Пол. — Я там бродил и случайно на нее наткнулся.
Тони был удивлен.
— И что же она здесь делает?
— Горько плачет — хоть и втихомолку.
— И в дом не заходит?
— Боится помешать.
Тони на мгновение задумался.
— Хотите сказать, это потому, что Джин и доктор…
— Взяли все хлопоты на себя. Она им уступила, но сидит там на скамейке…
— Рыдает? — спросил Тони. — Бедолага. Я с ней поговорю.
Он уже собирался покинуть комнату самым коротким путем — через распахнутое окно, однако Пол остановил его, тихо напомнив:
— Вам бы шляпу надеть.
Тони огляделся по сторонам — шляпы при нем не было.
— Зачем? Вечер теплый.
Пол подошел ближе и по-дружески удержал его, положив на плечо тяжелую ладонь.
— Вы обычно не выходите без нее — не надо показывать, до чего вы не в себе.
— А, я понял, о чем вы. Сейчас схожу за ней.
Тони направился к двери, ведущей в холл.
Однако Пол еще не закончил.
— Вам, безусловно, надо с ней поговорить — будет странно, если вы этого не сделаете. Но давайте, если вы не против, я попытаюсь встать на ваше место и немножко поразмышлять? К примеру, такой вопрос: о чем вы собираетесь с ней говорить?
Тони, казалось, не возражал против этой помощи, но на вопрос ответил с доходящей до наивности простотой.
— Боюсь, мне с ней не о чем говорить, кроме как об Эффи.
Пол явно был удивлен.
— Что она опасно больна? Это все, что Горэм известно.
Тони на минуту задумался.
— Ну да — что она опасно больна. Раз уж она готова это услышать.
— А вы сами ко всему готовы? Не боитесь? — Пол замялся.
— Боюсь чего?
— Что она начнет что-то подозревать или докучать вам просьбами — словом, переполошится.
Тони медленно покачал головой.
— Не думаю, — сказал он очень серьезно, — что мне следует опасаться бедняги Горэм.
Пол, похоже, понимал, что его предостережения частично пропали втуне.
— Но ее все побаиваются. Такой уж она человек, в своей преданности меры не знает.
— Да, я об этом и говорю.
Пол присмотрелся к нему.
— То есть она предана лично вам?
Ирония, сквозившая в этих словах, была настолько тонкой, а к тому же Пол прибегал к иронии так редко, что, пожалуй, не стоило винить Тони в том, что он ее не уловил.
— Она сделает для меня все что угодно. Мы с ней очень дружны.
— Тогда наденьте шляпу, — сказал Пол.
— Да-да, это и в самом деле важно. Спасибо, что напомнили.
Тони уже было взялся за дверную ручку; но даже в такую минуту в нем оставалось довольно бесхитростного добродушия, чтобы задержаться немного и попытаться успокоить друга.
— Горэм ценный человек — она же кладезь воспоминаний. Она поймет: мне будет нужен кто-то, с кем можно поговорить. А с ней у нас всегда найдется общая тема.
— О, теперь я вижу: с ее стороны вам нечего опасаться! — продолжал Пол.
До Тони, наконец, полностью дошло, к чему Пол клонит.
— Мне понятно, как себя с ней вести.
— И мне! — подхватил Пол.
Сквозь маску горя на лице Тони проступило оживление.
— Я предложу ей остаться!
И он вышел в сад. Оставшись один, Пол закрыл за ним дверь и еще с минуту не отпускал дверную ручку, по всей видимости, крепко задумавшись о том, кто только что покинул комнату. Он тяжело вздохнул, как человек, обремененный множеством забот, и, отойдя, наконец, вглубь комнаты, как бы случайно скользнул сочувственным взглядом по двери, ведущей в библиотеку. На миг он замер в нерешительности, затем суматошно ринулся за шляпой, которую, входя, оставил на каком-то столике. Однако не успел он взяться за шляпу, дверь библиотеки распахнулась, и глазам его предстала Роза Армиджер. С момента их последней встречи она успела переодеться — теперь на ней было дорожное платье, капор и длинная накидка темного цвета. После ее появления какое-то время оба молчали, затем она произнесла:
— Вы сможете пару минут потерпеть мое общество?
— Я сомневался… я думал, не пойти ли к вам, — ответил Пол. — Я знал, что вы там.
Она перешагнула порог комнаты.
— А я знала, что вы здесь. Вы прошли мимо моего окна.
— Да я уже с час все ходил туда-сюда.
— Это я тоже знала, но на этот раз я слышала, что вы остановились. Света у меня не было, — продолжала она, — но с этой стороны открыто окно. Я догадалась, что вы вошли в дом.
Пол замялся.
— Вы рисковали: я мог быть не один.
— Да, я знала — но все же пошла на этот риск. Я была в ужасе, но мне повезло: я так никого и не встретила. Я поднялась в свою комнату, а потом спустилась сюда. Горизонт был чист.
— Так вы разминулись с мистером Видалом?
— А, с ним? С ним мы встретились. Но он ведь ничего из себя не представляет. — Потом, будто осознав, насколько дико это прозвучало, она добавила: — Я хотела сказать, он — не тот, кого следует бояться.
Пол немного помолчал.
— А чего вы вообще на свете боитесь?
— Из того, чего люди обычно боятся? Прямо сейчас — ничего. В отношении подобных страхов я вполне спокойна. Может статься, впереди ждет немало ужасного, но прямо сейчас меня даже пугает тот факт, что мне ничего не грозит. Это как-то… — Она оборвала фразу, чтобы не сказать лишнего.
— Вы так в этом уверены?
— Вы сами видите, насколько я уверена. Я сужу по выражению вашего лица. Оно просто ужасное.
Что бы ни было написано у Пола на лице, выражение его, когда он поднял глаза на Розу, ничуть не изменилось.
— Такое же ужасное, как у вас? — спросил он.
— О, мое… мое лицо просто отвратительно, и останется таким же неописуемо отвратительным навсегда! А ваше просто прекрасно. Всё и все здесь просто прекрасны.
— Я вас не понимаю, — сказал Пол.
— Куда уж вам. Я к вам пришла не за пониманием.
Он помедлил немного в тягостном недоумении.
— Зачем же вы пришли?
— Так вы можете терпеть меня, переносить самый мой вид?
— Разве я не сказал вам уже, что хотел к вам пойти?
— Сказали — но ведь не пошли, — возразила Роза. — Вы там вышагивали, как часовой, точно меня караулили…
— Я вас не караулил, — перебил ее Пол.
— А что же вы делали?
— Пытался успокоиться.
— Не похоже, чтоб вы успокоились.
— Да, — с горечью согласился он, — совсем не похоже.
— Я знаю, что вам может помочь: это одна из двух причин, по которым я пришла к вам. Вам-то, в отличие