Постскриптум. Время от времени я получаю письма от молодых людей, которые спрашивают у меня персонального совета по поводу проблем, связанных с призывом. С моральной точки зрения никто не может давать советы в любом вопросе, где отсутствует возможность добровольного выбора и принятия решений: «Мораль заканчивается там, где начинается стрельба». Что касается доступных практических альтернатив, самый лучший вариант - обратиться к профессиональному юристу.
Тем не менее в этом вопросе все же есть один моральный аспект, требующий прояснения. У некоторых молодых людей формируется неверное мнение о том, что раз военный призыв - это нарушение их прав, то, следовательно, подчинение закону о призыве выдает моральную санкцию на такое нарушение. Это серьезная ошибка. Вынужденное подчинение закону никак не может быть воспринято как санкция на нарушение человеческих прав. Все мы вынуждены подчиняться разнообразным законам, которые попирают наши права, но пока мы боремся за отмену таких законов, наше подчинение им не создает санкцию. С несправедливыми законами нужно бороться идеологическим путем; им нельзя противостоять или пытаться изменить их путем простого неповиновения и жалкого мученичества. Цитируя редакционную статью из апрельского номера Persuasion 1967 года: «Невозможно остановить танк, бросившись перед ним на дорогу…»
22. Выгодное дело: студенческие волнения
Айн Рэнд
Так называемые студенческие волнения, которым положил начало и задавал тон Калифорнийский университет в Беркли, имели весьма важное значение, но не такое, какое приписывали им большинство комментаторов. А природа этого неправильного понимания не менее важна, чем само явление.
События в Беркли начались осенью 1964 года с протеста студентов против предписания администрации университета, в котором был установлен запрет на политическую деятельность, в частности на вербовку сторонников, сбор средств и создание студенческих организаций для проведения политических мероприятий за пределами университетского городка - внутри территории, примыкающей к кампусу и принадлежащей университету. Заявив, что их права были нарушены, небольшая группа «бунтовщиков» объединила вокруг себя тысячи студентов самых разных политических взглядов, в том числе и многих «консерваторов», и нарекла свою организацию «Движением за свободу слова» (Free Speech Movement, F.S.M.). «Движение» стало устраивать сидячие забастовки в здании администрации, нападать на полицейских, захватывать полицейские автомобили, чтобы использовать их в качестве трибуны.
Дух, стиль и тактика этого бунта лучше всего иллюстрируется одним эпизодом. Администрация университета организовала встречу, на которую пришло 18 000 студентов и преподавателей для того, чтобы выслушать обращение президента университета Кларка Керра; было особо объявлено, что никому из студенческих деятелей не будет разрешено выступать. Керр попытался положить волнениям конец, согласившись на капитуляцию: он обещал выполнить почти все требования бунтовщиков, и казалось, что большая часть аудитории на его стороне. После этого Марио Савио, лидер бунтовщиков, завладел микрофоном, пытаясь склонить чашу весов на свою сторону, игнорируя установленные правила и тот факт, что уже было объявлено о завершении собрания. Когда его - совершенно законным и порядочным образом - стащили со сцены, лидеры F.S.M. радостно заявили, что, уже почти проиграв битву, они спасли положение, спровоцировав администрацию на применение «силы» (таким образом открыто признав, что их публично провозглашенные цели вовсе не были истинными).
За этим последовала широкомасштабная кампания в прессе. Внезапно и как будто бы независимо друг от друга появилось огромное количество статей, исследований, обзоров, странным образом выражавших одно и то же: F.S.M. описывалась как общенациональное движение, что не подкреплялось никакими фактами; подлинные события подменялись какими-то общими местами; бунтовщикам придавался статус выразителей идей всей американской молодежи, при этом выражалось восхищение их «идеализмом» и «преданностью» своим политическим убеждениям, их деятельность объявлялась симптомом «пробуждения» студентов колледжей от «политической апатии». Одним словом, пресса проделала огромную работу, разрекламировав движение.
