте скажем матушке, что нас больше ничто не разделяет. Она так тревожилась! Она и сейчас здесь. Вы не представляете, отец, как матушка обрадовалась, когда вы согласились меня принять. Я сейчас ее приведу.
Эдуард вернулся с матерью, и та воскликнула:
– Это больше никогда не должно повториться! Ничто не может нарушить нашего единства. Мы – единое целое. Умоляю вас, сын мой и муж мой, не забывайте об этом.
В глазах Генриха стояли слезы.
– Кто возвел на меня напраслину? – спросил принц. – Этот человек враг и вам, и мне.
– Граф Глостер.
– Отныне он мой недруг, и примирит нас только смерть, – объявил наследник.
После примирения отец и сын были неразлучны, а вскоре принц уехал во Францию, ибо при тамошнем дворе должен был состояться пышный турнир, в котором Эдуард непременно хотел принять участие.
ЗАГОВОР В ОПОЧИВАЛЬНЕ
Королева грустила: сын уехал во Францию, сестра тоже покинула страну. Народ Англии ворчал, недовольный расходами на сицилийскую авантюру. Чтобы хоть как-то развеселить жену, Генрих разработал план особого свойства.
Он не стал сообщать о своих приготовлениях Элеаноре, боясь, что из затеи ничего не выйдет, и королева расстроится еще больше. Втайне от супруги Генрих послал в Шотландию гонца, который должен был доставить Александру и Маргарет приглашение посетить Англию.
Генрих знал, что Маргарет сразу же ухватится за такую возможность, и он оказался прав. Гонец доставил письмо от дочери, которая сообщала, что она и ее супруг готовы хоть немедленно отправиться в путь.
И лишь тогда король явился с радостной вестью к жене.
– У меня есть новости из Шотландии, – небрежным тоном начал он.
– Все ли в порядке с Маргарет? – встревожилась Элеанора.
– Кажется, у нее все хорошо.
– Благодарение Господу.
– Она очень хочет увидеть свою мать… да и, надеюсь, отца тоже.
– Что вы хотите этим сказать, Генрих?
– Всего лишь то, любимая, что наша дочь вскоре нас навестит. Думаю, она уже в пути.
– Ах, Генрих!
– Я знал, что вас это обрадует. Видите, как ловко я все устроил.
– И мне – ни слова!
– Я боялся, что ничего не получится. Не хотелось вас разочаровывать.
– Генрих, вы так добры ко мне.
– Не более, чем вы того заслуживаете, любовь моя.
* * *
Домой! При одной этой мысли сердце Маргарет билось от счастья. Хоть на время покинуть угрюмый Эдинбург и вернуться в любимый Виндзор, Вестминстер или хотя бы Йорк. Неважно куда – лишь бы в Англию. Хотя, конечно, лучше бы на юг, подальше от Шотландии.
Ах, как это было бы чудесно! Вновь свидеться с родителями, поговорить с матерью – обо всем на свете…
Поговорить с матерью! Очень кстати, что Маргарет еще никому не сказала о самом главном, иначе ее никуда бы не отпустили.
Был момент, когда она чуть не проговорилась мужу, но не стала торопиться – вдруг ошибка? Не хотелось разочаровывать Александра. Теперь Маргарет окончательно уверилась, что ошибки нет, но у нее появилась новая причина помалкивать.
Можно себе представить, что сказали бы мрачные шотландские лорды: «Королевские дети должны появляться в Шотландии. Раз королева в положении, путешествовать ей нельзя». Эти варвары, не задумываясь, отравили бы ей всю радость. Маргарет успела хорошо изучить своих приближенных. Какая удача, что они ничего не знают!
Лорды и так неодобрительно качали головами, говоря о предстоящем визите. Охотнее всего они заперли бы Александра и его супругу в почетном заточении, как это было прежде. Но Генрих и Элеанора преподали шотландцам хороший урок. Родители не оставят свою дочь в беде. Зная об этом, шотландские лорды теперь вели себя осторожнее, дабы не портить отношений с могущественным соседом.
Маргарет с радостью ехала верхом впереди кавалькады, двигаясь на юг. Миновав границу, она рассмеялась от счастья. Скоро отчий дом.
Маргарет надеялась, что родители встретят ее уже в Йорке, но там их не оказалось. Ничего страшного – видимо, короля и королеву задержали государственные дела. Скоро Маргарет увидит своих родителей.
Когда до Виндзора оставалось совсем недалеко, Александр послал вперед герольдов, чтобы известить тестя и тещу о своим приближении. Генрих и Элеанора в сопровождении свиты тут же выехали навстречу гостям.
Сколько счастливых слез было пролито в момент встречи! Королева внимательно осмотрела дочь со всех сторон, желая убедиться, что та здорова, не слишком худа, что никто ее не обижает.
Маргарет смеялась:
– Госпожа матушка, никто не может меня обидеть, когда я с вами!
Все вместе они ехали лесом по направлению к замку. Юной королеве отцовский дворец показался необычайно красивым – Генрих недавно перестроил его и обставил заново.
Обе королевские четы проследовали в большой зал.
– Все совсем как раньше! – воскликнула Маргарет. – Батюшка, где ваш любимый газон? – Она подбежала к окну, выглянула наружу. Со стороны фасада располагался ровный квадрат зеленой травы, последнее новшество, которым Генрих так гордился. Маргарет бросилась отцу на шею. – Ах, только бы мы были всегда так счастливы, как сегодня!
Александр поглядывал на свою жену с некоторым удивлением, но Маргарет ничуть не смущалась. Она знала, что шотландцы не любят открыто выказывать свои чувства, однако муж отлично знал, как Маргарет любит своих родителей и с каким восторгом вспоминает о детстве.
– Милый дом! – все повторяла она.
Генрих не мог скрыть счастливой улыбки, хоть и понимал, что шотландскому королю все эти восторги вряд ли по нраву. Что поделаешь, пусть знает, что под родительским кровом Маргарет была куда счастливее, чем в Шотландии.