Ник с тоской закатил глаза к потолку, а Лили, заметив это, тихонько захихикала.
— Между прочим, именно так следует выражать уважение императору, — нравоучительно изрек монарх.
— Это когда же я не выказывала свое почтение к вашей августейшей особе? — Возмутилась Лили. — Кто-то ведь сам потребовал соблюдать конспирацию, дабы сохранить инкогнито.
Ответить императору было нечего, и он вернулся к своему верноподданному.
— Назови себя почтенный…
При этих словах Лили фыркнула в кулачок, и Ник не стал доводить до конца пафосную формулировку.
— Блэйк Морган.
— Поднимись Блэйк Морган, и поклянись, что мое пребывание в этом доме останется тайной, ведомой лишь нам троим.
Блэйк произнес витиеватую речь, за время которой присягал императору верностью, выражал готовность защищать его жизнь, честь и достоинство «до последней капли крови», и прочая, прочая, прочая. За это время Лили успела порядком заскучать, и уже подумывала, не продолжить ли ей прерванную трапезу.
«И откуда они это все берут? Не выдумывают же на ходу, в самом деле? Жаль, что я ничего в этом не смыслю, а то может на моих глазах свершается посвящение в рыцари, — размышляла девушка. — Можно подумать слова и церемонии всерьез обяжут человека быть преданным кому-либо другому».
— А теперь рассказывай, что приключилось с тобой.
Оказывается, торжественная церемония уже закончилась, и теперь внимание императора было направлено полностью на нее.
— Ты так и не ответил, как меня разыскал, — попыталась извернуться Лили, но заметив, что выходит плохо, сменила тактику. — И было бы непозволительной грубостью после всех ваших расшаркиваний оставить в неведении нашего гостеприимного хозяина, ничего ему не объяснив.
Блэйк весьма обрадовался, что о нем снова вспомнили. Он, несомненно, изнывал от любопытства, но правила этикета ни за что бы не позволили ему встревать с расспросами.
Ник посмотрел на Блэйк а и призадумался. Он решал, что же такого ему сказать. Говорить правду нельзя, врать не хотелось, но какие-то вразумительные объяснения дать все же требовалось.
— О, сэр! — Решил помочь ему Блэйк. — Я прекрасно понимаю, что вы здесь находитесь тайно. И что я не вправе знать о вашем хитроумном плане. Если вы объявили о своей гибели, значит, на то была весомая причина, и вам нет нужды объяснять мне что-либо.
— Что значит «объявили о своей гибели»? — С подозрением спросила Лили.
— Информация уже прошла по всем видеоэкранам империи. Еще несколько дней назад, неужели они ошиблись со временем?
— Да какая информация? — Не выдержав, воскликнула девушка.
Вместо ответа Блэйк подошел к свободной стене, раздвинул на ней неприметные панели, за которыми скрывался видеоэкран.
«Они им даже не пользуются, — поразилась Лили. — Но зачем тогда было покупать? Хранить в нежилом доме безумно дорогую вещь, да и содержать это помещение просто так… Должно быть, у Морганов деньги девать совсем некуда».
— Сначала все думали, что по империи объявят траур. Лиаос даже собирался отменить турнир пловцов, — тем временем пояснял Блэйк. — Но затем выступил первый министр с заявлением, что нужно двигаться дальше, что император не пожелал бы, что бы его оплакивала вся планета…
Он запнулся, бросив быстрый взгляд на Ника. Но тот, похоже, не обращал никакого внимания на эти слова. Император стоял вытянувшись, словно по стойке «смирно» и ни один мускул на его теле не шевелился.
Морган, молча, закончил настройку. Видеоэкран мигнул голубой искоркой в центре, и на матовой только что поверхности появилось симпатичное, но излишне серьезное, женское лицо.
— Как передавалось ранее, траурные мероприятия прошли скромно, без особой помпезности, именно так, как завещал покойный император Николя Ксавье Тома Робер де Бержерон. Прием во дворце завершился экстренным заседанием Совета министров, итоги которого будут оглашены через несколько часов.
Траурные шествия в Новом Вавилоне и других городах были устроены жителями спонтанно. Взрослые и дети выходили на улицы и просто присоединялись к потоку уже идущих…
Диктор перешла к следующим новостям, и Блэйк выключил видеоэкран. Черный прямоугольник снова безжизненно затих, а Ник все продолжал смотреть в одну точку, словно передача продолжалась.
Скромные поминки, перечень значимых событий, произошедших в такой короткой жизни, и обещания, что в Империи Океании и Объединенных островов ничего не изменится с уходом монарха, вот и все, что позволено было включить в общедоступную программу новостей.
— Значит, дворцовый переворот? — Нарушила молчание Лили, рассуждая будничным тоном. — Не понимаю, отчего ты так поражен. Мы ведь рассматривали подобную вероятность.
— Просто, я не ожидал, что они будут действовать столь нагло, — глухо ответил Ник и снова надолго задумался. Несомненно, за этим стоял его дядя — Первый министр. Только у него были возможность и средства организовать нечто подобное, да еще сделать это все в тайне.
— Никогда не думала, что скажу это, но, может, стоит прервать нашу… э… миссию? — Тихо продолжила Лили. — Это даст какое-то время на обдумывание плана, ведь в подобных ситуациях нельзя поступать необдуманно, так ведь?
Император молчал. Он перестал сверлить взглядом потухший видеоэкран и теперь расхаживал по гостиной туда-сюда. В его голове рождались сотни планов своего триумфального возвращения, мести и расправы над предателями, но каждый из них отметался с той же скоростью, что и возникал. Нельзя было просто заявиться к Первому министру с криками «предатель!». В Новом Вавилоне сейчас, должно быть, полно шпионов, и его схватят, только появись он в порту. Это еще если он сумеет добраться до города.
— Ник! Эй, Ник! — Повторила еще громче Лили, видя, что тот впадает некое апатичное состояние.
— Ты зовешь императора Океании по имени? — Ошеломлено спросил Блэйк. — но ведь это, по меньшей мере, государственная измена.
— Не сейчас, — отмахнулась девушка, пытаясь достучаться до сознания Ника. — Вспомни о своей мисси. Если она удастся, ты точно обратишь на себя внимание всей планеты, еще раз доказав преданность рода де Бержеронов человечеству. Тогда никакой предатель, сколько бы он не получил золота от твоего дяди, не осмелится поднять на тебя руку.
«Что я несу? — С ужасом думала Лили. — Я же сама была против этой затеи. Перемена власти — это одно, а новая Катастрофа планетарного масштаба — это совершенно другое. Или я заразилась его безумной идеей? Неужели я начала в него верить?»
Как бы то ни было, но ей удалось привлечь внимание Ника, вывести его из задумчивого ступора и заставить снова мыслить в нужном направлении.