Тем временем в Беркли разгорелась нешуточная трехсторонняя война между администрацией университета, попечительским советом и сотрудниками. В прессе эта война освещалась настолько схематично, что распознать ее истинный смысл было практически невозможно. Можно было догадаться лишь о том, что попечительский совет вроде бы требовал «жестких» мер по отношению к бунтовщикам, что основная часть сотрудников и научных работников была на стороне взбунтовавшихся студентов, а администрация попалась в ловушку собственной «умеренности», пытаясь всех помирить.
Борьба привела к тому, что ректор университета был отправлен в отставку (как того требовали бунтовщики), президент Керр был временно отстранен от должности, но впоследствии вернулся на свой пост, а F.S.M. практически прекратила свою деятельность после того, как администрация выполнила почти все их требования. (В том числе право на выступления в поддержку противоправных действий и на неограниченную свободу слова на территории университета.)
К удивлению тех, кто наивно полагал, что этим все и закончится, волнения не прекратились: чем больше требований удовлетворялось, тем больше выдвигалось новых. Администрация продолжала пытаться ублажить F.S.M., а F.S.M. продолжала свои провокации. Неограниченная свобода слова приняла форму «Движения за непристойные выражения», которое состояло из студентов, выходивших на демонстрации с плакатами, на которых были написаны бранные слова, и делавших неприличные объявления по университетской радиосети (что было лишь вскользь отмечено прессой, снисходительно назвавшей все это не более чем «подростковыми шалостями»).
Но все это было, очевидно, слишком даже для тех, кто симпатизировал бунтовщикам, - F.S.M. начала терять своих сторонников и постепенно развалилась. Марио Савио покинул университет, заявив, что «не может примириться с антидемократическими действиями администрации» (курсив мой - А.Р.), и куда-то уехал, якобы планируя заняться организацией общенационального студенческого движения.
Я привела факты в том виде, как они были изложены прессой. Но кое-что стало возможно узнать и от добровольных информаторов, например из писем в редакции различных изданий.
Подробный отчет о происходящем был приведен в письме в The New York Times (31 марта 1965 года) Александра Грендона, биофизика из лаборатории Доннера Калифорнийского университета:
«F.S.M. всегда применяло давление для достижения победы. При однопартийной "демократии", такой как в коммунистических странах или на белом Юге, политических противников принято убеждать наказанием. Для упрямой администрации университета (и для более чем 20 000 студентов, не пожелавших принимать участие в конфликте) таким наказанием стало "принуждение всего университета к аварийному торможению" путем грубой силы.
Капитулировать перед таким извращением демократии - значит учить студентов тому, что такие методы правильны. Президент Керр капитулировал дважды…
Керр согласился с тем, что университет не будет контролировать "выступления в поддержку противоправных действий"; это кажется абстракцией, пока не столкнешься с конкретными примерами: в университетской аудитории какой-то самозваный анархист учил всех желающих тому, как избежать призыва в армию; известный член коммунистической партии использовал университетские помещения и оборудование для яростных нападок на наше правительство за его действия во Вьетнаме, наряду с созданием нелегальных фондов в поддержку Вьетконга; в университетском кампусе велась открытая пропаганда употребления марихуаны, сопровождаемая инструкциями о том, где ее можно купить.
Даже такое абстрактное понятие, как "непристойность", гораздо проще понять, если слышал, как один оратор, используя университетское оборудование, в грубых выражениях рассказывает о том, как занимался групповым или однополым сексом, и рекомендует всем остальным последовать его примеру, а другой предлагает, чтобы студенты в кампусе обладали такой же сексуальной свободой, как собаки…
"Переговоры" - а на самом деле капитуляция - Кларка Керра по поводу каждого намеренного нарушения установленного порядка способствуют не либерализации, а воцарению полного беззакония в университете».
Дэвид Лэндс, профессор истории из Гарварда, в своем письме в The New York Times (29 декабря 1964 года) сделал любопытное наблюдение. Утверждая, что волнения в Беркли представляют собой чрезвычайно серьезный выпад против академических свобод в Америке, он пишет: